– Смотрите! – громко прошептал Родинка. Он, присев, указывал на болото. Лесоруб инстинктивно пригнулся и замер.

– Фарш спас нам жизнь, – просипел изумленный Рыбак. – Они и впрямь вернулись!

Зеленые огни кружились вокруг протоки, где еще пару часов назад коротали ночь странники. Загадочные твари вернулись за новой добычей. Только сейчас Лесоруб понял, что не слышит больше криков их несчастной жертвы.

– Уходим в лес, быстро! – он торопливо заскользил к спасительным деревьям. Остальные, прижимаясь к земле, поспешили за ним.

– Надеюсь, они по следам не ходят, – поделился опасениями Родинка.

Укрывшись под одной из гигантских елей, друзья плюхнулись на ковер из старой хвои и затаились.

– И что? – после шепота ровный голос Рыбака показался громом. – Так и будем ждать? А если они к нам полетят? Я, пожалуй, за болотом послежу.

Не дождавшись ответа, он юркнул во тьму.

– Смешно, – заметил Фарш. Скрывающий небо лапник скрывал его лицо, но чувствовалось, как оно кривится в улыбке. – Шесть здоровенных мужиков, с оружием, бегают по лесам и болотам от зеленых светлячков.

– Смешно? Ну так иди к ним и посмейся, – буркнул Медведь.

– Да нет, я понимаю, что они нам, скорее всего, не по зубам. Просто смешно. Воины! Проклятье Кимании! Колонна, едрить ее налево.

Лесоруб усмехнулся. Ирония судьбы. Бойцы, наводящие ужас на болотную деревеньку, сейчас тряслись от страха под огромной елкой и молились чтобы странные огни прошли мимо.

– Мы истинные зайцы, – фыркнул Родинка и тихо засмеялся.

– Безумие, всюду безумие, – простонал Мудрый и прислонился спиною к стволу дерева. В тишине зашуршали иголки – Медведь устраивался поудобнее, недовольно разгребая мешающие ему шишки.

– Скоро рассвет, – прошептал Родинка.

– А чего шепчемся? – повысил голос Лесоруб и умолк. Ему показалось, что он просто проорал эти слова, и огни, услышав их, уже мчатся к лесу.

– Ну, ты сам понял, – тихо хихикнул Родинка.

В чаще раздался хруст сухих веток. Со стороны болота. Воины напряженно замерли.

– Я это, я, – приглушенно сообщил Рыбак. – Они на восток ушли.

– Пронесло, – выдохнул Фарш.

– И тебя тоже? – вновь хихикнул Родинка.

– Старо как мир, – парировал тот.

– Давайте поспим, ладно? – проворчал Медведь. – До полудня, а? Это – лес. Я хочу выспаться.

– Я на часах постою, – Рыбак так и не залез под ель. – Все равно после такой встряски глаза закрыть боюсь. Родинка, ты как?

– Как-как… Надо ведь, – заворочался весельчак и вылез наружу.

– Здорово, – раздался его голос через несколько мгновений. – Это не перелесок, а настоящий бор! Мы ушли с болота! Елки-елочки! Ух, хорошо!

– Заткнитесь и дайте поспать, – вновь буркнул Медведь.

– Я понять не могу, – заметил Фарш, – как ты о сне вообще думать можешь? Меня до сих пор колотит.

– А он бесчувственный, – хохотнул невидимый Родинка. Зашуршал хвойный ковер, хрустнули сухие ветки – часовые отошли от ели.

– Хороший солдат либо ест, либо дерется, либо спит. Еды я не вижу. Хочешь подраться? – проворчал Медведь. – Нет? Тогда я посплю.

Лесоруб закрыл глаза, наслаждаясь воцарившейся тишиной. Лишь далеко-далеко в лесу ухал филин.

Вышли! Они все-таки вышли!

Наступившее утро настолько отличалось от унылых болотных пробуждений, что алебардист проснулся с улыбкой на устах. Сквозь тяжелые еловые лапы пробивались тонкие солнечные лучи. Они раскрашивали землю и лица друзей в чудную, пятнистую гамму. Над головой щебетали птицы, а с реки слышался монотонный шум воды.

Лесоруб почувствовал запах костра и выбрался из-под ветвей, встречая утреннее, яркое солнце. На небольшой полянке, шагах в тридцати, у костерка развалились Родинка и Рыбак. Они нежились в солнечных лучах и тихо переговаривались. Первым командира заметил Родинка.

– О! Один проснулся, – приподнялся на локте солдат и расплылся в озорной улыбке.

