Что бы они все сказали, узнав правду? Нарекли бы Дэниела новым Маркхэмским монстром? Обвинили бы его во всех бедах, что стряслись за последнее время? Я остановилась на полпути к кабинету Барлоу. Неужели я сама в это верю? Нет, не может быть. Даже в обличье волка амулет помогает Дэниелу сдерживать звериные инстинкты, чтобы не навредить людям. Значит, он невиновен.

А вдруг папа с Дэниелом ошибались и кулон не действует? В обратном случае… что, если Дэниел бесновался, находясь в сознании?!

После звонка на урок я долго стояла в коридоре, не решаясь войти в класс, так как знала, что Дэниел там — доброжелатели успели сообщить мне, что сегодня он явился на занятия, и это меня ничуть не радовало. Сделав три глубоких вдоха, я взялась за ручку двери.

В здравом уме Дэниел не тронул бы тех несчастных, это сделал кто-то другой, но выяснять, кто именно, я не стану. Хватит с меня игр в частного сыщика.

Распахнув дверь, я прошла прямо к столу Барлоу, положила перед ним свой эскиз дерева и, не дожидаясь комментариев, отправилась через весь класс к своему ящику с красками и карандашами.

Когда я приблизилась к Линн и Дженни, обе немедленно смолкли. Искоса взглянув на меня, Линн что-то прошептала на ухо подруге. Не удостоив их вниманием, я достала из ящика акварель, кожей ощущая присутствие Дэниела. Нас разделяло всего лишь несколько шагов, его землисто-миндальный аромат пробивался ко мне сквозь едкую вонь растворителей и клубы меловой пыли. Так и не осмелившись посмотреть на него, я сгребла остальные принадлежности и поспешно села на свое место рядом с Эйприл.

— Я звонила тебе раз десять. — Не глядя на меня, она покрывала лист бумаги острыми, угловатыми линиями. — Могла бы хоть по электронной почте ответить.

— Прости. — Я открыла коробку с пастельными мелками и высыпала содержимое на стол, забыв, что там одни обломки.

— С ним покончено? — Эйприл слегка кивнула в сторону Дэниела.

Я взяла кусок красного мелка, но он оказался слишком крошечным, таким не порисуешь.

— Да, наверное.

— Вот и хорошо, — заявила Эйприл, отложив карандаш. — Джуд говорит, что Дэниел на тебя плохо влияет.

— А что он еще тебе говорил в последнее время?

Подруга вздохнула.

— Он злится, потому что ваш отец все пытается помирить их с Дэниелом. Якобы Джуд должен все простить и радоваться, что тот вернулся. — Эйприл непонимающе покачала головой. — Что за дела? Ведь Джуд — его родной сын. На что ему сдался Дэниел?

— Не знаю, — промямлила я, вспомнив о книге, спрятанной у меня в спальне.

— Джуд сказал что-нибудь еще?

«Интересно, много ли знает Эйприл обо всем, что у нас происходит».

Она неуверенно пожала плечами.

— Только пригласил меня на выставку Моне в университете завтра вечером.

— Как мило.

Я покрутила в пальцах другой мелок. Он тоже ни на что не годился.

— Да, но мама не пускает меня в город! После новостей о Джессике она вдруг решила за меня поволноваться. — Эйприл досадливо наморщила нос. — Наверное, мы просто посмотрим кино у меня дома. Присоединяйся!

— Нет, спасибо.

«Вот еще, опять глядеть на ваши с Джудом телячьи нежности!»

Эйприл извлекла свою коробку с мелками и пододвинула ее ко мне.

— Можешь брать мои, если хочешь. — Она наконец улыбнулась. — Я так рада, что ты пошла на поправку.

— Спасибо, — сказала я и тут же украдкой оглянулась на Дэниела. Сидя на другом конце класса, он смотрел в сторону с таким выражением, будто слышал нашу беседу от начала и до конца.

На душе стало совсем паршиво.

Несколько часов спустя.

Дэниел просил меня составить ему компанию на дополнительных занятиях с Барлоу после уроков и во время большой перемены, но я сомневалась, что его приглашение осталось в силе, а потому провела обеденный перерыв в библиотеке, хотя Эйприл звала меня в кафе. Я отсиживалась среди книг, пока не настала пора возвращаться в класс. Когда пятый урок подошел к концу, я пулей вылетела в коридор.

— Постой, Грейс, — окликнул меня Пит Брэдшоу.

— Привет, Пит. — Я чуть замедлила шаг.

