— Вероятно, ты права, — соглашается он, подъезжая к обочине. — Не думаю, что он вспомнит шутку, даже если ударить его по лицу.

Мы вылезаем из машины и по снегу идем к зданию. Судя по всему, в дополнение к отсутствию чувства юмора, доктор Тайлер также не любит прогулки в метель. Хотя сегодня он как раз вовремя и встречает нас в своем стандартном желтовато-коричневом твидовом пиджаке.

— Приятно видеть вас, Мила, — говорит он, пожимая мою руку. — Было время. У вас все в порядке?

Я улыбаюсь и киваю.

— У меня все идет отлично. Спасибо, что спросили.

— И, Пакс, — говорит доктор Тайлер, поворачиваясь к Паксу. — Как вы себя сегодня чувствуете?

— Разочаровано, — признается Пакс, его челюсти сжимаются. — Я не спал.

— Ну, давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы привести вас в порядок, — говорит доктор успокаивающе, открывая свои записи. — Разрешите ли вы записать этот прием, в случае, если мы захотим посмотреть его позже?

Пакс кивает.

— Да. Это прекрасно.

Доктор Тайлер улыбается.

— Отлично. Хорошо, мы обсуждали на прошлой неделе, что Мила не может быть с нами в комнате, потому что может отвлекать. Она может сидеть в соседней комнате и наблюдать за нами на мониторе. Хорошо?

Пакс снова кивает, и я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

— Все будет хорошо, — говорю я твердо, сжимая его руку. Он улыбается, чтобы скрыть свою нервозность.

— Спасибо, Красная. Только не забудь следить за шарлатанством. — Доктор Тайлер делает вид, что не слышит этого, выводя меня из комнаты, и приглашает присесть в комнате по соседству.

Я потягиваю воду из бутылки, и смотрю по телевизору, как Пакс и доктор Тайлер устраиваются в своих креслах. Пакс раскинулся в своей обычной манере, а доктор сидит со скрещенными ногами, его блокнот балансирует на колене.

— Пакс, вы готовы?

Пакс кивает, смотря на красную лампочку на камере, и это похоже на то, как если бы он смотрел мне в глаза. Я вижу тревогу на его лице, хотя он и пытается ее скрыть. Мне действительно жаль, что я не могу сидеть рядом с ним, чтобы держать его за руку, чтобы в каком-то смысле утешить его, но это невозможно. Поэтому я сижу в своем кресле и смотрю, а мои руки сжаты вместе.

— Я собираюсь пройти с вами через некоторые мысленные образы с использованием словесных команд и повторения, как мы делали последние два раза. Ничего не будет отличаться, мы только собираемся продлить это чуть дольше сегодня. Мне нужно, чтобы вы расслабились и глубоко дышали. Можете это сделать?

Я замечаю, что доктор Тайлер изменил свой голос. Сейчас он еще более успокаивающий, глубокий и медленный. Думаю, что он уже начал процесс.

Пакс кивает.

— Мне комфортно. — Он наклоняет голову на спинку сиденья и устраивает ноги поудобнее.

— Хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы закрыли глаза и глубоко дышали. Глубокий вдох, глубокий выдох. Разрешите воздуху пройтись над языком и мимо ваших губ, как будто вы дышите через трубочку. Вдох, выдох. Глубокий вдох. Подумайте о времени, когда вы поднимались слишком долго, и вы дошли очень уставшим. Вы, на самом деле, устали. Ваши глаза тяжелые, очень тяжелые и все, что вам нужно делать, это спать.

Голос доктора гладкий и спокойный, и даже я чувствую себя сонной. Я удивлена.

— Я хочу, чтобы вы сделали еще несколько глубоких вдохов. Вы устали, очень устали. — Он делает паузу и смотрит на Пакса. — Вы устали?

Пакс кивает.

— Да.

— Хорошо. Теперь, я хочу, чтобы вы подумали о том месте, которое вам снится. Там темно. Я хочу, чтобы вы вспомнили, как туда попали. Когда вы начнете вспоминать, проговаривайте свои воспоминания вслух, чтобы я мог их услышать. Вы сейчас там?

Я смотрю на Пакса и вижу, как он смягчается, его челюсть расслабляется. Его глаза все еще закрыты, но я вижу, как они двигаются за веками. Жаль, что я не могу увидеть все то, что видит он.

— Я иду по коридору.

Его голос настолько неестественен и резок, что поражает меня. Монотонен. Он больше не похож на себя. Я смотрю на него с болезненным интересом, когда он продолжает говорить.

