На следующий день художник принялся за новую работу. Он торопился, так как вода в бассейне оказалась отравленной. Несколько голубей хотели утолить жажду, но тотчас пали замертво, едва коснувшись поверхности. Бассейн немедленно огородили решеткой.
Вскоре двойник Гайны занял место рядом с фигурой Смерти. Опять разожгли жертвенный огонь, и древние заклинания Гекаты огласили тишину. Сон сгустил воздух и смежил глаза людей. Опять явилась Геката и омыла новую скульптуру водой из бассейна…
Утром вместо мраморной фигуры супругов встретил живой, трепетный двойник Гайны, в котором внешнюю форму прекрасной, юной женщины одухотворяла половинка души художника. Она теперь могла жить своей жизнью, но горе грозило тому, кто осмелился бы поцеловать ее. Ему грозила немедленая смерть, как от укуса ядовитой змеи.
Дон Паскуаль Фернандес явился в полночь к знакомому порогу. Две женщины, затаившись, ждали его в молчании. Он в изумлении переводил взгляд с одной на другую — и выбрал двойника, Наконец он мог быть доволен. Никто не смел посягнуть на его собственность.
Проходило время, и призрак более не тревожил супругов, но сами они неотвратимо старели, и все ярче на их фоне сияла застывшая красота двойника Гайны, которую они время от времени встречали в городе. Призрак, очевидно успокоив свою ревность, перестал посещать и двойника.
Творение дона Эстебана оказалось никому не нужным, но хуже всего было то, что, воплотив в мраморе свою жену, художник потерял способность к творчеству и не мог создать ни одной новой скульптуры. Все свои силы, всю свою любовь он вложил в двойника Гайны. На смену вдохновению пришли апатия и бессилие старости. Дон Эстебан чувствовал себя бесполезным и одиноким.
И вот однажды двойник Гайны вошел в пеструю мастерскую дона Эстебана. Художник в тоске стоял перед бесформенным куском глины. Он взглянул на смертоносное создание. Она, отверженная людьми, избранница призрака, была так юна и прекрасна, как звук эоловой арфы под налетевшим порывом ветра. Раздался стук в двери — это была жена художника, живая Гайна. Дон Эстебан оглянулся, чтобы в последний раз запечатлеть в своем сердце лицо возлюбленной, подошел к двойнику и прильнул к ее холодным губам…
Он ждал смерти. Но ничего не произошло. От его прикосновения двойник исчез. Зато жене его вернулась былая юность и краса. Гайна протянула к нему руки. В нежных ее ладонях, трепетавших от любви, его ждало счастье нового творчества, для которого не существовало времени.
Чай
Ворота замка были открыты, и подъемный мост спущен… У входа в лунном свете застыл спящий рыцарь, склонив голову к длинному копью. Его черный силуэт отбрасывал неподвижную тень на бледно сияющие камни. За горами в серебряных переливах вставало море, и временами теплый ветер доносил однообразный шум прибоя…
«Почему все так странно знакомо?» — подумал Милэн, в который раз протерев глаза и убедившись наконец, что это ему не снится. Он оглянулся на лес, из которого выбрался, и облегченно вздохнул:
— Да, если бы не колокол, пришлось бы мне ночевать в болоте или на каком-нибудь муравейнике.
Из долины полз туман, и деревья казались погруженными на дно облачной реки. Юноша снова взглянул на замок. Память, подобно водовороту, увлекла его из этой ночи к тем дням, когда он был еще ребенком… После страшного пожара, уничтожившего добрую половину города, среди дымящихся развалин люди нашли маленького мальчика. Он сидел на обгоревшем крыльце и старательно разглядывал старинную книгу в тисненом кожаном переплете. Бездетная семья горожан взяла его на воспитание. Ребенку подарили множество красивых игрушек, но он больше всего любил свою книгу, с которой никогда не расставался. Приемные родители немало дивились этой привязанности, тем более что книга была написана на совершенно непонятном языке и буквы напоминали замысловатые узоры восточных ковров. Правда, ее украшали чудесные картинки. Одна из них изображала спящего рыцаря у входа в замок. Он опирался на копье, и в лунном свете сверкали его доспехи, а шлем был украшен черными перьями. Этот рыцарь часто являлся мальчику во сне и шептал странные слова:
— Я жду тебя… Торопись!
