— Имейте в виду, мне совсем не хотелось оставаться в школе. Мой давний поклонник, Поль, должен был ждать меня снаружи, и я как раз купила новый чепчик, — но я никогда не забывала, в чем состоит мой долг и каковы мои обязанности. Вы тоже скоро научитесь всегда помнить о долге, мисс Энн, как только начнете служить в чужом доме.

Смущенная Энн отворачивается, а мне поневоле становится очень ее жаль.

— О-ох, здесь точно сахару не хватает… — заявляет Бригид, держа чашку с чаем величественно, как королева.

Она просто выводит нас из терпения, но ей известно то, что нам нужно узнать, и потому я спешу принести ей сахарницу, а потом мы все ждем, пока она опустит в чашку два куска сахара и размешает его.

— Признаюсь, я не испытывала особой нежности к мисс Саре в тот день. Но я принесла ей завтрак на подносе, она ведь вроде как больная была. Дверь спальни была открыта, и я подошла уже близко, и увидела, что мисс Сара не лежала в постели, как ей следовало бы, а стояла рядом с кроватью, как-то странно стояла, припав к полу, словно какой-нибудь зверь, и разговаривала с мисс Мэри. Они очень резко говорили. Я услышала, как мисс Мэри говорит: «Ох, нет, Сара, мы не можем этого сделать, не можем!» А мисс Сара сказала что-то вроде: «Тебе легко так говорить. Ты просто хочешь сбежать и бросить меня». А мисс Мэри тихонько заплакала, и мисс Сара обняла ее и стала целовать, очень, знаете, дерзко целовать… Не знаю, как только я не упала в обморок. «Мы вместе, Мэри, — говорила мисс Сара. — Мы навсегда вместе». А потом она еще что-то сказала, точно повторить не могу, не расслышала, но что-то насчет жертвы. Мисс Сара говорила: «Это то, чего оно хочет, Мэри, то, чего оно требует. Это единственный путь». А потом мисс Мэри схватила ее за руки и сказала: «Это же убийство, Сара!» Именно так она и сказала — «убийство»! У меня до сих пор кровь стынет в жилах, как только я все это вспоминаю!

Энн сосредоточенно грызет ногти. Фелисити хватает меня за руку, и я чувствую, как невероятно похолодела ее кожа. Бригид через плечо оглядывается на дверь, чтобы проверить, не слышит ли нас кто-нибудь.

— Ну, я, должно быть, как-то выдала себя в этот момент, может, слишком громко вздохнула. Мисс Сара мгновенно выскочила в коридор, и глаза у нее были такие страшные… Она толкнула меня к стене, да, сильно толкнула! И уставилась на меня — ох, какие у нее были холодные глаза, совсем бездушные… — и сказала: «Шпионишь, Бригид?» Как я испугалась! Говорю: «Нет, мисс, я просто вам завтрак принесла, как миссус директриса велела…» Я так испугалась, что меня просто до костей пробрало. Что-то во всем этом было… опасное.

Она умолкает.

Мы все, сдерживая дыхание, смотрим на Бригид, ожидая продолжения. Бригид слегка наклоняется к нам через стол.

— У нее в руке была колдовская кукла… потрепанная такая куколка, вроде тех, что таскают с собой цыганские ведьмы, — и мисс Сара сунула эту куклу прямо мне в лицо. «Бригид, ты знаешь, что случается со шпионами и предателями? Их наказывают!» А потом она как дернет меня за волосы! И вырвала клочок волос! И тут же обмотала мои волосы вокруг своей куклы! Туго-туго! И говорит: «Помалкивай, Бригид! Или в следующий раз…» Ну, я никогда в жизни не бегала так быстро! А потом весь день просидела в кухне, да, вообще оттуда не выходила. А через несколько дней эти девушки погибли, и не могу сказать, что я о них пожалела, нет. Хотя просто ужас, что из-за них умерла и бедная миссус Спенс.

Бригид быстро осенила себя крестом.

— Я всегда знала, что они добром не кончат, эти две красотки… Вечно у них были какие-то секреты, и они бегали к матери Елене, когда тут рядом появлялись цыгане.

От внимания Бригид не ускользнуло, что в этот момент Энн подтолкнула меня локтем.

— Ну да, я знаю все об этих походах к матери Елене. Старая Бригид не на прошлой неделе родилась. Но лучше вам держаться от нее подальше. Она ведь сильно не в своем уме и вечно бормочет то одно, то другое. Очень надеюсь, что уж вы-то, девушки, не станете впутываться во что-нибудь эдакое…

Она окидывает нас суровым взглядом. Я чуть не роняю сахарницу, которую до сих пор держу в руках.

