– Правда?

– Да. Вместе со всеми своими сальными шуточками и грубыми словечками. А больше всего нравится то, что он не собирается за них извиняться.

– Что ж, тогда я рада, что решила привлечь его к этому делу.

Берри с обеспокоенным выражением лица закусила нижнюю губу.

– Его задача – следить, чтобы я пострадала как можно меньше?

– Отчасти. Еще я думаю, что благодаря своим навыкам сыщика он может помочь Скаю в расследовании.

– Если только тот согласится принять его помощь…

Кэролайн угрюмо кивнула.

– Мужчины любят охранять свою территорию. Но Скай кажется мне достаточно умным для того, чтобы не отказываться от помощи, когда он в ней нуждается.

Берри достала из-под затылка одну руку и закрыла ладонью глаза. Полежав так несколько секунд, она произнесла:

– Мой роман с Беном…

– Ты – взрослая женщина, Берри. И давно уже не обязана отчитываться передо мной о своих отношениях с мужчинами.

– Да? – Берри приподняла ладонь и взглянула на Кэролайн. – А разве это не ты все время тонко намекаешь мне, что хотела бы обзавестись внуками, прежде чем станешь слишком старой и больной, чтобы играть с ними?

Кэролайн улыбнулась.

– Я по-прежнему хочу внуков. Но, – с нажимом добавила она, – я также понимаю, как для тебя важна твоя карьера, поскольку моя была для меня в свое время не менее важна. Пытаться строить карьеру и растить ребенка одновременно не очень-то просто.

– Я вовсе не отказалась от идеи завести мужа и детей, мама, – сказала Берри. – Я слышу стук своих биологических часов всякий раз, когда вижу женщину своего возраста с одним-двумя малышами рядом с восхищенно улыбающимся мужем. Мне бы тоже этого хотелось. Но, честное слово, Бен Лофланд не был одним из возможных партнеров на всю жизнь. Мы провели вместе несколько ничего не значащих ночей. И наш короткий роман явно не тянет на дело федерального масштаба, которое пытается раздуть из него помощник Найланд.

– Вовсе он не пытается раздуть дело федерального масштаба.

– Он близок к этому.

– Но должна быть причина его зацикленности на этом.

– Он же назвал тебе эту причину. Мотивы Орена.

Кэролайн посмотрела на дочь всепонимающим взглядом, который так хорошо удается всем матерям.

– Что? – спросила Берри.

– Ничего. Не обращай внимания…

– Что? – уже требовательнее воскликнула девушка.

Кэролайн покачала головой.

– Мне пришла вдруг в голову дикая мысль. Возможно, абсолютно безосновательная. Извини, что перебила тебя. Что ты там говорила?

Прекрасно понимая, что ее мать чего-то недоговаривает, слегка надувшаяся Берри попыталась вспомнить, на чем остановилась.

– Я не собираюсь носить власяницу кающейся грешницы из-за тех нескольких ночей.

– Никто не придал бы такого значения этому твоему роману, если бы ты рассказала о нем сразу, – заметила Кэролайн.

– Согласна, – признала ее правоту Берри. – Надо было выложить все начистоту.

– Почему же ты этого не сделала?

– Из-за Аманды. Я не знала, рассказывал ли ей Бен о нас всю правду, но мне казалось, что вряд ли. И мне не хотелось обрушивать на нее сведения о нашей прошлой связи в то время, когда бедняжке приходится волноваться из-за ранения мужа, операции и всего остального. Я боялась, что, рассказав о нас с Беном Скаю, открою ящик с червями, которые тут же расползутся. Я хранила молчание, щадя чувства Аманды и желая избавить Бена от размолвок с женой, которую он любит и которой восхищается. И вот благие намерения обернулись против меня.

– Отныне я советую тебе ничего не скрывать от Ская, – тихо посоветовала Кэролайн.

Берри опустила руку и посмотрела матери прямо в глаза.

– Ты думаешь, мне следует рассказать ему, например, о своем позавчерашнем телефонном звонке Орену?

Кэролайн была в шоке от услышанного.

– Телефонном звонке?!

– Я звонила Орену в четверг днем. Мы проговорили несколько минут.

