— Джон!
— М-м-м?
Геби молчала.
— Так что ты хотела сказать? — жарко шепнул ей Джон в самое ушко.
— Нет… ничего… — шепнула Геби, обвивая его руками и ногами. — Не останавливайся!
Теперь работа в поместье кипела и бурлила. Все свободные мужские руки были заняты переоборудованием и достройкой конюшен. Джон не ходил, а летал между рядов денников и хлопал по изогнутым блестящим шеям своих красавцев-лошадей.
— Ничего, мальчики-девочки… Потерпите ещё немного. Скоро у вас будет новый дом. Достойный таких, как вы…
В конюшню вошла Геби.
— Ну где тебя ещё можно найти, как не здесь.
— Здесь место хозяина. Что это за хозяин, если до полудня на кровати валяется?
Геби обняла Джона.
— Вчера утром тебя это не волновало!
— Ну-у-у… Меня бы и сейчас не волновало, да некогда. Так что ты хотела?
— Джон… Ты можешь показать мне всё своё хозяйство?
— Как? Прямо здесь? — шутливо схватился Джон за шнурок штанов. Геби с притворной скромностью и давясь смехом, отвернулась.
— Джо-о-он!
— Шучу, шучу. Что ты хочешь увидеть?
— Ну… Вообще. Я же тут ничего не знаю…
— Ничего. Скоро я поеду в деревню, тогда и тебя с собой возьму. Хорошо?
— Хорошо.
— Как тебе дом? Ты уже разобралась с прислугой?
— Немного. Джон, кухарка нужна другая. Эта тётка, которая готовит сейчас, ни на что не годится…
— Послушай, малышка. Сейчас я буду занят, найди Алберта, пусть он покажет тебе двор и службы. Разрешаю исправлять самой всё, что ты считаешь нужным исправить.
Чмокнув Геби в щёчку и игриво шлепнув по попке, он вывел её из конюшни и снова скрылся в полумраке.
— Алберт!
— Да, миледи. К Вашим услугам…
— Алберт, я хочу осмотреть все службы, которые положено знать хозяйке.
— Да, миледи, конечно. Хотя сказать по правде, с кухней и домом вам больше поможет Энни, она там хозяйничала до приезда милорда. Книги учётные, я думаю, вам без надобности…
— Не переживай, Алберт. Читать и считать я умею.
На лице Алберта мелькнул испуг и Геби утвердилась во мнении приглядывать за этим "скользким типом ". Энн понравилась ей сразу, а вот Алберт внушал опасения.
— Да, кстати, Алберт! У кого ключи от всех замков в этом доме? Тебе не кажется, что они должны быть у меня?
Геби требовательно протянула руку, получила связку ключей ( "Ох, зар-раза, и тяжёлые! "), демонстративно подкинула их вверх, словно связка весила не больше яблока, ещё немного полюбовалась испугом Алберта и пошла на поиски Энн. Уж с ней-то будет легче общаться!
Оставшись в комнате наедине с сундуком матери Джона, Геби не удержалась и откинула тяжёлую крышку. На свет стали появляться платья — одно другого краше. Геби разглядывала содержимое сундука и не верила глазам: теперь это её платья. Интересно, какой была их прежняя владелица? Она была богата и обладала утончённым вкусом — это было видно с первого взгляда. А ещё она была матерью её мужа… Что же заставило Джона покинуть дом и кинуться искать приключения?
В комнату со стопкой белья вошла Глэдис. Увидев хозяйку, она вздрогнула.
— Прошу прощения, миледи… Я думала, тут никого нет…
— Ничего, Глэдис, ничего страшного. Лучше приведи эти платья в порядок.
— Как прикажете, миледи.
На следующий день Глэдис помогла хозяйке одеться и, подавая завтрак, спросила.
— Миледи, платья ваши готовы. Изволите примерить?
После того, как Геби отдала распоряжения насчёт обеда, они прошли в спальню. Там лежали вещи, ждущие свою новую владелицу. Геби выбрала бордовое платье, с золотистой тесьмой по краю. Глэдис помогла его зашнуровать и почтительно отошла.
— Ну, как? — нервно спросила Геби.
— Замечательно! Вам очень идёт!
— Не слишком нарядное, как для повседневного платья? — рассуждала Геби вслух, оглядывая подол и рукава. В этот момент снизу раздался голос мужа:
— Габриэла! Спустись вниз!
