Я пристально всмотрелась в темноту за окном, по настоящему её не видя.

— Не рассказывая ему всей правды сейчас — избавляю себя от множества проблем — кроме того, наибольшая проблема касается установления честности и крепкого доверия между нами. А я всегда стремилась к этому. Это же каким лицемером надо быть, чтобы пойти на это и утаить подобную тайну?

Несколько мгновений Эван был тих.

— Так… ты возвращаешься назад, чтобы быть вместе.

Я взглянула на него, осознавая, что мои слова подразумевают. Эван все еще выглядел так, словно всё-было-порядке вещей, но я уловила проблеск разочарования в его глазах. Между нами не было никаких соглашений и обещаний, но он все еще наделся на развитие отношений, когда я вернулась.

— Эван, я..

Он выставил руку, прекращая мои извинения, и одарил меня улыбкой.

— Не волнуйся. Это то, чего ты хочешь, и я счастлив за тебя. Это решение не помешает мне сделать все для этих детей.

Я все еще хотела извиниться, но удержалась, принимая во внимание его просьбу. Продолжая и продолжая извиняться, оправдываясь… ну, это не помогло бы ему чувствовать себя лучше. Хотя, это помогло бы мне. Ему пришлось бы обдумать это в одиночестве.

— Как долго ты будешь сторониться его? — спросил Эван, возвращаясь к моей дилемме.

— Не знаю. Годы. Возможно, до их совершеннолетия, — со вздохом сказала я. — Боже, это звучит столь ужасно даже на словах. Какой человек рассмотрит такое положение вещей?

— Такой, кто любит своих детей, — ответил он просто.

— Разве он простит меня, когда выяснит правду? — прямо спросила я. — А ты простил бы? Ты не был бы счастлив, выяснив, что твоя девушка избегает тебя, скрывая правду вроде этой, годами.

— Нет, — согласился он. — Я был бы довольно-таки расстроен. Но так же был бы вне себя от радости, увидев своих детей здоровыми, в целости и сохранности.

Я встала и шагнула к детским кроваткам.

— Будет ли этого достаточно? Компенсирует ли всю эту ложь?

Он обдумал мой вопрос.

— Не знаю.

Я по очереди посмотрела на два маленьких тельца, лежащих в своих кроватках, когда выступили слезы. Я не любительница пускать слезу. В момент смерти Пейджэла, и даже в период беременности, плакать приходилось очень недолго. Сейчас же, слез было в обилии, как и скопившейся боли, которую сейчас удалось выпустить. Я плакала из-за Дориана, из-за секрета, который я утаила от него. Я плакала из-за Исаака и Иви, которые проведут большую часть своих жизней зная, кто их настоящие родители. И я плакала из-за себя, потому что собиралась терпеть ежедневную боль, находясь в разлуке со своими детьми.

Эван обвил меня руками и позволил выплакаться ему в грудь. Он не пытался уверить меня, что все будет хорошо, и я была благодарна ему за это.

— Не хочу оставлять их, — рыдала я.

— Я знаю, — отозвался он.

Я всхлипнула.

— Я никогда раньше не принимала столь сложные решения… и поверь мне, мне придется не легко.

Эван кивнул.

— Это потому, что они всегда были с тобой. Каждый меняется, когда чья-либо жизнь в твоих руках.

Мои королевства приветствовали меня, как сами земли, так и мой народ. Все были в хорошем настроении. Большая часть разрушений уже была восстановлена, а постоянно увеличивающийся запас наших собственных культур и импортированных из королевств, незатронутых порчей, позволил сделать пайки менее скудными. В Мире Ином, связь между монархом и землей считается священной. В большинстве случаев, люди считали монарха как продолжение земли, что возможно, было не так далеко от истины. И это означало, что большая заслуга в возрождении земли, принадлежала мне. Я хотела отмахнуться от похвалы — особенно потому, что я чувствовала, что наш большой успех был результатом работы моих умных слуг — но как я уже сказала, это было бесполезно.

