Раздался звонок, но это был не Алан и не Тед. Открыв дверь, Элис увидела Уолтера, стоящего на пороге с небольшой дорожной сумкой через плечо.

— Уолтер! — воскликнула она, улыбаясь с преувеличенным воодушевлением, пытаясь скрыть, что гораздо больше хотела видеть Теда на его месте. — Какой приятный сюрприз. Давай, входи.

— Спасибо. — Он вошел внутрь, и Элис закрыла дверь. — Не думаю, что тебя обрадуют мои новости, — сказал Уолтер. — Тед не сможет приехать сегодня вечером, по крайней мере до полуночи. Он прислал меня в качестве замены, если я подхожу тебе.

— Очень даже подходишь. Это великолепно, что ты приехал, — сказала она, искренне радуясь, что обрела защитника хотя бы в его лице. Она подавила нахлынувшее разочарование от отсутствия Теда и быстро, по-дружески, обняла Уолтера. Затем провела его в маленькую угловую жилую комнату, примыкающую к мастерской. — Ты только что прилетел из Кливленда? Народу было много?

— Настоящая толкучка. Ты знаешь, каково летать на самолетах в пятницу вечером.

— Ужасно, — согласилась она. — Ты голоден? Могу я сделать для тебя сэндвич или что-нибудь еще?

— Нет спасибо. Но я бы не отказался выпить.

— Конечно, самое время. — Элис смущенно засмеялась. — Странно, не правда ли? Я играю роль хозяйки, принимая собственного брата, и не имею ни малейшего представления, что из выпивки ты предпочитаешь.

— Все, что у тебя найдется, — усмехнувшись, сказал он.

Она улыбнулась в ответ.

— Отлично. У меня в холодильнике бутылка «шабли»; кроме того, есть кока-кола, содовая и охлажденный лимонад. Выбирай.

— Лимонад, пожалуйста, — сказал он. — Я так торопился на самолет из Кливленда, что еще не остыл.

— Ослабь галстук, и давай я повешу твой пиджак.

Уолтер немедленно стянул с себя галстук и перекинул его через спинку стула, а также расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

— Спасибо. Стало значительно легче. Не хочу утруждать тебя своим пиджаком. — Он встал и направился к ее верстаку. В восхищении он стал ощупывать выставленные на нем граненые пресс-папье. — Удивительно, как по-разному грани преломляют свет в зависимости от того, в каком месте стоят пресс-папье. Они очаровательны, Элис.

— Спасибо. — Она с благодарностью приняла комплимент. — Удовольствие от работы с граненым стеклом наполовину заключается в создании его внутренней структуры. Иногда получаются удивительные отражения.

Она налила два стакана лимонада и протянула Уолтеру напиток.

— Наверное, обладая такой специальностью, не чувствуешь нужды ни в каком хобби, — сказал он, жадно потягивая лимонад. — Кстати, восхитительный напиток.

— Я рада, что тебе нравится. Из всех напитков я больше всего люблю лимонад в это время года. — В интересах сохранения мирных семейных отношений Элис решила не говорить ему, что сравнивать ее работу с хобби было настоящим оскорблением.

Он поставил стакан и сосредоточенно посмотрел на вазу, которую она гравировала сегодня утром.

— Еще один очень интересный узор, — сказал он. — Более абстрактный, чем большинство твоих работ. Мне очень нравился тот твой кубок на ножке с узором в виде листьев плюща.

— Да, эти орнаменты более абстрактные, — согласилась Элис. — Но они не совсем геометрические. В основу узора я положила форму лепестка розы.

Уолтер наклонился, чтобы рассмотреть вазу ближе.

— Да, действительно. Теперь мне кажется, что я это ясно вижу, но только после того, как ты сказала. — Он рассмеялся. — Боюсь, Элис, что ты вобрала в себя весь художественный талант этой семьи. Вместе с большей частью денег…

Внезапно в его глазах мелькнуло что-то столь зловещее, что Элис отшатнулась. И тут же в голову пришла потрясшая ее мысль.

— Постой! Откуда ты знаешь, что орнамент у этой вазы более абстрактный, чем у других моих работ? Как ты узнал о кубке на ножке с узором из листьев плюща?

Он медленно повернулся, ослепительно улыбнувшись.