Геби улыбнулась: на ловца и зверь бежит. Пусть увидит свою молодую жену во всей её красе! Вспомнив всё, чему успела научить её леди Элессента, Геби приосанилась и величественно выплыла из комнаты. Глэдис молча дивилась резкой перемене облика хозяйки. Потом довольно покачала головой: вот что одежда с людьми делает!
Джон стоял возле перил лестницы, ведущей наверх. Услышав шаги, он поднял голову… и умер.
Так ему, во всяком случае, показалось.
Она стояла, глядя на него с высоты бельэтажа, изящно склонив голову. Свет из окна падал на неё немного сзади, от чего её, слегка растрёпанные, волосы казались светящимся ореолом, который прикрывала полупрозрачная вуаль. Бархат платья переливался на свету из тёмно-бордового в ярко-алый. Затем Геби подхватила подол платья и стала спускаться к нему — словно Богоматерь сходила с небес…
Джон стоял молча. У него перехватило дыхание. Он знал, что Геби симпатичная, что у неё хорошая фигурка… но что она может быть красивой… нет, прекрасной… Он не мог подобрать слов.
И даже забыл, зачем её звал.
А она спустилась вниз, коснулась рукой его груди, потом плеча…
— Габриэла… какая ты…
— Какая?
Джон не стал тратить силы на бессмысленные слова. Он крепко обнял жену.
— Джон… платье помнёшь… — шепнула Геби, понимая, что говорит не то и не так…
— К чёрту платье! — его дыхание стало горячим и прерывистым.
— А что? Это идея! — её руки обвились вокруг его пояса.
— Маленькая развратница… — шепнул он ей на ушко. И, не в силах более сдерживаться, подхватил её на руки и понёс в ближайшую комнату. Хлопнула дверь, щёлкнула задвижка. Из комнаты раздался смех и шаловливый взвизг…
За этой сценой издалека наблюдали Алберт и его жена.
— Покойный милорд себе такого не позволял! — неодобрительно произнёс Алберт.
— Покойный милорд себе и не такое позволял! — ответила Энн, улыбаясь.
Теперь у Геби появились приятные хлопоты!
В деревне она зашла в один дом и так была удивлена вкусной едой, которой угостили её работники, что Геби, недолго думая, взяла мать семейства, Дейзи, в поварихи. Бедная женщина была так счастлива, что теперь за качество еды Геби могла не волноваться. Джон, любивший хорошо поесть, тоже был рад выбору Геби.
Няню для Юджи она выбрала по тому же принципу: одну из старших дочерей в большой семье, где, по её мнению, детишки, не смотря на бедность, сквозившую из всех щелей, были ухоженные и здоровые.
Сам дом тоже требовал хозяйкиных рук. Геби было, где развернуться! Никогда прежде не командуя таким большим количеством слуг, она вдруг поняла, что это очень даже приятно. Но и тяжело — в её распоряжении оказалось почти полторы сотни людей. Только в одном их доме слуг было два десятка, и ей пришлось поднапрячь память, чтоб запомнить по именам всех. К счастью, Энн с первых минут стала ей незаменимой помощницей… и даже подругой, с которой приятно было поболтать "о своём, о женском ", без ущерба репутации.
Геби потребовала, чтобы тростник, которым посыпали пол в комнатах, убрали раз и навсегда. Теперь мелкие насекомые не будут там кишеть и кусать за ноги, а у людей, сидящих за столом, должно хватить совести не плевать на чистый пол.
Гавкучие, блохастые и совершенно невоспитанные охотничьи собаки тоже были выдворены из комнат: не зима, во дворе побегают, зимой же и на конюшне поспят! А лучше будет посоветовать Джону сразу пристроить к будущей конюшне небольшую псарню…
В доме оказалось множество изящных вещей из серебра и камня. Несколько дорогих подсвечников, в которые вставлялись большие восковые свечи. Гобелены, скрученные в рулоны и лежавшие в завалах одной из комнат, были почищены, кое-где заштопаны и прибиты к стенам. Служанки мыли, чистили, стирали, убирали, вытирали, протирали…
Джон не узнавал дом. Алберт, сидя вечером в людской, выслушивал восторги челяди и с не меньшим удовольствием пересказывал их хозяину:
