– Мы знаем, капитан, как сражаться за эту честь! – раздался тот же, не предвещавший ничего хорошего голос, и по всему строю прокатился одобрительный гул.
Капитан и два младших офицера отошли назад.
– А солдаты-то… того! – заметил озадаченно капитан.
– Верно, – ответил лейтенант Мэрфи, – при первом же натиске они разлетятся, как дикие утки.
– Да они чуть не разбежались, когда чёрные показались на горе, – добавил Грейс.
– Я зарублю первого же, кто покажет спину! – воскликнул капитан Фолей.
Говорил он намеренно громко, чтобы пять ближайших рядов его услышали. Затем он тихо добавил, обращаясь только к товарищам-офицерам.
– Сожалею, но надо доложить обо всём начальнику. Я поеду сам и попрошу поставить в арьергард за нами роту матросов.
И он отправился в штаб, имея в виду принять меры к охране безопасности каре, но прежде, чем он доехал до места, каре оказалось прорвано.
Двигаясь вдоль горы, британский отряд дошёл до начала оврага, где под прикрытием кустарника и камней затаились три тысячи дервишей, предводительствуемые Гамидом-Вад-Гуссейном из Баггараса.
– Тра-та-та! – раздалось впереди.
Это стреляли три конных разведчика, шедших впереди левого крыла каре. Во весь дух они помчались назад, спасая свою жизнь. Они неслись, склонясь к гривам лошадей и перепрыгивая через песчаные бугры. Прямо по пятам за ними мчалось пять десятков арабских всадников. Скалы, кусты мимоз, песок – всё сразу ожило. Отовсюду лезли фигуры чёрных людей. Вой арабов, протяжный, пронзительный вой заглушал команду офицеров. Королевский Уэссекский полк успел сделать только два залпа, орудия выпустили только по одному заряду шрапнели. Второй раз пушек зарядить не успели. Живая чёрная, лязгающая сталью волна залила орудие. Королевский Уэссекский полк оказался отброшенным назад к верблюдам. Тысяча фанатиков врезалась в самое сердце каре, они рубили направо и налево. Мулы и верблюды, оставшись без проводников, убежавших при наступлении чёрных, сгрудились в кучу. Через эту кучу не было видно, что делается впереди. Но не вызывало сомнений, что чёрные приближаются. Крики «Алла! Алла!» становились всё громче. В тучах жёлтого песка можно было различить взвивающихся на дыбы лошадей и суетящихся, ругающихся людей.
Уэссекский полк стрелял вдогонку прорвавшим его строй арабам. Солдаты были в сильном возбуждении. Врачи после рассказывали, что в ранах взятых в плен врагов они находили не одни только ремингтоновские пули, а кое-что и посерьёзнее. Дрались солдаты бешено. Одни из них, собравшись в небольшие группы, яростно отражали штыками нападения всадников с пиками, другие стали спиной к верблюдам, третьи столпились около генерала и его штаба. Генерал стоял с револьвером в руке. Расстроенное каре медленно подавалось назад. Неприятелю удалось разорвать угол четырёхугольника, и он теперь теснил англичан.
Офицеры и солдаты других частей нервно оглядывались на арьергард, не зная толком, что там происходит. Прийти на помощь товарищам они не могли, не нарушив строя.
– Ей-богу, они прорвали уэссексцев, – воскликнул Грейс из Красного Королевского полка.
– Дьяволы подстерегли-таки нас, Тед, – произнёс с сильным ирландским акцентом лейтенант Мэрфи.
Рота пришла в смятение. Строй был нарушен, солдаты столпились вокруг Конолли и заговорили все разом. Офицеры продолжали всматриваться в даль, стараясь определить, что делается в арьергарде. Матросам удалось увезти свой пулемёт, и его пять дул снова извергали смерть на заливавшую всё пространство волну дикарей.
– А, проклятая пушка! – раздался голос. – Опять у неё что-то в брюхе заклинило!
И действительно, пулемёт смолк. Около казённой части суетилась команда.
– Это вертикальный винт! – закричал офицер. – Неси сюда ключ, Вильсон! Кортики наголо, ребята, а то они нас сомнут… – Конец фразы офицер не проговорил, а простонал, потому что длинная пика араба пронзила его насквозь.
