Я тянусь за мечом обеими руками. С трудом сдерживаюсь. Меня трясет от радости.

Он наклоняется и вкладывает меч в мои ладони.

Я закрываю глаза и вздыхаю от счастья. Тяжесть холодной стали в руках лучше, чем мне представляется секс! Ощущение такое, будто у тебя ампутировали обе руки и ты уже учился жить без них, как вдруг кто-то вернул их на место и они замечательно слушаются. Я люблю свой меч. Я с ним неуязвима. С этой штукой в руках я не знаю ни грамма страха. Глубоко внутри, там, где моя кровь отличается от крови других ребят, что-то со щелчком становится на место и начинает работать идеально. Я и мой меч одно целое. Я теперь завершенная.

— О, какой же ты будешь женщиной, милая, — бормочет Кристиан. — В тебе достаточно страсти, чтобы управлять армией. Впрочем, у меня ее нет. Пока.

Да, я хочу иметь принца Невидимых на поводке, но одну штуку нужно прояснить прямо сейчас.

— Я не собираюсь выходить замуж.

— А кто-то говорил о свадьбе?

— Чувак, предсвадебный подарок?

Он смотрит на меня так, словно это я чокнулась.

— Кто говорил о подарках на свадьбу?

— И я не хочу управлять армией Невидимых.

— Армией? Дэни, мой милый блуждающий огонек, о чем ты? Я говорил о Короле Белого Инея. Ты идешь или нет? В такую ночь здорово быть живым. Идем охотиться на монстра. — Он подмигивает мне. — И сегодня этот монстр не я.

Ну, чувак. Иногда просто нечего больше сказать.

Хороший лидер знает свой мир.

Я о своем ничего не знаю.

Хотя это не совсем правда.

Я знаю, что сто пятьдесят два шага назад стояла у окна в гардеробной Ровены и смотрела на мирную беседку в классическом саду с крытым павильоном, каменными скамьями и длинным зеркальным прудом, который Грандмистрисс Дебора Сиобан О’Коннор, умершая много веков назад, устроила для медитаций во времена смут. Достаточно далеко от аббатства, чтоб обеспечить уединение, достаточно близко, чтобы часто использовать. Серебристый пруд с кувшинками давным-давно узурпировали толстые жабы, и теплыми летними ночами в моей старой комнате, на три этажа выше комнат Ровены и двумя комнатами южнее, они много лет убаюкивали меня ленивыми баритонами.

Я знаю также, что в аббатстве четыреста тридцать семь комнат в общем распоряжении. Я знаю о дополнительных двадцати трех потайных на первом этаже, куда большем количестве — на оставшихся трех, и наверняка существует бесчисленное множество тех, о которых я вообще не знаю. Разросшаяся за счет все новых и новых пристроек крепость напоминает улей со скрытыми переходами, потайными панелями, плитами, каминами, которые можно передвигать, если знаешь секрет. А еще есть То, что Внизу. Именно так я всегда видела наше аббатство: То, что Вверху, — упорядоченная часть, где солнце сияет в окнах, где мы печем, убираем, в общем, являемся обычными женщинами; и То, что Внизу, — темный город, где змеями изворачиваются коридоры, катакомбы, крипты и бог знает что еще. Там те из нас, кто входит в Хэвен, превращаются иногда в нечто иное, нечто древнее, спящее в нашей крови.

Я знаю, что в четверти мили от аббатства находится скотный двор с двумястами восемьюдесятью двумя стойлами, где когда-то держали коров, лошадей и свиней. Я знаю, что короткий путь за ним ведет на маслобойню и в холодные кладовые, где мы хранили масло и сливки. Я знаю, что дальше семнадцать на пятнадцать рядов складываются в восемьдесят пять ухоженных грядок огорода, где раньше выращивалось достаточно овощей для тысяч обитателей аббатства, и еще оставалось на продажу в деревню.

Но все, что я знаю, принадлежит другому миру.

Мир, в котором я живу теперь, совсем иной.