— Солнце светит на пол. Я вижу частички пыли, кружащиеся в свете.

— Это хорошо, — уверяет его доктор Тайлер. — Вы делаете все очень хорошо. Что еще вы видите?

— Я переступаю через игрушечный самосвал с журналами в нем. Я чуть не споткнулся на коврике, но не упал. На стене висят фотографии. Это мой дом.

— Хорошо. Приятно вернуться домой? — спрашивает доктор Тайлер. Я совершенно очарована этим процессом. Я никогда не испытывала ничего подобного в своей жизни. Это удивительно.

— Нет. Там шумно. И страшно. — Пакс говорит почти как ребенок.

Он захватывает ручки кресла, его пальцы закапываются в синей ткани. Доктор Тайлер успокаивающе отвечает ему.

— Все в порядке, Пакс. Ничто не может причинить вам вред. Вы здесь в безопасности. Слушайте внимательно. Вы знаете, что пугает вас?

Пакс останавливается, как будто прислушиваясь.

— Моя мама плачет. Я никогда не слышал ее криков раньше, так что это меня пугает. Сейчас я бегу весь путь до конца зала к ней в спальню. Но ее дверь закрыта.

Доктор Тайлер делает заметки, а затем поднимает голову. Он выглядит очарованным, как и я.

— Вы можете открыть дверь, Пакс? Помните, сейчас ничто не может причинить вам вред.

— Хорошо, — Пакс, кажется, нервничает. — Я открываю дверь.

Сейчас он поражен, и его лицо становится белым, когда он вздрагивает.

— Что вы видите, Пакс? — быстро спрашивает доктор Тайлер.

— Моя мама сидит на кровати и ее рубашка разорвана. Из ее носа течет кровь, она забрызгала ее рубашку. Рядом с ней стоит человек. Он нацелил пистолет в ее сторону. У него желтые зубы.

Доктор продолжает.

— Они вас видят?

— Да, — отвечает Пакс своим странным монотонным голосом. — Моя мама велит мне бежать. И говорит: «Не он, не он». Но человек схватил меня. Он держит меня за руку так сильно, что я не могу больше чувствовать свою руку. Я не могу двигаться. Я не могу убежать.

— Человек говорит с вами? — медленно спрашивает доктор Тайлер.

— Да, — отвечает Пакс. — Он просто сказал: «Луки здесь, малыш. Ты можешь заставить свою маму работать? Ты поможешь ей быть хорошей девочкой?»

Пакс молчит минуту. Даже его нога, которой он стучал по стулу, остановилась. Он сглатывает.

— Я хочу сказать ему, что она итак хорошая девочка, — говорит Пакс. — Но я знаю, это плохой человек, поэтому не говорю. Мама до сих пор плачет и у нее на лице черные полосы.

Это, должно быть, тушь, думаю я. И я ошеломлена, что Пакс видел нечто подобное. Что за человек с его мамой?

У него желтые зубы.

— Что говорит ваша мама? — спрашивает доктор Тайлер. Даже его тихий голос кажется сейчас очень громким в их комнате. Можно услышать, как пролетит муха. Поскольку я совершенно неподвижна, в моей комнате еще тише. Наверное, я могу даже услышать свой собственный пульс.

— Она говорит: «Оставьте его в покое. Пожалуйста. Я сделаю все. Только не делайте ему больно». Этот человек урод и у него воняет изо рта. Он просто сказал: «Ну ,что? Теперь ты будешь хорошо себя вести?

Мое сердце колотилось с такой силой, что было почти больно. Что хочет этот человек, от мамы Пакса? Я не уверена, что хочу знать, чувствуя большой страх, зарождающийся в моей груди.

— Моя мама кивает и говорит: «Но, пожалуйста, отпустите моего сына. Я не хочу, чтобы он видел». Она грустная, но этот человек смеется. Он дергает меня за руку и толкает в мамин шкаф. Я стою на коленях, но все еще могу видеть сквозь планки.

О, боже нет. Я хочу кричать, чтобы маленький мальчик Пакс отвернулся, чтобы не смотрел на то, что вот-вот произойдет, но, очевидно, это невозможно. Что бы он ни собирался увидеть, этот след останется навсегда. Мои руки дрожат, когда я жду.

Доктор Тайлер громко глотает, и я могу это слышать. Его рот сухой. Он, наверное, тоже не решается, чтобы услышать это.