Я налила в крышку термоса дымящийся кофе, и мы по очереди потягивали горячий напиток. Подошла Фрэнки и, положив голову на мое колено, вопросительно посмотрела на меня.

— Да, тебя я тоже люблю, — нежно сказала я ей.

Я почувствовала, как Дэн замер, и поняла, что именно сказала. Искоса посмотрев на него, я заметила его внимательный взгляд.

— Поехали обедать, — торопливо сказала я, выплеснула недопитый кофе в траву и встала. — Готов?

Он медленно взял коврик, свернул его и сунул под мышку.

— Джессика.

Я открыто посмотрела на него.

— Да?

Казалось, он внезапно забыл все слова и смущенно молчал, потом улыбнулся и взял меня за руку.

— Идем, пока в пабе еще кормят.

Ближе к вечеру мы вернулись в дом Дэна на позднее воскресное жаркое. Оказалось, утром, прежде чем уехать, Дэн все подготовил и попросил отца в назначенное время включить духовку, так что дразнящий запах жареного мяса встретил нас уже на пороге. К счастью, в пабе мы съели только по тарелке супа, поэтому быстро приготовили овощи в пароварке и все вместе сели за стол.

— Я не мог оставить его одного на целый день, — шепнул мне Дэн, когда мы после ужина мыли на кухне посуду. — Надеюсь, ты не против?

— Конечно нет, — заверила я его и подумала, что забота о стариках, в сущности, очень похожа на заботу о детях. — Ты все правильно решил.

Потом Дэн повез меня домой, и мы снова целовались. Я закрыла глаза и мечтала только о том, чтобы эти счастливые минуты длились как можно дольше. Однако приближалась ночь, и я понимала, что надо расставаться.

— Завтра вечером я тебе позвоню, — сказал Дэн, когда я вышла из машины напротив своего дома.

— Договорились, — ответила я и окликнула Фрэнки, которая умчалась в темноту, как только я открыла дверцу машины. — Спасибо за прекрасный день.

Когда он уехал, я с трудом вставила ключ в замок, промчалась через темную гостиную на кухню и высыпала в миску Фрэнки собачье печенье. Пока она ела, я с тревогой посмотрела на часы и поспешила в спальню, где рухнула на кровать прямо в одежде. Закрывая глаза, я приказала себе поскорее уснуть и через минуту уже спала.

Когда я спустилась вниз, то обнаружила, что дети разбужены, одеты и накормлены завтраком, и все это стараниями Карен. Кухонные часы показывали половину девятого.

— Хорошо, что ты встала, — сказала Карен. — Я уж думала, мне придется самой развозить их по школам.

— Ты просто чудо. — Я поцеловала ее в круглую щеку. — Грант уехал на работу?

— Час назад. Сказал, что вернется к ужину в шесть часов.

Девочкам очень шла красно-зеленая форма. Они укладывали в рюкзачки пакеты с яблочным соком и чипсами на завтрак. Я положила то же самое близнецам, а потом поторопила детей в гараж.

— Кого отвозить сначала? — спросила я у Карен.

— Девочек. Им надо быть в школе через десять минут. Запись учащихся начинается без десяти девять. Помнишь, куда ехать?

— Да, Грант мне показывал.

— До скорого.

— Я немного задержусь, — сказала я ей в открытое окно машины, выезжая из гаража. — Я проверила ежедневник, сегодня утром у меня встреча с директором школы мальчиков.

— Удачи!

Когда мы подъехали к школе девочек, Софи и Николь очень удивились, что я не помню, где обычно высаживаю их.

— Ты заезжаешь на площадку, там останавливаешься и ведешь нас до дверей, — объяснила Софи — А в четыре часа возвращаешься, чтобы забрать нас.

Я помогла им надеть рюкзаки, поцеловала на прощание у дверей и смотрела, как они смешались с веселой стайкой других девочек в красно-зеленой форме. Потом я вернулась в машину и обнаружила, что Тоби и Тедди дерутся из-за книжки с картинками, которую Лорен обычно оставляла для них в машине.

— Я должен учить буквы, — важно кричал Тоби брату. — Мама говорит, что мне надо знать алфавит.

— А я хочу смотреть картинки! — вопил Тедди.

Они так яростно вырывали друг у друга книжку, что надорвали обложку.

— Мальчики! — строго сказала я, отбирая у них книгу. — Вы ее порвете, тогда она не достанется никому.

