Башня в лесу. Город действительно должен быть неподалеку. Или хотя бы его останки. Бессмысленно просто так строить в чаще дозорные вышки.

– Ну, что там? – поинтересовался у Фарша Родинка.

– Ничего. Такое ощущение, что она сама развалилась. Старая совсем, едрить ее, – воин остановился у Лесоруба. – С холма ничего не видать. Но я бы не стал ночевать рядом с этими руинами.

– Призраков боишься? – хмыкнул алебардист.

– А ты нет? – осклабился Фарш.

Лесоруб улыбнулся. Да, с призраками он погорячился. Сам ведь вчера от зеленых огней бегал.

– Пошли, еще часок пошагаем, – предложил Фарш и поднял с земли мешок.

Место для стоянки нашли раньше. Мыс. Река делала крутой поворот на юг, огибая холмик с котлованом. По краю возвышались старые березы. Идеальное место для лагеря. До воды недалеко, ложбинка на холме прекрасно защищает от ветра. Лишь от дождя не укрыться. Ну да это воинов не пугало.

Первым наверх поднялся Фарш, продрался сквозь заросли осины и радостно вскрикнул.

– Что такое? – идущий следом Лесоруб прибавил шагу.

– Костровище! – солдат бросился вниз и склонился над черным пятном по центру ложбинки. – Максимум неделю назад жгли!

Сквозь кустарник проломился Медведь и замер, осматривая будущий лагерь. Вид у него был усталый, мокрое от пота лицо раскраснелось и здоровяк тяжело переводил дыхание.

– Это жилая стоянка, – Фарш скользнул по великану снисходительным взглядом и пнул ногой один из выложенных вокруг костровища камней.

Лесоруб, соглашаясь, кивнул. Он заметил и другие признаки людей. Небольшой навес у склона, под которым лежали березовые поленья. Едва заметная тропка к воде. Старая рыбья чешуя у костра. Обугленная, воткнутая в землю палка.

– Охотники, или рыбаки, – Фарш повернулся к реке. – Схожу по тропке, гляну.

Остальные воины тем временем спустились в котлован.

– Может, поживем тут пару дней? Пока местные не появятся? – Медведь бросил щит на землю и сел на бревно у кострища. – Какой смысл идти дальше?

– А если они не вернутся? – алебардист неуверенно покачал головой. – Толку от наших посиделок?

– Ну а куда мы пойдем? Река на юг забирает, – недовольно поморщился Медведь. – А это значит опять в болота!

– На юг нам не надо, – Мудрый встревожено повернулся к Лесорубу.

– Ну что ты на меня-то смотришь? – устало махнул рукой тот. – Поедим – решим. Рыбак, разведи пока костер.

– Легко.

– Рыбаки это, – вернулся в котлован Фарш. – Там рогатины стоят, и чешуи много. Места для лодок нет. Так что, скорее всего, они на этом берегу и живут. Дальше…

– Или лодка у них дальше стоит, – хмуро сообщил Медведь.

– Ты чего такой недовольный? – поинтересовался у него Лесоруб. В голосе сами собой проскочили возмущенные нотки. Устал – так сиди и отдыхай, незачем окружающим нервы трепать.

– А чему радоваться, брат? Куда бежим? Куда спешим? Чего вы себе в голову вбили? – неожиданно зло ответил тот. – Посидели бы, в себя пришли. Отдохнули. Так нет – несетесь как будто вам пчела в одно место забралась. Какая у нас цель, Лесоруб?

Мудрый поморщился от слов товарища и отошел.

– Цель? – Лесоруб почесал лоб. – Цель ему нужна…

– Да, нужна. Земли эти… Бродить-бродить, да все без толку. А зачем мне? Я ничегошеньки не помню! Почему именно на север идем? По какой причине вообще в путь тронулись?

– Экий ты нетерпеливый, Медведь, – вмешался Родинка. – Всего несколько дней пути, а ты уже раскис. Я думаю, нам еще не одну неделю топать.

– Не раскис я! – вскинулся тот и с яростью в глазах встретил изумленный взгляд приятеля. – Не раскис! Просто меня это все бесит! Мы как еще один штрих ко всему этому сумасшествию! Путники идущие на север! В Земли Счастья, вашу мать!

– Медведь, успокойся! – повысил голос Лесоруб. – Фарш прав. У нас сейчас просто выбора нет, надо уходить из этих мест.

Здоровяк поиграл желваками:

– Если сейчас Мудрый заведет свою счастливую шарманку, то я ему зубы вышибу!

