Вульф проигнорировал саркастический тон собеседника.

— Где тебя носило?

Ответ Спауна прозвучал как низкий вызывающий рык:

— С каких это пор, я, к дьяволу, должен перед тобой отчитываться? Я с тобой даже не знаком, а потому это — не твое собачье дело.

Так, похоже кто-то не принял свои антидепрессанты на ночь.

— Слушай, у меня нет никаких личных претензий к тебе, Даймон…

— Я — Аполлит, Викинг. Большая разница.

Ну да, конечно.

— Извини. Не хотел оскорбить.

— Цитируя тебя, Викинг, «ну да, конечно».

Ах ты, черт!

— И да, это я тоже услышал.

Вульф подавил раздражение и выкинул все мысли из головы. Последнее, чего он хотел, это выдать себя незнакомцу, который во всех отношениях столь же смертоносен, как и Даймоны, охотящиеся за Кассандрой.

— Если ты знаешь так много, то должен знать, и почему я звонил.

Тишина была ему ответом.

После короткой паузы Спаун разразился гортанным смехом.

— Ты не можешь скрыть от меня свои мысли, Вульф. Нет никого способа оградить от меня свой разум, пока сохраняется прямой контакт, такой как телефон, который ты держишь. Но не волнуйся. Я — не твоя проблема. Я был всего лишь удивлен, что у Аполлона действительно есть наследница, чтобы ее защищать. Поздравляю с ребенком.

— Спасибо, — сказал Вульф не слишком искренне.

— И, отвечая на твой вопрос, я не знаю.

— Не знаешь чего?

— Живут ли полукровки дольше двадцати семи лет. Но такое возможно. Я предлагаю, через несколько месяцев нажарить попкорн «Орвилл Реденбачер», сесть поудобней и насладиться шоу.

Вульфа привело в ярость небрежное отношение Аполлита к чему-то настолько трагическому.

— Заткнись, Спаун. Я вовсе не нахожу тебя забавным.

— Тем хуже для тебя. Так уж вышло, что я считаю себя довольно остроумным.

У Вульфа руки чесались разорвать Темного Охотника — Аполлита на части.

— Правда, хорошо, что я живу на Аляске, где ты не можешь до меня добраться, а?

— Как ты это делаешь?

— Я — телепат. Я знаю, о чем ты думаешь, раньше тебя самого.

— Тогда почему ты — такая задница?

— Потому, что я — телепат, а не эмпат. Меньше всего меня заботят твои чувства, только мысли. Но, коль скоро, я получил сообщение от Эша, с указанием помочь вам двоим, полагаю, что так и сделаю.

— Как благородно с твоей стороны, — саркастично ввернул Вульф.

— Да, действительно, особенно, если учесть, что я терпеть не могу большинство из вас. Но поскольку Кассандра — одна из моих людей, я попытаюсь быть хорошим. На твоем месте, я бы нашел для нее акушерку — Аполлита, чтобы помочь с рождением твоего сына.

Сердце Вульфа сжалось от этих слов.

— Это — мальчик?

— Пока еще не совсем, но станет им, когда чуть больше сформируется.

Вульф улыбнулся, подумав об этом, хотя, если честно, маленькая частичка его мечтала о дочери. Которая будет напоминать ему ее мать, когда Кассандры не станет.

Подавив эту мысль прежде, чем она завела бы его, куда не следует, Вульф прислушался к Спауну, перечислявшему необходимые для Кассандры вещи.

— Мой народ несколько отличается от людей. Существуют специфические сложности, связанные с диетой и изменениями окружающей обстановки.

— Я знаю, что Кассандре требуются переливания крови, — сказал Вульф, думая о том, какой бледной она выглядела последние два дня. — Она недавно сказала мне, что чувствует слабость.

— Поверь мне, ей нужно больше, чем просто переливание.

— Например?

Спаун проигнорировал вопрос.

— Я сделаю несколько звонков, посмотрим, удастся ли найти кого-то, желающего помочь вам двоим. Если повезет, подвернется какая-нибудь колония, согласная принять вас. Ничего не могу обещать. С тех пор, как я стал играть за другую команду, у моих людей появилась дурная склонность люто ненавидеть меня и желать моей смерти каждый раз, едва я пытаюсь связаться с ними.

— Я ценю твои усилия, Спаун.

