- Это Урсула?
-Да.
- Она очень мила. Выглядит приятной и умной женщиной.
Вот враг и обрел свое лицо.
- Да, так и есть.
- И ты любишь ее, не так ли?
- Я и не знал, что значит любить, пока в моей жизни не появилась Урсула. Она все во мне перевернула.
- В каком смысле?
- Я был - и самые близкие мои друзья без колебаний подтвердят это - я был резким человеком, склонным к сарказму, настроенным очень негативно, раздражительным. Часто со мной трудно было находиться рядом. Поверь мне, они скажут тебе, что я был не очень приятным и не особенно добрым. На самом деле, мои лучшие друзья скажут, что понятия не имеют, как это они терпели меня на протяжении последних двадцати лет или около того. Они также сообщат тебе, что я изменился. Теперь я почти приятная компания. По крайней мере, я стал гораздо тактичнее, чем был. А все потому, что Урсула сделала меня открытым для тех чувств, которых я не знал раньше. Думаю, можно было бы сказать, что с ней я научился, что называется, открывать сердце.
На его лице появился легкий румянец.
Ладно. Мы всем обязаны Урсуле. Спасибо вам, прекрасная женщина, возможно, ставшая всем, чем не могу стать я. Так какого черта я здесь делаю? Зачем он пригласил меня в свой дом, в свою жизнь?
- Спасибо за то, что показал мне ее. Трудно иметь дело лишь с именем, - сказала я.
Шура поднялся и отнес фотографию обратно в кабинет. Когда он вернулся, мы чокнулись бокалами и отпили вина. Шура откинулся на своем стуле и спросил меня: «Ну и чем же ты хотела бы заняться сегодня? Я полностью в твоем распоряжении. Мой дом, мои кошки и мои плетущие сети пауки - тоже».
Слава Богу, он не предложил отправиться в спальню. Прямо сейчас это было бы немыслимо. С нами в комнате была бы Урсула.
Я попросила у Шуры того, чего мне хотелось, поскольку не видела причины, почему бы и нет: «Мне бы хотелось знать, есть ли у меня возможность принять одно из твоих веществ. Я просто подумала, что, может быть, есть что-нибудь, что действует не так долго и что я могла бы попробовать».
Слово «вещество» куда приятнее. «Наркотики» звучит просто ужасно - плохо, опасно, безответственно. Думаю, меня запрограммировали так же тщательно, как и всех остальных.
Шура немного помолчал, рассматривая свой бокал. Я задержала дыхание. Затем он положил локти на стол, наклонился и сказал: «Да, есть кое-что, что может показаться тебе интересным. Я немного расскажу тебе об этом веществе. Для начала -это не мой препарат. Он был открыт давно, в 1912 году, в Германии. На него не обращали внимания, пока одна хорошая моя знакомая - очаровательная, забавная, чуть-чуть сумасшедшая девчонка, которая ко всему прочему еще и очень хороший химик, -не привлекла мое внимание к одной старой публикации. Там упоминалось несколько соединений, в том числе и то, о котором идет речь. Она сказала, что, на ее взгляд, это соединение было бы интересно синтезировать. Это была чистой воды интуиция, какая-то исключительная интуиция...»
- Как оно называется?
Шура усмехнулся, его глаза поддразнивали меня: «Мети-лендиоксиметамфетамин, или МДМА - для краткости». Я повторила эту аббревиатуру на одном выдохе.
- В любом случае, думаю, что могу приписать себе честь считаться приемным отцом этого препарата, если не его изобретателем, - продолжил Шура. - Я синтезировал его в своей лаборатории и принял небольшую дозу, после чего у меня образовалась приятная легкость в сознании. Вот и все. Никаких галлюцинаций или чего-нибудь в этом духе. Никаких движущихся стен или светящихся цветов - ничего подобного. Просто явно радостное настроение. И желание заняться работой, делать вещи, которые нужно делать. Поэтому я решил, что это мог быть своего рода антидепрессант. Я дал попробовать его своему старому другу, Адаму Фишеру, психологу. Ему тогда было далеко за шестьдесят или даже немного за семьдесят. Он сказал, что собирается уйти на пенсию и начинает свертывать свою практику. Я знал, что по части психоделиков он очень опытный человек, он изучал их воздействие много лет. Так что я спросил у него, не хочет ли он попробовать МДМА, а потом поделиться со мной впечатлениями.