— Все в порядке? — спросил он. — Я тебя уже третий раз зову!

— Прости, наверное, задумалась. — Поставив на пол рюкзак, я открыла свой шкафчик. — Что ты хотел мне сказать?

— У меня для тебя сюрприз. — Пит достал из полиэтиленового пакета коробку с пончиками и вручил ее мне. — Правда, они слегка подсохли. Я принес их вчера, но тебя опять не было.

— Э-э-э, спасибо. Но зачем?

— Ты задолжала мне дюжину пончиков накануне Дня благодарения. Вот я и подумал, что если купить еще коробку, ты точно не сможешь мне отказать. — Пит ослепительно улыбнулся.

— Отказать в чем? — осторожно спросила я.

Пит придвинулся ко мне и тихо произнес:

— Между тобой и этим Калби действительно что-то есть или вы с ним просто друзья?

Между мной и Дэниелом? Значит, я и вправду стала героиней школьных сплетен.

— Не волнуйся, — сказала я, — наши с ним отношения даже дружбой не назвать.

— Вот и хорошо, — кивнул Пит. — Надеюсь, что пончики пробудят в тебе угрызения совести, и тогда ты примешь мое приглашение на рождественский бал!

— Бал? — Я и думать о нем забыла.

Посвященным в тайны преисподней не пристало ходить на танцы.

— Конечно, с удовольствием! — сказала я. — На одном условии.

— Вот как?

— Помоги мне их съесть, а то я в платье не влезу.

Пит рассмеялся. Я открыла коробку, и он взял три пончика.

— Можно проводить тебя в класс? — спросил он, пока я запирала шкафчик.

Я улыбнулась. Ни дать ни взять, пятидесятые годы.

— Само собой, — ответила я, прижимая учебники к груди, и представила, что на мне сборчатая юбка и ботиночки с круглыми носами. Пит обнял меня за талию и повел по коридору, подмигивая любопытным.

До чего же он мил, галантен, уверен в себе. «Просто мечта», — подумала я, наблюдая за Питом. И тут же ощутила на себе пристальный взгляд темных глаз.

В среду на следующей неделе, перед большой переменой.

Сидя рядом с Эйприл, я перерисовывала старый снимок для своего портфолио. На фотографии Джуд удил рыбу за хижиной дедушки Крэмера. Мне нравилось, как солнечные лучи отражаются от его склоненной головы, подобно нимбу. Правда, пока я лишь набрасывала контур будущего рисунка, попутно стараясь передать чередование света и тени. Темных участков оказалось куда больше, чем я думала, и карандаш быстро стерся, превратившись в бесполезный огрызок, но я не отваживалась пойти и взять точилку — тогда мне пришлось бы приблизиться к Дэниелу.

За несколько минут до звонка Барлоу направился к его парте.

— Смотри-ка, Линн просто лопается от злости, — толкнула меня Эйприл.

И правда, Линн Бишоп гневно уставилась на Дэниела. Казалось, она вот-вот прожжет взглядом дыру в его спине. Барлоу тем временем встал рядом с ним, наблюдая, как он работает над картиной.

— Похоже, у Барлоу появился новый любимчик. Бедняжка Линн! — сказала Эйприл с притворным сочувствием. — Все равно ты рисуешь лучше, чем она. Жаль, ты не слышала, как Барлоу расхваливал твой набросок дома на прошлой неделе! — Глянув на мой сегодняшний эскиз, она со вздохом добавила: — Тоже неплохо. Джуд такой красавчик на этом фото!

— Хм-м, — рассеянно отозвалась я, потом взяла несколько затупившихся карандашей и решительно двинулась через весь класс, надеясь, что Дэниел занят и не обратит на меня внимания.

Едва я прикоснулась к точилке, как Барлоу рявкнул:

— Стоп!

Подпрыгнув от неожиданности, я оглянулась, но Барлоу обращался к Дэниелу.

Тот застыл с кистью в руке и вопросительно посмотрел на учителя.

— Оставьте так, — сказал Барлоу.

Я вытянула шею, чтобы увидеть рисунок Дэниела. Он написал автопортрет, изобразив себя ребенком, — такое задание дал нам Барлоу еще в начале года. На красном фоне выделялся овал лица в теплых телесных тонах. Дэниел едва наметил бледно-розовым цветом губы, но мое внимание приковали глаза портрета — темные, бархатные, полные смятения. Такими я их запомнила несколько лет назад. Дэниел остался верен себе, начав с самого сложного.