Слова Дона удивили меня, не считая последней фразы. Пожалуй, мне легче будет вычеркнуть Дэниела из своей жизни, зная, что он издевался над Доном.
— Мне жаль, что он так подло с тобой поступал. Не волнуйся, я больше не стану встречаться с Дэниелом, — заверила я Дона, положив деревянного ангела в карман.
— Нет-нет, я не про Дэниела! — затряс головой Дон. — Дэниел помогает вашему отцу, выручает мистера Дея. — Он тяжело спустился с крыльца и побрел прочь, потом остановился и уточнил: — Я говорил о том, другом.
Поздним вечером.
Я обшаривала кладовую в поисках ибупрофена или других таблеток от головной боли, как вдруг из гостиной раздался протяжный вой. Прибежав туда, я обнаружила, что Черити опять торчит перед телевизором. На экране все та же пара волков терзала свежую добычу. Меня передернуло.
— Зачем ты опять это смотришь?
— В пятницу я делаю доклад, — отозвалась Черити. Младшие классы уходили на рождественские каникулы на два дня позже остальных. — Хочу ощутить себя в волчьей шкуре, чтобы легче было дописывать!
Волчья шкура… Если б сестра знала, о чем говорит.
Я с тоской смотрела, как волк-пария отчаянно стремится урвать кусок добычи и получает отпор. Вот могучий вожак схватил его за горло и опрокинул в снег с угрожающим рыком. Изгой перекатился на спину, подставляя противнику беззащитное брюхо. Разве это жизнь?
Я вспомнила, как папаша Дэниела срывался на него по любому пустячному поводу.
За ужином Дэниел долго не решался прикоснуться к своей тарелке, хотя все остальные уплетали за обе щеки, и нехотя приступал к еде лишь после шутливых уговоров моего отца. Я припомнила все его синяки и ссадины. Калби-старший избивал сына до полусмерти, стоило тому нарушить запрет и взяться за кисти с красками. Как Дэниелу удалось выжить рядом с таким извергом?
«Он и не выжил», — с горечью подумала я. Чудовище одолело его. Когда мука стала невыносимой, Дэниел упал на спину и сдался, как тот волк. Странно, что он так долго продержался. Теперь ему суждено провести всю жизнь в обличье монстра, и даже смерть не принесет облегчения — ведь он обречен на вечное проклятие.
Возможно, Дэниел заслужил такую участь. Но теперь события предстали передо мной в новом свете, как полотно Сера, если посмотреть на него под другим углом. Дэниел натворил немало зла, но разве нет способа все исправить? Любой грешник может раскаяться и получить прощение, отец повторяет об этом в каждой проповеди. Господь благ, в честь этой благодати я и получила свое имя.
Но что, если некоторым душам отказано в спасении? Например, духи ада — не кто иные, как падшие ангелы, навеки сосланные в преисподнюю. Поддавшись жажде крови, Дэниел, возможно, совершил смертный грех. Но это не значит, что он превратился в демона — скорее демон вселился в него. Зверь стремится погубить его душу, не дав ей обрести вечное блаженство.
Дэниел сам сказал: волк держит его душу в заложниках. Значит, ее нужно выкупить. Но как? Чем придется пожертвовать, чтобы вырвать Дэниела из объятий тьмы и вернуть его в мир простых смертных?
Папа сказал, что больше ничем не может помочь Дэниелу, но не говорил, что спасти его невозможно. Он сам вручил мне книгу и велел сделать выбор. Значит, есть надежда, что лекарство существует.
Влетев вверх по лестнице, я кинулась в свою комнату и выдвинула заветный ящик, но там было пусто. Сердце бешено колотилось. Я смахнула на пол все, что лежало на письменном столе, надеясь отыскать книгу среди школьных учебников, потом сбросила с кровати подушки и одеяло. Куда она подевалась? Тут на глаза мне попался рюкзак, и я досадливо хлопнула себя по лбу. Конечно, я ведь брала ее с собой в библиотеку. Достав фолиант, я раскрыла его. Из-под старинного переплета опять вспорхнуло облачко бумажной пыли.