Милэн подрастал, мир вокруг него становился все больше. И все реже протягивал он руку, чтобы перелистать свое единственное наследство. Но иногда мальчику казалось, что он понимает язык книги. Как-то он даже записал небольшой отрывок на листке бумаги, но затем потерял его…
Ах, время, время! Оно вело его дальше, в гущу жизни, где сны и предчувствия теряют свое значение, забытые среди веселого шума быстро меняющихся впечатлений… Небо одарило Милэна прекрасным голосом, и, когда пришла пора проститься с детством, он выбрал путь странствующего менестреля.
Закинув за спину лютню и котомку с пожитками, Милэн отправился бродить по чужим краям, радуя людей своими песнями и ища приключений. Он шел куда глаза глядят, и наконец дорога привела его в темный сырой лес. Наступила ночь, и Милэн заблудился. Вдруг до него донеслись печальные удары колокола, и он поспешил на звуки в надежде встретить какую-нибудь бедную обитель с приветливыми монахами. И будто вернулось к нему детство, раскрыв страницу из его книги. В лунном сиянии предстал перед ним замок, и он боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть загадочное видение. Колокол молчал, и ничто не нарушало тишины. Затаив дыхание, юноша двинулся мимо неподвижного сторожа в замок.
Внутри ярко горели факелы и канделябры, освещая пышно убранные залы, но ни единого звука не доносилось до Милэна, и замок казался совершенно пустым. Со страхом смотрел путник на бесчисленные зеркала, повторяющие каждое его движение, затем переводил взгляд на узкие картины в золотых рамах, откуда гордые дамы посылали улыбки надменным кавалерам в горностаевых мантиях. Их сменяли настенные гобелены, где мчались всадники и сражались воины. У мраморных колонн сверкали пустые рыцарские доспехи, охраняя молчание, властвующее в замке. Чувство непонятного ожидания охватило юношу, и он прижался к стене не в силах продолжать путь. Легкий ветер пронесся по залам, колебля пламя свечей. Из дальних дверей скользнула тень женщины с беспомощно протянутыми руками. За ней появилась странная танцующая пара: прелестная девушка с закрытыми глазами кружилась в объятиях высокого кавалера, закутанного в бархатный плащ, Он не отбрасывал тени, лицо его было призрачно-бледным и как будто светилось изнутри. Вот скрылись они в следующей зале, и только жалобный стон отразился под сводами резных потолков. Милэн очнулся от оцепенения и бросился к выходу. У ворот под аркой он заметил тускло блестевший колокол и, сам не понимая, что делает, рванул за веревку. Густой протяжный звон покачнул темные башни, и лес отозвался печальным эхом. Как гигантская летучая мышь, мелькнул перед юношей всадник в бархатном плаще и растворился в сумраке. Спящий рыцарь не пробуждался, и Милэн, оставив колокол, поспешил прочь.
К утру дорога привела его в шумный приморский город. Уютная круглая бухта казалась зеркалом в зеленой раме обрывистых берегов, и в ней отражались стройные соборы с длинными шпилями, забавные, как будто игрушечные, домики с рдеющей черепицей крыш, причудливые башни королевского дворца, украшенного флагами. Синеватая дымка висела над городом, словно ветер только что задул черные свечи кипарисов, растущих на склонах холмов.
Юноша остановился в небольшой таверне рядом с главной площадью. Толстый хозяин вытащил изо рта трубку, и из него, как из переполненного бочонка, хлынули все сведения о городе, жителях, обычаях двора, характере собак, вкусах соседей. К полудню он похудел и умолк, а Милэн почувствовал себя почти старожилом. Из рассказов он узнал, что король этой страны был очень несчастлив. Жена его умерла через год после свадьбы, оставив ему дочь, которую все считали околдованной. Девочка не могла спать с момента рождения. Стоило ей закрыть глаза, как в нее вселялся злой дух и она начинала страшно кричать. Король призывал многих лекарей и мудрецов, но долго никто мог исцелить его дочь. Наконец явился какой-то смуглый чужестранец и дал королю волшебный колокол, который должен был отгонять сон от принцессы. Король хотел наградить его, но тот рассмеялся и ушел, напевая песню. Принцессу поселили в замке далеко от города, приставив к ней рыцаря с колоколом, но, видно, проклятие, висевшее над королевским домом, распространялось и на подданных. Рыцарь уснул на страже, а наследницу престола нашли чуть живой на каменных плитах замка. Голова нерадивого слуги слетела с плеч. С каждым следующим сторожем повторялась та же история. Никто не мог справиться со сном… Самые стойкие рыцари выдерживали не больше месяца. Тогда король обещал рыцарский сан и большую награду любому, кто станет на часах в замке. Вначале нашлось немало охотников, но всех постигла печальная участь, и теперь уже почти не осталось смельчаков, желающих испытать свою судьбу.