Осторожно выезжая со школьного двора на извилистую дорогу, я посмотрела в зеркало заднего вида на оживленный поток машин и вдруг увидела мотоцикл. С замершим сердцем я еще раз впилась глазами в зеркало. Это был тот самый мотоцикл, который вчера вечером стоял возле дома Ричардсонов, теперь я в этом не сомневалась.

Возле школы мальчиков я припарковала машину на обочине и вышла, чтобы открыть дверцу малышам. Мотоцикл проехал мимо и остановился чуть впереди. Когда голова в шлеме повернулась в нашу сторону, я лишь усилием воли заставила себя не смотреть туда и повела близнецов в здание.

В вестибюле старой школы тревожные мысли быстро вылетели из головы, когда пришлось искать раздевалку, класс для занятий и место, где можно оставить напитки до завтрака. В помещениях подготовительной группы было очень уютно — яркие стены с нарисованными буквами, разноцветные коробки с игрушками, веселые коврики на полу. Вдоль всего длинного ряда вешалок над каждым крючком висела фотография ребенка.

— Доброе утро, миссис Ричардсон. — К нам подошла улыбчивая учительница и, взяв Тоби за руку, подвела его к двери в правой части вестибюля. — Тоби, ты занимаешься с миссис Уэллс, как всегда.

Я почувствовала, как Тедди крепче ухватился за мою руку. Взглянув на него, я увидела, что он с открытой враждебностью смотрит на учительницу, которая теперь обратила свое внимание к нему.

— А тебя, Эдвард, ждет мисс Стивенс. Идем со мной.

— Нет! — закричал Тедди и спрятался за мою спину. — Не хочу.

— Ну что ты, Тедди, — ласково сказала я ему. — Тебе ведь здесь нравится? Здесь наверняка много красок и карандашей.

— Хочу с Тоби.

— Ты не можешь заниматься вместе с братом, Эдвард, — строго изрекла учительница. — Ты будешь заниматься с мисс Стивенс, пока не научишься сидеть спокойно и правильно писать буквы.

Тедди заплакал, и я опустилась перед ним на корточки, не выпуская руки малыша.

— Ну что случилось? — спросила я тихо. — Тебе ведь нравилось здесь до каникул?

Он замотал головой, и его лицо сморщилось, словно ребенок едва сдерживал слезы. Выпустив мою руку, он крепко прижал свой любимый мяч к груди двумя руками.

— Хочу с Тоби.

— Вам лучше уйти, миссис Ричардсон, — сказала учительница, — Он успокоится, как только вы уйдете.

Я выпрямилась, не зная, как поступить. Оставлять Тедди одного мне не хотелось, но я боялась своим присутствием навредить малышу. Может, он хотел, чтобы в школу его отвела настоящая мама, и поэтому испугался? Я решила уйти, чтобы он успокоился и забыл обо мне.

Но у Тедди, видимо, были свои соображения на этот счет. Не успела я дойти до выхода, как он ринулся ко мне и с громким плачем попросил не уходить. Я хотела немедленно вернуться, но учительница поймала малыша и не отпускала, пока он вырывался и плакал.

— Прошу вас, миссис Ричардсон, уходите, — проговорила она сквозь зубы. — Обещаю вам, все будет хорошо.

Я торопливо вышла, в ушах все еще звучали крики Тедди.

Обойдя здание, я нашла дверь с табличкой «Дирекция» и вошла внутрь. В приемной сидела секретарша в очках и перебирала груду конвертов. При виде меня она подняла глаза и сдержанно улыбнулась ярко накрашенными губами.

— А, миссис Ричардсон. Мисс Уэбб ждет вас в кабинете. Пожалуйста, проходите.

Я огляделась и увидела еще одну дверь с табличкой «Директор школы». Коротко постучав, я вошла.

За огромным столом сидела женщина с седыми волосами, она взглянула на меня и улыбнулась еще более сдержанно, чем ее секретарша. Движение губ скорее напоминало гримасу, чем улыбку, и я мгновенно насторожилась.

— Прошу садиться, миссис Ричардсон.

Это прозвучало как приказ, и я неохотно повиновалась. Кресло для посетителей было немного ниже, чем кресло мисс Уэбб, и я сразу почувствовала себя как в мышеловке. В ожидании, пока директриса заговорит, я осмотрелась. На белых оштукатуренных стенах безукоризненно ровно висели диаграммы и расписания. Сразу было видно, что кабинет — серьезное рабочее место и не имеет ничего общего с яркими стенами вестибюля. Скорее он отражал характер директрисы, как я догадывалась.