– Не понимаю. Ты же приехала сюда, чтобы убежать от него. Так зачем тебе понадобилось ему звонить?

– Чтобы извиниться.

– О, господи, за что же?

Берри передвинулась к другому краю кровати и спустила ноги на пол. Подойдя к окну, она стала смотреть на озеро, хотя в стекле было видно сейчас только ее собственное отражение.

– Чтобы объяснить тебе это, надо рассказать о том, что было раньше. Ты помнишь?.. Ну конечно, ты помнишь. День моего большого взрыва.

Кэролайн ничего не сказала. Берри повернулась и посмотрела на мать. Та сидела, смущенно разглядывая свои руки.

– Ты была расстроена, Берри, – наконец сказала она. – И тебе было из-за чего расстроиться. Ты не имела в виду то, что сказала тогда.

– Не оправдывай меня за то, чего нельзя простить, мама. В тот момент я имела в виду именно то, что сказала.

В тот день один из коллег Берри получил благодарность от менеджера по работе с клиентами. И тот же менеджер раскритиковал работу Берри и отверг все ее предложения по исправлению ситуации.

Усталая и сердитая, Берри нашла свою мать в агентстве недвижимости и полчаса изливала на нее свое раздражение. Она говорила о том, сколь несправедливой была критика, и о том, какой серой и неинтересной была на самом деле кампания, которую похвалили.

– Это говорит только об одном: у менеджера совершенно нет вкуса! – в гневе вещала она. – А мне пришлось отвечать перед ним. Мое положение в компании зависит от мнения этого идиота!

Кэролайн пыталась успокоить дочь, но Берри не желала понимать ее замечаний. Она проигнорировала слова матери о том, что ей надо двигаться дальше и не позволить этой незначительной неприятности стать большим препятствием на пути к ее дальнейшему развитию.

– Ты работаешь усерднее, чем любой, кого я знаю, – говорила Кэролайн. – Ты – самый преданный делу работник этой компании. И ты талантлива. Рано или поздно нужные люди заметят это, и твоя работа и твое терпение будут вознаграждены.

Но мягкие увещевания матери только распалили Берри еще больше. Она ведь приехала за сочувствием, а вместо него ей выдали набор банальностей.

– О, чтобы добиться профессионального успеха, лучше пропустить все эти реверансы и сделать то, что сделала ты. Я тоже могла бы выйти замуж за босса.

Произнося эти слова, Берри отлично знала, что несправедлива к матери. Кэролайн много лет добросовестно работала до позднего вечера, в праздники и в выходные. И ее успех был заслуженным, основанным на интуиции и усердной работе, а вовсе не на браке по расчету.

Берри также знала, как больно ранят Кэролайн ее слова, и пожалела о них тут же, едва они сорвались с языка. Но она и не подумала извиниться. Вместо этого Берри вылетела из комнаты, оставив Кэролайн самостоятельно оправляться от неожиданных и несправедливых нападок, источником которых стали не только гнев и разочарование, которые владели сегодня Берри. Этой репликой Берри выдала тщательно скрываемое негодование по поводу достижений своей матери.

– Когда я приехала в тот день домой, – продолжала она сейчас, – Орен ждал меня там, – она невесело улыбнулась. – Помню, я еще подумала, что это мне за жестокость в отношении родной матери и что я это заслужила. Орен принес китайской еды. Он отчитал меня за то, что я слишком много работаю, неправильно питаюсь и не забочусь о себе должным образом. У меня не было настроения слушать, как меня пытаются убаюкать. Особенно Орен. И я потеряла самообладание, накричала на него. Сказала, что он может забрать свою дурацкую еду и катиться к черту. И от моей двери, и из моей жизни. Что, если он побеспокоит меня еще раз, я натравлю на него полицию. Сначала Орен ответил на это нытьем. Как я могу быть такой жестокой, разбивать его сердце, плевать ему в душу и разрушать его мечты? Я слушала эту чушь несколько минут, а потом перебила его. Я сказала Орену, что он давно уже стал объектом для насмешек всех, кто его знает, особенно женщин. Сказала, что он зануда, что он пристал ко мне, как назойливое насекомое, все делает не так и что так думаю не я одна. Потом заявила, что он жалкий придурок и мне противен один его вид.