Новая волна дервишей хлынула из кустарников и залила собой пулемёт и правый фланг отряда. Матросов смяли в одну минуту. Но Красный Королевский полк показал себя. На вопль исламистов он ответил бешеным злым криком. Дружный залп уложил на месте по меньшей мере две сотни арабов. Чёрная волна хлынула вправо и ворвалась туда, где ей не было оказано никакого сопротивления. Здесь стояла третья рота. Солдаты и не думали стрелять; они не сопротивлялись арабам. Опершись на свои винтовки, они задумчиво глядели вперёд. Многие даже побросали ружья. Конолли, стоя в центре большой группы, что-то громко говорил. Капитан Фолей, протолкавшись через солдат, набросился на Конолли и начал угрожать ему револьвером.
– Это твоих рук дело, негодяй! – закричал он.
Чей-то тихий голос рядом произнёс:
– Если вы не опустите револьвер, капитан, мы вышибем вам мозги.
Капитан оглянулся. На него было направлено несколько винтовок. Лейтенанты, увидя, что командир в опасности, поспешили к нему и стали рядом.
– Что это значит? – воскликнул Фолей, оглядывая угрюмые, злые лица бунтовщиков. – Разве вы не ирландцы? Разве вы не солдаты? Зачем вы сюда пришли? Вы пришли сражаться за отечество.
– Англию мы за отечество не почитаем, – ответил один из солдат.
– Но вы не за Англию сражаетесь, а за Ирландию. Вы служите империи, а Ирландия есть часть империи.
– Будь проклята империя! – крикнул рядовой Мак-Гвайр, бросая на землю винтовку. – Эта империя помогала человеку, лишившему меня крова и земли. Да пусть моя рука отсохнет, если я выстрелю из этой винтовки!
– Нам на вашу империю наплевать! – крикнул другой солдат.
– Пускай за вашу империю сражается полиция!
– И то лучше, чем выгонять бедных людей из дома. Пускай-ка ваша полиция хорошенько повоюет!
– Ваша полиция застрелила моего брата!
– А мою больную мать ваша империя выгнала на голод и холод. Чтоб мне провалиться, если стану защищать империю. Можете мои слова записать в вашу книгу. Пригодится на военном суде.
И напрасно офицеры умоляли, убеждали, угрожали. Всё было впустую. А между тем внутри каре продолжала кипеть битва, кровавая битва. Даже бунтующей роте пришлось постепенно отступать. Бесполезный пулемёт с перебитой командой был теперь не ближе чем в ста шагах. И отступление становилось всё быстрее и быстрее. Массы солдат, преследуемые неприятелем, инстинктивно искали более удобного места. Они старались выйти на открытое пространство, чтобы там дать отпор врагу. Три стороны каре были ещё целы, но четвёртая оказалась серьёзно помятой. Всего хуже было то, что на помощь товарищей эта сторона рассчитывать не могла. Гвардейцы выдержали натиск вождя Хадендовы и удачными залпами заставили арабов бежать. Кавалерия наехала на засаду. Завязался ожесточённый бой. Перевес остался на стороне британцев, но всё-таки они понесли крупные потери и здесь.
Как бы то ни было, каре отступало, надеясь на короткое время освободиться от наседавшего врага и успеть перестроиться. Удастся ли это? Перестроится ли каре, или оно будет окончательно прорвано? От решения этого вопроса зависела судьба пяти полков и честь знамени.
Несколько частей каре, как уже сказано, было прорвано. Третья рота Красного Королевского полка уже давно была расстроена и в беспорядке отступала, несмотря на увещевания растерявшихся офицеров. Напрасно они старались удержать солдат, напрасно они умоляли и угрожали. Солдаты их не слушали. Командиром для них стал рядовой Конолли, который и отдавал приказания.
Впрочем, волнение не распространилось на другие роты, потому что, когда в общей суматохе каре расстроилось, третья рота вышла из соприкосновения с другими войсковыми частями. Капитан Фолей, однако, не терял надежды образумить солдат и предпринял новую попытку. Подбежав к Конолли, он закричал:
– Одумайтесь, что вы делаете! В отряде более тысячи ирландцев, и все они погибнут, если вы убежите!
Но одни слова вряд ли повлияли бы на закоренелого бунтовщика. Вполне вероятно, что у него уже был готовый план, как собрать ирландцев и увести их к морю. Но как раз тогда арабы прорвались через обоз. Борьба стала видимой. Раздались стоны, вот раненый мул упал на землю, вот раненый солдат, проткнутый насквозь пикой, вскочил на повозку… А из-за верблюдов и мулов выбегала толпа голых дикарей, обезумевших от резни, упоённых убийством. Тела их были забрызганы кровью, с пик капала кровь, лица и руки тоже выпачканы в крови. Арабы испускали дикий вой, их прыжки, скорченные, извивающиеся фигуры, страшные очертания пик – всё делало их похожими на сонм демонов, вырвавшихся из ада.
