В небо уперся мощный луч.

— Испытания прожекторов, — сказал Фальконер. — Линкоры охотятся за эсминцами, эсминцы ищут линкоры.

— Смотрите. Вот о чем я вам говорил. Это «Нью-Гэмпшир». Когда флот вышел, он еще не был принят. Приемка только что закончилась. Смотрите, что у него на баке.

Прожектор осветил волны, заливающие нос линкора и передние орудия.

— Даже при легком волнении орудия заливает. Пушки под водой! Я же говорил: перекрасить легче всего. Нам нужен более высокий надводный борт и расширенный шкафут. У наших новейших кораблей таранный нос, будто мы собираемся воевать с финикийцами!

Белл видел, как волна ударилась о якорную площадку корабля и разбилась на множество брызг.

— Теперь смотрите, как он качается. Видите, броневой пояс поднимается?.. Теперь смотрите, как он погружается, когда корабль опускается на волне. Если мы не увеличим броневой пояс, чтобы защищать низ корабля при качке, враг сможет посылать малых ребят с игрушечными ружьями и топить наши корабли.

Прожектор повернулся в их сторону, проткнув темноту словно гневным белым пальцем.

— Очки!

Белл вовремя успел защитить глаза темными очками. Еще миг, и свет, заливший «Динамо», ослепил бы его. В темных очках он видел, как при свете дня.

— Прожектора — такое же мощное оружие, как большие пушки, — сказал Фальконер. — Все люди на мостике теряют ориентацию, а марсовые просто слепнут.

— Почему они нацелились на нас?

— Такая игра. Они пытаются поймать меня. Отличная тренировка. Хотя, если уж они тебя поймали, избавиться от них невозможно.

— Правда? Держитесь, капитан!

Белл дернул назад рукоятку. «Динамо» остановилась, словно уперлась в стену. Луч прожектора переместился вперед, туда, куда они двигались. Белл обеими руками повернул руль. Луч прожектора возвращался к ним. Белл резко повернул яхту, дождался, пока винты погрузились в воду, и послал корабль вперед.

В дымовой трубе блеснул огонь. «Динамо» взвилась, как ракета в День независимости, и прожектор снова переместился в неверном направлении.

— Ладно, капитан, вы показали мне почему. Но еще не показали что.

— Курс на Бруклинскую военную верфь!

Когда «Динамо» вошла в Ист-ривер, рассвет уже тронул вершины башен Бруклинского моста. Белл по-прежнему был у руля, он провел яхту под мостом и повернул направо, к верфи. С воды он видел много строящихся кораблей на стапелях и в сухих доках. Фальконер указал на самый северный стапель, изолированный от остальных. В голосовую трубу он приказал машинному отделению остановить винты. Прилив был слабый. «Динамо» по инерции подошла к началу стапеля, где рельсы уходили в воду. Над ними нависал гигантский корпус, частично обшитый плитами брони.

— Вот Корпус 44, мистер Белл.

Исаак Белл упивался благородным зрелищем. Хоть каркас еще ждал брони, в этом летящем носу было величие, нетерпение спуститься в воду и обещание неограниченной мощи.

— Имейте в виду: официально этого корабля не существует.

— Как можно спрятать шестисотфутовый корабль?

— Внешне он напоминает корпус, одобренный конгрессом, — ответил капитан Фальконер, еле заметно подмигнув. — Но на самом деле от киля до клотика корабль набит новыми идеями. У него новейшие турбины, новейшие орудия, самая современная защита от торпед и управление огнем. Но, главное, корабль спроектирован так, чтобы продолжать его совершенствовать, менять старое на новое. Корпус 44 не просто корабль. Он прообраз целого класса кораблей, которые еще предстоит построить, источник вдохновения для создания все более новых, более мощных супердредноутов.

Фальконер сделал выразительную паузу. А потом сказал сурово и мрачно:

— Вот почему Корпус 44 стал целью всех иностранных шпионов.

Исаак Белл холодно взглянул на капитана Фальконера.

— Это вас удивляет?

Беллу надоело ходить вокруг да около. Как ни величествен был новый корпус, как ни славно вести яхту на скорости пятьдесят узлов, он предпочел бы в эту ночь прочесывать Адскую кухню в поисках убийцы Аласдера Макдональда.