Сейчас половина пятого утра. Я заворачиваюсь в шаль и смотрю из окна на тени разросшихся дубов, на кружево лунного света, падающего на газон сквозь переплетение их ветвей. Успокаивающий вид на знакомый сад теперь закрывает одна из тех опасных физических аномалий, которые Мак называет многомерными фейрийскими порталами, МФП. У этого — воронкообразная форма хрустального торнадо, он сияет лилейно-молочным, его матовая граненая поверхность отражает лунный свет. При свете дня прозрачные ячейки непросто выделить из окружающего пейзажа, учитывая разнообразие их форм, текстур и размеров. Я видела МФП больше поля за аббатством и меньше моей ладони. Этот — выше нашего четырехэтажного здания и примерно такой же ширины.

Когда Мак впервые сказала мне, как называет их, я смеялась. Тогда прошло совсем немного времени после гибели моей семьи, и я была пьяна от свободы. Впервые за всю свою жизнь, притом что все вокруг волновались по поводу новых монстров на свободе, я чувствовала себя в потрясающей, невероятной безопасности. Моих монстров больше не было. Они снова и снова пытались вытащить меня из аббатства, и во время последнего воскресного обеда я видела торжествующий блеск в глазах моей матери: они с отцом явно нашли наконец то, чего Ровена хочет достаточно сильно, чтобы взамен отдать меня. Много лет миниатюрная Грандмистрисс была для меня объектом слепого почитания — только потому, что стояла бастионом между ними и мной.

МФП больше не причина для смеха. И никогда ею не были. Этот обнаружили неделю назад, он двигался прямо на наше аббатство. Мы тратили дни, отслеживая его продвижение, пытаясь придумать способ отклонить его с курса. Ничто не сработало. МФП не сдуешь в сторону гигантским вентилятором. Я, лидер этого анклава, оказалась не способна на такую простую вещь, я не смогла защитить свой мирок от поглощения осколком реальности Фей! Хотя МФП даже не разумный враг. Он всего лишь случайное обстоятельство.

А ведь есть и разумные враги, о которых мне приходится беспокоиться. Мыслящие, жаждущие, те, чья Верхняя сущность никогда не сходится с Нижней. Те, кто, без сомнения, не переставая говорит о хранилище бесконечного знания и силы, которое, как известно уже всему миру, находится под нашей крепостью и защищено смехотворным гарнизоном из двухсот восьмидесяти девяти женщин в возрасте от семи до ста двух, которые недавно отпраздновала Старая Нана.

Это мои подопечные. Вверенные моей заботе.

Я не вижу ни единого сценария, который не закончился бы их полным уничтожением!

Мне нужно больше ши-видящих. Мне нужно усилить наши ряды.

Прошлой ночью я собрала девочек вокруг МФП, когда он был примерно в миле от аббатства. Мы рассчитали его курс: с вероятностью девяносто девять процентов он войдет в наш дом. Вопрос только в том, какая часть южной часовни рядом с комнатами Ровены будет немедленно поглощена и разорвет ли портал каждый квадратный дюйм нашего аббатства или оставит хаотический след из обломков?

Учитывая скорость его передвижения, от одного края аббатства до другого воронка прошла бы в течение часа. Мы смогли точно просчитать время и траекторию движения портала, потому что он оставил за собой сотни миль мелкого сыпучего пепла. Поля за ним были прочерчены глубокими колеями сожженной земли. Вместо больших строений оставались маленькие горки постапокалиптических угольков.

Блуждающий крематорий — МФП, нацелившийся на наше аббатство, содержал в себе фрагмент огненного мира, ревущее инферно, способное за секунды превратить бетон в угли. Войдя в наши стены, он оставил бы нас бездомными. Не говоря уже о том, что он мог сделать с неким ледяным кубом, который скрывается под нашей крепостью.

Мы пытались заклясть его, отклонить, уничтожить, приковать к месту. Я весь день провела за старыми книгами, которые Ровена держала в личной библиотеке, хоть я и была уверена, что это бесполезно. Я еще не нашла настоящей ее «библиотеки». О ее существовании я знаю, потому что не раз во времена кризиса видела в руках Ровены книги, которых теперь найти не могу. Пока.

Мои девочки плакали. Нам было жарко, мы устали и понимали, что вскоре должны будем потерять свой дом. Мы перепробовали все, что знали.