– Тихо было? – деловито поинтересовался Лесоруб и, отряхнувшись от хвои, подошел к огню.

– Абсолютно! – радостно сообщил Родинка. Рыбак, расслабленно улыбаясь, кивнул в подтверждение слов приятеля:

– Может, останемся тут на денек? – спросил он.

– Дурной? – поинтересовался Лесоруб. – До болота несколько сотен шагов. Давайте потом, а?

– Ладно, – согласился Рыбак.

– У нас опять рыба сегодня? – алебардист посмотрел на него. Воин как-то незаметно, но прочно занял место кашевара и охотника.

– Пока да, – ощерился тот. – Лука нет, так что с дичью будут проблемы. Могу кашу из коры сделать.

– Шутка? – не понял алебардист.

Рыбак лишь загадочно хмыкнул.

– Когда двинемся-то? – спросил Родинка.

– Как наши проснутся. Ночь тяжелая была… Вы бы сами вздремнули, а я подежурю.

Охотник медленно поднял руку к небу:

– Полдень почти, кэп.

– Ох ничего себе, – удивился алебардист. Ему стало стыдно как за себя, так и за остальных.

– Спать вы горазды, это точно.

– Я рыбы напек, так что буди наших, пусть пожрут и пойдем. Завтра бы на дневку встать. – Рыбак лениво повернулся на бок.

– Вы-то как? Спали же часа четыре всего…

– Норма, кэп, – Родинка ободряюще улыбнулся. – Если завтра дневка – то вообще замечательно. Дойдем.

– Ладно, я пошел ребят будить, – алебардист направился к спящим товарищам.

После болота путь по лесу показался Лесорубу настоящим подарком судьбы. После тяжелого, затхлого запаха топей, после вязкой почвы под ногами да бесконечных кочек – прогулку по твердой земле не смогли испортить даже лезущие в лицо колючие ветки. А когда отряд вновь вышел на берег, и еловый бор сменился березовой рощей – счастью странников не было предела.

Шагая вдоль реки, они с удовольствием озирались по сторонам, отмечая красоты местного леса. Зеленая, молодая трава, черничники, белые стволы берез, небольшие осины и заросли ольхи. Ветер играл с листвой, ласкал волосы. Шлемы прочно перекочевали в заплечные мешки, поэтому солдаты всецело ощущали прелести путешествия.

В один из переходов отряд вспугнул оленя, и Рыбак долго потом возмущался, что у него нет лука. Остальные разделяли его досаду. Рыба надоела всем. Хотелось мяса…

К вечеру путники наткнулись на старые, покрытые мхом развалины. Когда-то это была гордо красующаяся над лесом дозорная башня. Сейчас ее останки жалко ютились на вершине поросшего ольхой холма. Остановившись у подножья, солдаты переглянулись.

– Должно быть тут, в лесу, таких развалин много, – предположил Рыбак.

– Или город неподалеку, – Фарш скинул мешок и, обнажив меч, зашагал наверх.

– Ты куда? – окликнул его Лесоруб.

– Гляну поближе… – не обернувшись буркнул тот.

– Город, это хорошо, – заметил Медведь. – Там нам хотя бы объяснят, что в этих краях происходит.

– Кстати, на дневке надо свести со щитов герб. Мне не хотелось бы еще одной встречи, как в той деревне, – Рыбак критично посмотрел на плачущее око.

Родинка бросил щит на землю и уселся сверху, с любопытством разглядывая безжизненные руины.

– Интересно, тут где-нибудь жизнь-то есть? Представьте, что во всем мире есть только одно поселение и то нас выгнало? – вдруг продолжил он.

– Типун тебе на язык, – буркнул Медведь и тяжело опустился на землю.

– Счастливые земли, Родинка. Счастливые Земли… Я настроен на то, что жизнь есть только там. В остальных краях царит безумие, – Мудрый подмигнул приятелю.

– Сколько нам идти до твоих земель, Мудрый? Месяц? Год? – здоровяк раздраженно мотнул головой. Он устал на переходе и потому ворчал больше обычного. – Может быть их вообще нет!

– Они есть, – Мудрый посмотрел на север. – Я знаю…

Медведь молча махнул рукой, мол, слышали мы ваши сказки.

– Чисто, – из ворот башни показался Фарш. Воин замер на холме, осматриваясь, и зашагал вниз.

– Пора на ночь становиться, – заметил Рыбак.

– Пора-пора, – кивнул Лесоруб, наблюдая за спускающимся Фаршем.