Я отпила вина из бокала. В груди внезапно стало очень тепло, и я поняла, что очень счастлива. Быть здесь, слушать Шуру, видеть отблеск солнечного света на фруктах в вазе - мне было достаточно этого мига, просто быть в нем, позабыв обо все остальном.
Между тем Шура продолжил рассказ: «Адам попробовал предложенный мною препарат. Результат эксперимента был... -Шура замолчал, хихикнув, - ну, короче говоря, д-р Фишер передумал уходить на пенсию. Он внес изменения, в свою практику. В некотором смысле можно сказать, что МДМА полностью изменил всю его жизнь».
- А как он изменил свою практику?
- Ну, с тех пор - а МДМА я дал ему попробовать около семи лет назад - все свое рабочее время он посвятил обучению людей, в основном, невропатологов и психиатров. Он учит их применять МДМА. Адам рассказал об этом наркотике уже, наверное, нескольким тысячам врачей по всей стране, научил их, как правильно его использовать и им самим, и их пациентам. По крайней мере, тем пациентам, которые подходят для эксперимента.
- Это все-таки оказался антидепрессант, как ты и предполагал?
- И да, и нет. Такой относительно мягкий эффект имел место в моем случае, однако гораздо более значительное воздействие наркотик оказал на Адама и на большинство других людей, как теперь можно сказать. По их словам, этот препарат позволяет им ощутить поразительные прозрения - они постигают собственную жизнь, то, как они живут и что они делают. Они видят, как сами создают себе проблемы или растрачивают то, что имеют, то, чем они являются. Похоже, этот наркотик способствует прозрению, но он открывает путь к пониманию, не заставляя людей ощущать страх. Здесь нет угрозы потери самоконтроля.
- Чего большинство людей как раз и боятся... - поддержала я Шуру.
- Да. Пожалуй, страх потерять контроль над собой и оказаться беспомощным - это явление универсальное, и, разумеется, он возникает у людей, которые раньше никогда не принимали галлюциногены. МДМА позволяет вам полностью сохранять контроль и в то же время - взглянуть на себя как следует. Адам сказал мне, что МДМА расправляется с барьером страха, как назвал это Адам, страха, который люди испытывают перед тем, что творится внутри них, перед самим собой. Большинство людей описывают такое ощущение, словно они принимают себя, что позволяет им внимательно в себя всмотреться. В итоге получается, что подобное прозрение относительно не угрожает человеку.
- А бывали ли неудачные случаи? - поинтересовалась я.
- О, конечно. Я слышал о нескольких по-настоящему неудачных трипах. Мне рассказывали о них Адам и другие врачи. Самое главное, что в большинстве этих случаев люди не хотели принимать МДМА; принять наркотик их уговаривали муж или жена, или врач, тогда как они сами не были внутренне согласны прибегнуть к этому средству ради собственного спасения. Они принимали препарат под внешним давлением. Результаты были отрицательными, что вполне предсказуемо. Участвовавшие в таких экспериментах врачи получили хороший урок.
- Ты хочешь сказать, что нужно по-настоящему захотеть принять этот наркотик, а в противном случае все пойдет наперекосяк?
Шура наклонился вперед и сказал: «И не только в данном случае, это касается любого психотропного наркотика. Именно поэтому у людей случается то, что они называют плохими трипами, когда какой-нибудь умный сукин сын незаметно добавляет наркотик в пунш, - в общем, когда наркотик им подсовывают без их ведома. Вот это я считаю действительно непростительным поступком - давать человеку галлюциноген любого вида, не предупредив его об этом и не получив его согласия. Лично я думаю, что и врач не должен так поступать даже с наркотиком, который он прописал пациенту; этого ни в коем случае не следует делать с галлюциногеном. Или с чем-нибудь вроде МДМА, потому что он, хотя и не относится к психоделикам, оказывает определенное воздействие на сознание человека».