Фальконер услышал холод в голосе Белла.

— Конечно, — согласился он, — все шпионят друг за другом. Любое государство со своей верфью и достаточными средствами платит шпионам, охотящимся за сведениями о кораблях. Как далеко ушли вперед друзья и враги в орудиях, броне и скорости? Какое новое изобретение сделает наши дредноуты уязвимыми? У каких пушек больше дальность стрельбы? Чьи торпеды способны пройти дальше всех? Чьи двигатели мощнее, а броня крепче?

— Вопросы жизненно важные, — согласился Белл. — И совершенно нормально — даже для невоюющих государств — искать на них ответы.

— Нет, не нормально, — возразил Фальконер. — И уж конечно невоюющие государства не должны идти на саботаж.

— Постойте-ка! Саботаж? В этих убийствах нет признаков саботажа — нет разрушений, за возможным исключением взрыва домны в Бетлехеме.

— Нет, разрушения есть, и страшные. Ужасные разрушения. Я сказал «саботаж» и имел в виду именно саботаж.

— Зачем шпиону убивать, если убийство несомненно привлечет внимание к его шпионажу?

— Меня они тоже обманули, — сказал капитан Фальконер. — Я думал, Арти Ленгнер взял взятку и покончил с собой из чувства вины. Потом я подумал: как ужасно, что бедный молодой Гровер Лейквуд упал и разбил голову. Но потом убили Аласдера Макдональда. И я понял, что это саботаж. Да разве сам он не понял этого? Разве не прошептал: «Корпус 44»?

— Как я вам сказал, — согласился Белл.

— Неужели вы не понимаете, Белл? Они саботируют строительство Корпуса 44, убивая умы. Они убивают умы, занятые созданием жизненно важной начинки военного корабля: орудий, брони, двигателей. Смотрите глубже стали и броневых плит. Корпус 44 — это мозг тех, кто продолжает его создавать, и тех, кто умер. Убивая умы, саботажники убивают нерожденные мысли и новые идеи. Убивая наши умы, они саботируют создание кораблей.

— Понимаю, — задумчиво кивнул Белл. — Они саботируют работу над еще не спущенными на воду кораблями.

— Или даже теми, которые только задуманы.

— Кого вы подозреваете?

— Японскую империю.

Белл сразу вспомнил рассказ старика Джона Эддингтона о японце, которого тот видел на Вашингтонской военной верфи. Но спросил:

— А почему японцы?

— Я их знаю, — ответил Фальконер. — Хорошо знаю. Служил офицером-наблюдателем на борту флагманского корабля адмирала Микасы, когда он уничтожил в битве в проливе Цусима русский флот — это был самый крупный морской бой с разгрома Нельсоном французов при Трафальгаре. У него были современные корабли, а экипажи действовали, как машины. Мне нравятся японцы, я восхищаюсь ими. Но они честолюбивы. Попомните мои слова: мы будем воевать с ними за Тихий океан.

Белл сказал:

— Убийцы Аласдера Макдональда были вооружены «мессер»-бабочками, изготовленными фирмой «Бонтген и Сабин» в Золингене, в Германии. Разве Германия не главный конкурент в гонке дредноутов?

— Германия одержима английским флотом. Немцы будут отчаянно биться за Северное море, и Англия никогда не выпустит их в Атлантический океан. Тихий океан наш. Японцам он тоже необходим. Они, как и мы, строят корабли для далеких походов в Тихом океане. Придет день, когда мы будем сражаться с ними от Калифорнии до Токио. И, насколько нам известно, если этим летом Великий белый флот подойдет к их островам, японцы нападут на него.

— Я видел заголовки, — сказал Белл с сухой улыбкой. — В тех же газетах, что разжигали войну с Испанией.

— Испания — пара пустяков, — возразил Фальконер. — Спотыкающийся реликт Старого Света: Японцы из нового мира — как мы. Они уже заложили «Сацума», крупнейший в мире дредноут. Они выпускают собственные турбины Браун-Кёртиса. И покупают новейшие подводные лодки Холланда у «Электрик боут».

— Тем не менее в начале следствия нужно действовать без предубеждения. В гонке дредноутов саботажники могут служить любому государству.