— Тед, должно быть, описал его мне…

— Нет, это невозможно! — Элис изо всех сил старалась говорить спокойно. — Тед никогда не видел этот кубок. Его разбили до того, как Тед впервые пришел в мою студию. Все мои работы были уничтожены!

— Неужели? — Уолтер невозмутимо выслушал ее взволнованную прерывистую речь. — Дай мне вспомнить. Удивительно, где же я мог видеть этот кубок?

Он явно издевался над ней, притворяясь озадаченным. Элис поставила стакан с лимонадом на стойку бара. Она не могла справиться с дрожью от охватившего ее потрясения, возмущения и ужасающего ощущения предательства.

— Ты видел кубок потому, что был здесь, в моей студии, — сказала она хриплым голосом.

— Знаешь, я думаю, ты, должно быть, права. — Уолтер снова улыбнулся, на этот раз с явной издевкой. — Я, наверное, приходил сюда, в твою студию, полюбоваться твоими очаровательными вазами.

— И ты разбил их! — воскликнула Элис. — Так это не Пол Хейзен уничтожил мои работы. Это был ты.

— Ты и в этом права, — ответил Уолтер. — Это был я.

— Но почему… Бог мой, почему?!

— Не могу поверить, что ты не понимаешь этого, — с горечью произнес Уолтер. — Всю мою жизнь я должен был находиться в твоей тени. Старшая сестра, которую все обожали! Старшая сестра, владеющая трастовым фондом в двадцать миллионов долларов. Старшая сестра, которая унаследовала художественный талант прадеда… Никто не замечал, никому даже в голову не приходило, что я куда умнее тебя!

Он стукнул кулаком по стойке бара, на его лице прорезались морщины горького разочарования.

— А ты была незаконнорожденной, черт возьми! Ты даже не была настоящей наследницей Хорнов. Наследником должен был стать я, а не ты! Алан должен был любить меня!

— Я уверена, он и любил тебя.

— Ладно. Мы действительно были близки, — сказал он со злобой. — А теперь этот кретин взял и разрушил мою политическую карьеру!

— Каким образом он сделал это? — спросила Элис, боязливо пятясь по направлению к телефону.

— Конечно же, попавшись на этой грязной истории с Джорданом Эдгаром! — Уолтер схватил трубку и поднес ее к уху. — Ты ползешь к ней, дорогая старшая сестра? Думаешь, я настолько сумасшедший, что оставил тебе работающий телефон? Я перерезал провод сразу, как пришел сюда.

Только теперь Элис осознала, что происходит, и почувствовала неподдельный животный страх.

— Уолтер, — прошептала она. — Что ты собираешься делать…

Она не смогла закончить свой вопрос. Уолтер бросился на нее, обхватил за шею и полностью лишил ее возможности двигаться. Элис почувствовала, как воздух с трудом выходит из ее легких, вызывая жгучую боль в груди. Она пыталась спросить его, что он собирается делать, чего хочет, но его рука сжимала ее горло, и она не могла вымолвить ни слова. Элис подняла глаза, но увидела только часть его лица и край коротко стриженной бородки.

Внезапно она почувствовала боль от укола иглы и характерное ощущение жжения, когда в вену впрыскивают жидкость.

Красные точки поплыли у нее перед глазами. Нос Уолтера слился с подбородком. Подбородок утонул в вороте рубашки.

Уолтер! — подумала она. Уолтер был за рулем джипа той ночью в Нью-Гэмпшире.

Он собирается убить меня.

Красные точки взорвались.

Ее глаза закрылись.

От жары Элис вся покрылась потом. В отдалении она слышала шум могучих волн, бьющихся о берег. Казалось бы, этот звук должен был успокаивать, но ничего подобного не происходило. Наоборот, Элис почувствовала, как под рокот океана внутри нее нарастает болезненное напряжение.

Она, должно быть, слишком долго лежала на пляже, и солнце беспощадно жгло ее кожу. Ей было дурно от этой жары. Но когда она попыталась повернуться, то ощутила резкую боль во всем теле.

Элис понимала, что должна спрятаться от прямых лучей солнца, но у нее не было сил двигаться. Не в состоянии приподнять голову, она провела лицом по пляжному коврику в поисках более прохладного места. Даже этого робкого движения оказалось достаточно, чтобы вызвать тошноту. Ее мышцы протестующе напряглись.