Ромка, как всегда, выглядел модным тусовщиком в шмотках из бутика: обтягивающая черная майка, светлые джинсы, стильные туфли, солнцезащитные очки классической формы. Он посмотрел по сторонам, замер на несколько секунд и достал мобильный, принялся с кем-то разговаривать, не заметив столик, за которым сидели подруги.

— Знаете, кто это? — с сальной улыбочкой, заговорщицким тоном спросила Ева.

— Прикинь, знаем! — съязвила Вика.

— Девки, это лучший самец человечества! — торжественно выпалила рыжая.

— Да в курсе мы, — отмахнулась Кузьмина. — Давно, между прочим.

Лиза дернулась. Ей показалось, что сейчас она услышит нечто неприятное, гадкое, как раздавленный таракан. Хорошее настроение сдулось воздушным шариком.

— Это ты на него просто так смотришь и слюни роняешь. А я точно знаю, — мерзко хихикнув, Ева продолжила: — Возвращаюсь с выпускного. Туфли в руках. Пьяная. Прическа растрепанная. Душа требует приключений, а тело — любви. Мимо пролетает машина, потом резко по тормозам и ко мне задним ходом. Из окна высовывается красавец неземной и кричит: «Эй, рыжая, садись». Села. Как услышала голос, плюнула на всё и села. Никогда так не делала. Девки-и-и, — протянула она манерно, — полный улет. Зверь. Я потом засосы от родителей неделю шифровала.

— Да иди ты! — Вика выронила из рук чайную ложку. — Врешь! Бес с малолетками не связывается. Морали и лекции читает, воспитывает, помогает — это да. Но чтобы снял и отвез куда-то… Не верю!

— Какой отвез?! Мы в машине прям, на заднем сиденье. Потом, правда, спросил, как зовут, и доставил к порогу дома. Молча. Я его имени так и не узнала, — Ева явно собой гордилась. — Погоди, а ты откуда знаешь и как ты его назвала?

— Бес. Это его позывной в спецотряде, — тихо сказала Лиза, пытаясь не свалиться в обморок от дикой ревности, досады, невыносимой боли. — Мой сводный брат. Роман, спецподразделение ФСБ.

— Ого! — рыжая присвистнула. — И как, Лизка, ты тоже пробовала сводного братишку? Да будь он родным, я б плюнула на всё и грешила с ним хоть каждую ночь.

— Слушай, хорош трепаться, — не выдержала Вика, понимая, что подруги на долго не хватит. Она сейчас либо свалиться в обморок, либо разнесет всё кафе, да еще приложит особо наглую девицу приемчиком, которому ее научил Ромка в целях самообороны. — Ну, переспали. Бывает и не такое в жизни.

— Нет, мы не переспали, Викуля. Мы банально и грубо трахнулись. И это было чудесно, — Лозинская закатила глаза, картинно облизала губы. — Может я плохая, но мне так хорошо.

Ева продолжала смеяться, а Лиза побледнела, вцепилась в белую скатерть на столе. Ей показалось, что сейчас она наброситься на вульгарную девицу и растерзает ее на месте. Но спустя мгновение ярость ушла, пропала кровавая занавесь, застившая глаза. В сердце шевельнулся нож, раскрылась рана. Хотелось заткнуть уши и спрятаться под столом, как в детстве. Не зря ей не понравились духи! Ведь чувствовала, знала, сразу поняла. Ромка предпочел другую, более раскованную, не такую неопытную. Сказки о том, что каждый мужчина мечтает быть «учителем» можно не брать во внимание. Ее предали, унизили, растоптали.

Подошел предмет девичьего раздора собственной персоной. Роман снял очки, повесил их на ворот майки. Улыбаясь, поздоровался с девчонками, поцеловал Лизку в макушку. Та дернулась, молча встала и направилась в сторону небольшой аллеи, находившейся на противоположной стороне улицы. Она не слышала окриков, не понимала, что хочет сделать, не заметила, как переходя улицу, ей сигналили автомобили. Просто шла, будто в гипнотическом трансе, давясь разорванной в клочья любовью, растерзанной надеждой на лучшее.

Слезы застыли в глазах, но так и не пролились. Лиза начала задыхаться. Почувствовала, как ее плечо сдавила стальная хватка. Ромка резко развернул ее к себе, потащил к лавочке, примостившейся между двумя кленами. Девушка покорно села. Посмотрела на недоумевающего Романа остекленевшими от непролитых слез глазами.

— Рыжик, ты что? — он удивленно вскинул темную бровь. — Убежала, молчишь.