Я провела несколько радостных, но горьких недель в Хантсвилле, до быстрой остановки в Тусоне и отправкой в Мир Иной. Я оставила Алабаму с подарком от Кэндис — детским альбомом с записями детских достижений в развитии, фотографиями, и даже крошечными локонами тонких детсих волос близнецов (которые определенно имели красноватый оттенок). Такой же запутанной системой, как и мои поездки туда, она обещала регулярно присылать фотографии для моего альбома, чтобы близнецы не были для меня незнакомцами, когда я увижу их вновь. Какое-то время Дориан может и не знать о том, что у него есть дети, но я планировала навещать их, как только предоставиться возможность.

Никто ни разу не заикнулся о нем в Терновом Королевстве, так что я наконец не стерпела и спросила о нем у Шайи, когда мы осматривали сад, заполненный цветущими кактусами. Мескитовые деревья стояли в цвету, наполняя воздух сладким, пьянящим ароматом. В Тусоне скоро наступит зима, и хотя это довольно мягкий сезон для них, но он заставил меня намного больше ценить постоянно идеальный климат в Терновой Земле.

— Дориан. мм. спрашивал обо мне?

Она внимательно изучала подпорную стенку и с удивлением посмотрела на меня.

— Нет, я ничего об этом не знаю. Я видела его только один раз, поскольку Вы ушли. Кто-то еще спрашивал у него о Вас, но он сказал, что у Вас важные дела и Вы вернетесь, как только освободитесь.

Она заколебалась, еще никто никогда по-настоящему не давал мне советов по моей личной жизни.

— Я думаю… Я думаю, что он ждет Вас, Ваше Величество.

Он ждет… Он говорил мне это, перед моим отъездом. Дориан отказался от всего ради меня. Он доказал свою любовь и преданность неоднократно. Я сказала Эвану, что вернусь вместе с Дорианом. Я почти приняла это. Но что-то внутри меня сдерживало. Я должна еще действовать, мне нужно. Дориан открыл мне свое сердце. Теперь моя очередь ему ответить.

Отбросив протокол я путешествовала в Дубовую землю сама. Моя безопасность, возможно, не была бы непосредственной заботой больше, но статус указывал, что я должена иметь эскорт. Мне понраволось время проведенное наедине, я улыбнулась, увидев, что некоторые из деревьев Дубовой Земли поддернуты огненным оттенком осени. Дориан был не совсем готов позволить наступлению сезона, который он любил, но он приближался.

Когда я подошла к замку, удивляясь на мгновение, я должна была носить одежду дворян. Я была в одной из моих любимых нарядов, джинсы и рубашку Def Leppard. Нет, решил я. Это была, я. Я не пыталась создать образ, который был больше. Однако, перед входом в замок, я надела корону которую он когда-то дал мне. Это была деликатная вещь, золотая диадема, с роза и иллюстрированная изумрудами. Она мне нравилась, потому что она была от него, потому что это было не слишком эффектной.

Я получила теплый прием со стороны охранников и провели на улицу через один из задних выходов. Я ожидала увидеть Дориана в одном из многих дворах где он проводил свое время, но вместо этого провели дальше в глубь, наконец, ввели в небольшое, довольно красивое, окольцованние деревьев дуба, которые дали земле её имя. Несколько членов суда Дориана сидели на траве покрытом одеялом, в солнечный день на пикнике. Их внимание было сосредоточено на центре клиринга, в котором содержится среднии пруд. Очень маленькие ступеньки проделали путь через воду, останавливаясь примерно в середине. Там, балансируя на одной ноге на дальнем камне, был Муран. Он заметно потел, но я сомневаюсь что это было от жары.

Дориан стоял у края, как какой-то безумный манежа, солнечный свет играл с его длинными волосами. С элегантным жестом, он поднял скалу в воздух, и окуратно оседают в воде перед Мураном. Слуга, который начинает колебаться, с благодарностью вскочил на новую скалу с другой ногой.

— Эжени, королева Рябинового и Тернового царств, — провозгласил герольд.

Дориан посмотрел на меня с удивлением, которое быстро обернулось радостью. Именно такое его редкое излияние привязанности и обычно ленивой улыбки я чувствовала слабость в коленях.

«Моя дорогая,» сказал он. «Ты как раз вовремя. Я демонстрировал удивительный мост, который мы провели на нашей поездке к Тисовой Земле. Муран помогает мне.» Другая скала приземлилась перед Муран, который немедленно вскочил на нее одной ногой.