— Да, а я ценю твои старания лгать мне из соображений вежливости, в то время как мы оба знаем правду. Единственная причина, по которой ты терпишь меня сейчас, это Кассандра. Спокойной ночи, Вульф.

Телефонная связь оборвалась.

— Я так понимаю, все прошло не слишком гладко.

Он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на Кассандру, застывшую в дверном проеме его комнаты. Мысли Вульфа были заняты язвительной личностью Спауна, и он не услышал, как она подошла.

— Примерно как вломиться в медвежью берлогу, предварительно извалявшись в меде.

Она улыбнулась его словам и подошла ближе.

— Интересное сравнение.

Вульф думал о том, что Спаун сказал о потребностях Кассандры. Сейчас она была беременна уже примерно месяц. Все ли с ней в порядке?

— Как ты себя чувствуешь?

— Очень, очень усталой. Я валюсь с ног и собираюсь пораньше лечь спать.

Вульф издал неуверенный смешок.

— Только в нашем мире полночь считается «пораньше». — Он мягко притянул ее себе на колени.

Она легко устроилась на нем поудобней, и Вульф ощутил насколько уютно ему стало с нею.

— Да, я знаю, — ответила она, уткнувшись головой ему под подбородок и прижимаясь к мужской груди. — Прелести ночного образа жизни, — Кассандра вздохнула. — Будучи маленькой девочкой, я часто пробовала принести солнечный свет моей маме. Было так горько, что она ни разу по-настоящему не видела и не ощущала его. И тогда я попробовала поймать его в банки. Потерпев неудачу, я набрала еще банок, наловила в них светлячков и сказала ей, что если нам удастся поймать их еще больше, тогда это будет похоже на солнце. Она рассмеялась, обняла меня и выпустила их, сказав, что никто не должен жить в неволе.

Вульф улыбнулся. Он мог себе только представить, как она несет банки своей матери.

— Я уверен, ей было приятно.

Кассандра провела рукой по его предплечью, вызывая мурашки по всему телу Вульфа неспешными поглаживаниями его кожи.

— Моя старшая сестра была похожа на нее. Она вообще не переносила солнца. Если бы она провела на нем больше трех минут, то сгорела бы до хрустящей корочки.

— Мне жаль.

Они замолчали, Вульф закрыл глаза, впитывая аромат роз, исходящий от нее. Она была такой мягкой в противоположность ему. Под влиянием беременности изгибы ее тела стали более округлыми и соблазнительными.

Все, чего ему хотелось, это ощутить ее вкус.

— Ты думаешь, умирать больно? — затаив дыхание, спросила девушка тихим шепотом.

Боль раздирала его при одной этой мысли.

— Детка, зачем ты себя мучаешь?

— Я пытаюсь этого не делать, — прошептала она. — Действительно пытаюсь, но, кажется, не могу перестать думать о том обстоятельстве, что через семь месяцев я больше никогда не увижу солнца. — Она подняла на него глаза, яркие и блестящие от непролитых слез. — Никогда не увижу тебя. Кэт. Этот кишащий крысами старый подвал.

— Мои комнаты не кишат крысами.

Она подарила ему сладостно-горькую улыбку.

— Знаю. Думаю, мне стоит благодарить судьбу. По крайней мере, у меня есть преимущество — знать, когда я умру. Таким образом, я могу привести все свои дела в порядок.

Нет, не может, потому что, чем больше времени он проводил с ней, тем ближе она была ему.

Эти три недели были настолько невероятны. Он научился чувствовать себя почти нормальным. Было так здорово, поднявшись наверх, не представляться ей или Кэт.

Проснуться в сумерках и чувствовать, что она лежит рядом, помня его самого и его прикосновения…

Вздохнув, она слезла с его колен и направилась к кровати.

Сделав шаг, Кассандра споткнулась.

Молниеносно метнувшись к ней, Вульф поймал девушку на руки прежде, чем она упала.

— Ты в порядке?

— Голова закружилась.

За последнюю неделю у нее было уже несколько таких приступов.

— Может нужно послать за кровью?

— Нет. Я думаю, что они связанны с беременностью.

Он отнес ее на кровать и бережно уложил.

Кассандра улыбнулась при виде своего воинственного Викинга и его заботы о ней. Независимо от того, что ей было нужно или чего она хотела, он посылал кого-то или шел за этим сам.