— Не хотела тебе и Еве мешать. И сколько раз можно тебе говорить: я — золотистая! — выкрикнула Лизка в отчаянии.

— Какой Еве? Ты о ком? — поморщился Рома.

— Ну как же? Ева. Рыжая. В машине, — медовым голоском пропела Лиза.

— Лизка, что-то я не понимаю, старею и слышу плохо. Еще раз. Кто такая Ева?

— За столом с нами сидела. Тебя глазами пожирала. Но ты привык же, что бабы рядом штабелями укладываются. Подумаешь, еще один трофей! Или скажешь, что ты ее не узнал?

— А должен был?

— Ты же с ней спал! Хотя нет, не спал, — процедила Лиза. — Банально трахался.

— Буду я их всех помнить, — буркнул Роман в сторону. — Девчонка, когда же ты вырастешь? — Он буквально застонал. — Я взрослый мужик, понятное дело, что женщины у меня были.

— Мне на других твоих плевать. Но она… Ты же… От меня к ней ушел… Случайно увидел, а она с выпускного шла. Чем она меня лучше?! Ей тоже семнадцать! — Лиза обхватила себя руками, принялась раскачиваться из стороны в сторону. — Или ты не знал?

— Лиза, — обреченно обронил Ромка. Немного помолчал. Продолжил, пытаясь не смотреть ей в глаза: — Догадался. Уже после. Я тогда не соображал ничего. Хотел то ли напиться, то ли подраться, то ли…, — он осекся, попытался приобнять девушку. — Лиз, надо поговорить. Поехали домой, я хочу с отцом и твоей мамой увидеться.

— Убери руки! Никуда я с тобой не поеду!

— Лизка. В машину! — скомандовал Роман. В голосе прорезались металлические нотки, приводившие в ужас любого бойца его отряда.

— И не собираюсь! — Лиза ударила его по протянутым рукам. — Не смей ко мне прикасаться.

Ромка рассмеялся:

— Командую десятью мужиками. Они у меня приказы выполняют лучше Цейса. А с одной девчонкой справиться не могу! Лиза, — вкрадчиво произнес он, — я тебя в охапку сгребу и на руках отнесу, в багажнике домой поедешь.

Девушка поежилась. А ведь с него станется. Сила медвежья. Не вырваться, не спастись и не убежать. Раз решил, то так и будет. Не смогла перечить. Посмотрела в глаза — утонула, попала в ловушку свинца и синей воды с зелеными вкраплениями. Забылась обида, что он предпочел другую, более раскованную и умелую; вспомнились жаркие поцелуи, нежные прикосновения, первое желание, томление, эйфория от близости сильного мужского тела. Боль ушла, рассеялась, как утренняя дымка. Ее Ромка снова рядом. Вернулся. Живой.

— Лиз, маленькая, прости, — прошептал на ухо ей Роман, обжег дыханием. По позвоночнику привычно пронеслись нервные импульсы, сердце затрепетало в груди пойманной птичкой. — Себя тогда вообще не помнил. — Он уткнулся в ее макушку, поцеловал волосы. — Хотел бы время назад повернуть…

— Ром, — пробормотала Лиза, понимая, что сейчас все простит из-за одного поцелуя. — Я просто… Мне… Тогда было очень хорошо с тобой. Я ждала, скучала. И ты вернулся.

— Я тоже скучал, — пробормотал Ромка. — Поехали домой. Там обо всём поговорим.

Дома их ждал накрытый стол, разговоры с родителями о Лизкином будущем, поздравления в честь поступления, которые откладывались до тех пор, пока Ромка вернется и вся семья будет в сборе. Он весь вечер вел себя несколько странно: много шутил, вспоминал прошлое, детство, бабушку и дедушку, Цейса, их первую встречу, вспомнил армию и друзей. С дядей Сашей они поговорили о Ромкиной матери, фотография которой до сих пор висела на стенке в гостиной, рядом новыми фото Лизы и Татьяны. На ночь Роман оставаться он не захотел, попрощался с отцом, обнявшись, неловко чмокнул мачеху в щечку.

— Рыжик, ты со мной к машине не спустишься? — спросил он на пороге.

— Конечно, — наигранно легко произнесла Лиза, положила руку Роману спину, не отдавая себе отчета, что жест получился женский, собственнический. Другой рукой она дернула его за майку, уткнулась подбородком в плечо.

Заметив, что мама очень пристально и недоуменно смотрит на них, Лизка вспыхнула до корней волос, поспешила скрыться за дверью, понимая, что практически поймалась на горячем.