Я осторожно перелистнула несколько страниц в поисках послания, на котором остановилась в прошлый раз, но обнаружила, что оно уцелело лишь наполовину — пребывание в недрах моего рюкзака не прошло даром для хрупкого томика. Папа и его православный коллега наверняка меня убьют. Я перешла к последнему письму, отмеченному закладкой. Брат Катарины упоминал о лунных камнях. Нашел ли он хоть один, чтобы уберечь любимую сестру от самого себя? Удалось ли ему выиграть время и раздобыть противоядие?
О Катарина,
я пропал.
Волк крепко держит меня в своих когтях.
Мои пальцы судорожно впились в переплет. Поборов желание отбросить книгу прочь, я заставила себя читать дальше.
Из города доносится запах смерти и крови. Он влечет меня все сильнее. То, что прежде вызывало у меня отвращение, теперь лишь будит мой аппетит.
Зверь чует мою любовь к тебе. Он велит мне возвращаться домой. К этому письму я прилагаю серебряный кинжал. Если я явлюсь тебе в обличье волка, прошу — пусть Сент-Мун попытается меня убить. Я не могу решиться на самоубийство, но Саймон не должен колебаться. Пусть он вонзит кинжал волку прямо в сердце.
Только так он может уберечь тебя от гибели и защитить наших, людей от ужасной напасти.
О Катарина! Немыслимо просить тебя об этом, но у меня нет выхода. Если тебе хватит мужества, пронзи волчье сердце своей рукой, ибо слепой мудрец поведал мне, что лишь ты можешь вырвать меня из дьявольских лап. Зверь, сидящий у меня внутри, жаждет твоей смерти, ведь он в опасности, пока ты жива. Моя душа обретет спасение, только если я паду от руки человека, любящего меня больше всех на свете… Это должен быть акт бескорыстной любви.
Вот почему все изменилось, когда я призналась Дэниелу в любви. Причина здесь, в выцветших бурых строках на желтоватой бумаге. Вот о чем Дэниел не смел меня просить. Он пугал меня с одной целью — чтобы я держалась от него подальше.
В тот вечер, когда мы сидели под ореховым деревом, он уже знал правду. Должно быть, папа открыл ему тайну незадолго до нашей встречи. Дэниел впал в отчаяние — он ведь думал, что никто не любит его, а значит, надежды нет. Но в еще больший ужас его привело мое признание.
Спасти его под силу только мне, но как он может толкнуть меня на убийство?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ИСТИНА
Полчаса спустя.
Я долго сидела с открытой книгой на коленях, пока не заметила, что по ломкой желтой странице движется коричневое пятнышко. Паучок на мгновение замер, потом вскарабкался ко мне на руку. Даже не вздрогнув, я бесстрастно наблюдала, как он ползет вверх, щекоча мою кожу крохотными лапками.
Когда паук взобрался мне на плечо, оказавшись в паре сантиметров от лица, я поймала его и снова посадила на ладонь. Стоит мне сжать кулак, и ему конец.
Я представила себе липкую, теплую кашицу, передернулась от отвращения и разжала пальцы. Паук тут же попытался удрать, но я опять преградила ему путь на волю.
Убивать нельзя. Это прописная истина. «Не убий» и все такое, достаточно вспомнить заповеди. Но ведь они относятся только к людям.
Я подумала о мистере Мак-Артуре, вспомнила ту весну, когда ощенилась его спаниелиха. Моя трехлапая Дэйзи была такой крошечной, такой беззащитной. Мистер Мак-Артур хотел утопить ее из милосердия. Тогда мне казалось, что это несправедливо. Кто знает, может, он был прав… Наверное, лучше утонуть, чем погибнуть от клыков Маркхэмского монстра.
Но ведь тогда у меня не было бы Дэйзи.
Паук копошился в моей горсти. Чем плохо — убить вредителя? Прикончить хищную тварь, чудовище? Это ведь совсем другое дело. Дэниел одержим демоном. Чтобы извести монстра, нужно убить его самого. Лишь так его душа обретет спасение.
Только не придется ли мне отправиться в ад вместо него?
Я недоверчиво покачала головой. Брат Катарины не стал бы просить сестру о такой жертве. Он не обрек бы ее на вечные муки даже в обмен на избавление.
По крайней мере, так мне хотелось думать.