— Конечно же, нет! — небрежно бросает Фелисити, вкладывая в свой тон максимальную дозу высокомерия.

Она услышала от Бригид все, что хотела, так что у нее больше нет причин прикидываться ровней с прислугой.

— Очень на то надеюсь, очень. Не хочется, чтобы вы так уж разважничались, начали выдумывать странные имена, как те девицы. Хотя они и так были то ли герцогинями, то ли еще кем-то в этом роде, Сара требовала, чтобы я называла ее… ох, да как же?

Бригид замолчала, пытаясь вспомнить, но потом покачала головой.

— Вот ведь, опять провалилось куда-то, как будто дырка случилась в памяти. А ведь уже на кончике языка было словечко. Ну, неважно. Только знайте: если я когда-нибудь увижу, что вы трое принялись за эти цыганские фокусы-покусы, я сама вас схвачу за уши и притащу в церковь, и запру там на неделю! Увидите, я это точно сделаю!

Она быстро осушает до дна чашку.

— Ох, а теперь кто будет такой доброй и принесет бедной старой Бригид еще чая?

После того, как налили Бригид еще чая и пообещали немедленно отправиться в постель, мы выходим в большой холл. Остальные девушки уже разошлись по спальням. Две горничные бесшумно гасят лампы; наконец мы только и можем видеть, что белые пятна их фартуков. А потом и они тоже уходят. Огонь в камине почти погас, поленья едва тлеют, дымясь, их красноватый тусклый свет рождает длинные тени… кажется, мраморные колонны ожили и готовы пуститься в пляс…

— Так значит, мы читаем дневник давно умершей девушки. — Фелисити содрогается. — В этом есть что-то невероятно зловещее.

— Как тебе кажется, — спрашивает Энн, — может быть правдой то, о чем писала Мэри? Я о той части, где говорится о сверхъестественном.

Полено в камине громко трещит, испуская фонтан искр, и мы подпрыгиваем от испуга.

— Нам необходимо повидаться с матерью Еленой, — заявляет вдруг Фелисити.

Нет. Ни в коем случае. Пусть опущенный занавес таким и останется, и по эту его сторону будет тепло и безопасно, не следует заглядывать в неведомый лес…

— Ты что, предлагаешь пойти в цыганский табор? Прямо сейчас, ночью? Одним? — удивляется Энн.

Я не могу понять, то ли в ее голосе прозвучал страх, то ли она радостно взволнована перспективой.

— Да, сегодня ночью. Вы же знаете, каковы цыгане, — они никогда не задерживаются подолгу на одном месте. К утру они вполне могут уйти куда-нибудь на всю зиму. Так что надо поспешить.

— А как насчет…

Я чуть не произношу вслух имя — Итал, но вовремя останавливаюсь. Фелисити взглядом предостерегает меня.

— Насчет чего? — недоуменно спрашивает Энн.

— Мужчин, — говорю я, подчеркнуто обращаясь к Фелисити. — Там, в цыганском лагере, много мужчин. Разве мы можем быть уверены, что нам ничто не грозит?

— Мужчины… — немного торжественно повторяет Энн.

Мужчины. Странно, как может одно-единственное короткое слово пробуждать столько мыслей и опасений?

Фелисити копирует мой тон, донося до меня свое скрытое послание:

— Я уверена, мы сумеем справиться с тамошними мужчинами. Вы ведь знаете, что эти цыгане ужасные лгуны и любят тех, кто тоже умеет врать. Вот мы и посмеемся вместе с ними, проверим, кто врет ловчее.

— Не думаю, что нам следует туда идти, — возражает Энн. — Во всяком случае, одним, без провожатых.

— О, да, я согласна, — насмешливо бросает Фелисити. — А почему бы нам прямо сейчас не пойти к Бригид и не попросить ее проводить нас в цыганский табор посреди ночи? Уверена, она сочтет это за счастье!

— Я не шучу, — сердится Энн.

— Ну так оставайся здесь!

Энн вцепляется зубами в уже обгрызенный ноготь, и Фелисити шагает к ней и обнимает за плечи.

— Послушай, нас ведь трое. Вот мы и будем сопровождающими друг для друга. И защитницами, если понадобится. Хотя я подозреваю, что все эти страхи быть изнасилованной — просто глупые фантазии.