– Не заведет, – сказал Лесоруб и поймал насмешливый взгляд Фарша. Прав изуродованный солдат, прав. Как дети малые…

Разговора действительно удалось избежать. Мудрый весь вечер просидел молча, старательно не глядя на хмурого Медведя. Лесоруба удивило поведение седовласого. Не тот возраст, чтобы обижаться. Рыбак после ужина принялся мастерить силки на птиц. Родинка завалился спать и почти сразу же захрапел. Фарш сосредоточенно точил меч. Очень опытными и уверенными были его движения, в той, прошлой жизни обезображенный воин умел обращаться с оружием. Интересно, кем он был? Наемником? Рыцарем? Стражником? Кто еще бывает в этих проклятых богами местах?

Вскоре совсем стемнело. На небе высыпали звезды, утих ветер и только с реки слышались редкие всплески разгулявшейся рыбы. Последними у потрескивающего костра остались Мудрый да Лесоруб. Рыбак ушел расставлять заготовленные силки, а остальные легли спать.

Алебардист внимательно наблюдал за старшим товарищем. Пожилой солдат сидел на бревне, положив локти на колени, и пустым взглядом буравил веселящееся пламя.

– Мудрый, – тихо позвал его Лесоруб. Воин чуть дернулся и оторвался от костра.

– Ну?

– Ты из-за Медведя переживаешь, да?

Мудрый поморщился:

– Не знаю… Ты мне тоже не веришь?

Алебардист замялся, не зная, что сказать.

– Значит тоже, – кивнул воин.

– Я этого не говорил, – торопливо произнес Лесоруб.

– Да какая разница, – вздохнул Мудрый и вновь уставился на огонь. – Не веришь. Вы все мне не верите… А я знаю, что они есть. Я знаю, что весь мир ненормален, но далеко на севере есть земля, где люди только слышали о безумии. И там моя жена… Дети… Я оттуда! Я хочу туда вернуться. И я вернусь.

Алебардист промолчал, думая над словами друга. Жена, дети. Память о них. Мудрому повезло… Если бы Лесоруб хоть что-то помнил! Но, увы. Лишь смутные тени. То же кладбище лягушек, например. Ведь он видел подобное раньше! Видел! У Мудрого есть прошлое. А что у остальных? Ночные кошмары? Алебардист слышал, как кричал во сне Родинка. Видел, как резко вскакивал Фарш. Помнил, какие ужасы снились и ему самому. Они оказались в родном, но незнакомом мире. В своем, но чужом теле.

– Есть Счастливые Земли, командир, есть! – вдруг проговорил Мудрый. – Их не может не быть!

– Я тебе завидую, – вымолвил Лесоруб. Ему стало так тоскливо, так обидно за утраченное прошлое. За то, что он никак не мог вспомнить.

– Не понял, – посмотрел на него Мудрый.

– Завидую, что у тебя хоть что-то есть в душе. Цель…

– Мы все вспомним… Все! – седовласый убежденно покачал головой. – Рано или поздно.

В наступившей тишине послышались шаги Рыбака, и охотник подошел к костру:

– Силки я поставил. Только бы попалась в них какая-нибудь дура. Иначе я завтра сожру свои ножны.

Лесоруб устало улыбнулся.

– Ладно, я спать… Устал, – Рыбак присел у огня и подбросил в него еще полено.

– Ты помнишь что-нибудь из прошлой жизни? – не удержался от вопроса Лесоруб.

– Не-а. Но мне кажется, что ничего хорошего и не вспомнится, – подмигнул ему приятель. – Зато сейчас я почти счастлив. Не знаю почему.

– И тебе завидую, – усмехнулся алебардист.

– А еще кому? – деловито поинтересовался друг, укладываясь прямо рядом с костром.

– Всем, – не сдержал улыбки Лесоруб. – Я всем завидую…

– Дело хорошее, главное – нужное, – с серьезной миной кивнул Рыбак и закрыл глаза. – Все, я ушел.

– Бывай, – фыркнул Мудрый. – Заходи, если что.

Охотник не ответил. Он уже спал.

– Может и правда к лучшему, что я ничего не помню? – спросил у пламени Лесоруб. Огонь щелкнул в ответ искрой, но промолчал.

Мудрый последовал примеру стихии.

Утром алебардиста разбудил запах жаркого. Желудок воина зашелся в ворчании, а рот немедленно наполнился слюной. Еще не до конца проснувшись, солдат приподнялся на локте и, щурясь, посмотрел в сторону костра.

Сияющий от счастья Рыбак колдовал над огнем, пристраивая нанизанные на ветки куски мяса. Рядом с охотником, пожирая добычу голодными глазами, примостился Родинка. По тропинке от реки шел довольный, отряхивающий руки Фарш.