Далее, рассмотрим тот факт, что в нашей стране долгое время действовал запрет на вмешательство вооруженных сил в процесс применения гражданских законов (закон Posse Comitatus). Их вмешательство могли разрешить лишь Конституция либо Конгресс. Это правило также было изменено Конгрессом с принятием в 1981 году Санкционирующего закона о Министерстве обороны. Этот закон подробно определил форму содействия и поддержки, которую отныне будут обеспечивать вооруженные силы полицейским, участвующим в войне против запрещенных наркотиков.
В 1982 году вооруженные силы впервые предоставили свою помощь специальной президентской комиссии в Южной Флориде, задействовав авиацию, радары, материально-техническое обеспечение и корабли. Начиная с этого момента по мере того, как коммунизм теряет роль военной мишени, война с наркотиками как приемлемое оправдание продолжающегося финансирования со стороны Конгресса становится объектом пристального внимания военных. Пентагон был превращен в разведывательный и связующий центр, объединяющий усилия всех американских агентств в процессе борьбы с наркотиками. Это не слишком хорошо согласуется с деятельностью конкурирующих агентств, таких, как Администрация по контролю за соблюдением законов о наркотиках, ФБР и ЦРУ, в каждом из которых имеется собственная разведывательная служба. Недавнее участие военных в операции местной полиции против хорошо вооруженных партизанских групп в центральной части Перу может оказаться предтечей открытого военного конфликта. Кроме того, не так давно Национальной гвардии было предписано направлять своих служащих в таможню для усиления личного состава в портах ввоза.
Информационно-поисковая система тоже была задействована в 1982 году. Информация о налогах ныне доступна полицейским управлениям - они могут запросить ее для содействия расследованию имеющих отношение к наркотикам уголовных дел.
Теперь проанализируем понятие «обоснованное подозрение». Это еще более туманный критерий признания вины. Тем не менее его используют в делах о наркотиках с потрясающей эффективностью. Береговая охрана всегда могла подняться на вашу лодку и проверить, не нарушены ли правила безопасности. Но теперь капитан судна береговой охраны может просто заявить, что ему что-то показалось странным и у него есть обоснованное подозрение, что на борту могут храниться наркотики, и обыскать вашу лодку. Что если они ничего не найдут? Они все равно могут задержать вашу лодку, оставить у себя на несколько часов или дней, снять с нее все, что им заблагорассудится. Они не вернут вам лодку до тех пор, пока либо не обнаружат на ней что-нибудь неразрешенное, либо не бросят поиски. Все это вытекает из «обоснованного подозрения».
Давайте обратим внимание на выражение «добросовестно». Мы удаляемся от отягчающих обстоятельств и переходим к недокументированным причудам. Здесь может произойти все, что угодно, поскольку чтобы доказать, что представитель (представительница) власти оказался (-лась) недобросовестным (-ой), вы должны продемонстрировать, что он или она действовал (-а) опрометчиво или солгал (-а). «Я почувствовал запах метиламина, а для меня этот запах всегда означал лабораторию по производству метамфетамина, и это послужило мне доказательством. Оказалось, что это лаборатория по производству ЛСД и метиламина там нет. Но это ничего, ведь я действовал добросовестно». Свидетельство остается в силе.
«Моя тренированная собака сказала мне, что здесь есть марихуана. Как выяснилось, там были грибы, содержащие псилоцибин, и никакой марихуаны. Но это ничего, потому что я действовал добросовестно, руководствуясь реакцией своей собаки». Свидетельство остается в силе.
Отсюда вытекает использование «типичных портретов» людей, связанных с наркотиками. Если вы и ваше поведение соответствует этой модели, как опять же добросовестно решат наблюдатели, то вас останавливают и обыскивают. Власти хранят в секрете точное описание подобных портретов, но в аэропортах в общую картину входят такие параметры, как цвет кожи, спешка, покупка билета в один конец и оплата его наличными. Если человек похож на курьера, то его задерживают, допрашивают и обыскивают настолько детально, как того хочет представитель власти. Если же человек по виду и поведению напоминает «глотателя» (это тот, кто заглатывает мешочки с наркотиком, чтобы потом вынуть их из желудка), то его могут также проверить рентгеном без его на то согласия и по желанию задерживать до тех пор, пока содержимое его желудка не выйдет наружу естественным путем.
Что касается автомагистралей, то здесь портрет подозреваемого включает не только внешний вид водителя, но и манеру его езды, а также - хотите верьте, хотите нет - степень соблюдения им местных ограничений скорости (чтобы не привлекать внимания). «На его машине был номерной знак Флориды, да и автомобиль выглядел дорогим, к тому же он ехал с точным соблюдением ограничений скорости. По-моему, он похож на курьера. Я задержал его и в бардачке его машины нашел $5.000 наличными. На банкнотах были обнаружены следы кокаина. Я конфисковал деньги, но не выдвинул водителю никакого обвинения».
Конфискация остается в силе, потому что была проведена добросовестно, и потому что следы кокаина на деньгах свидетельствуют о том, что они имеют отношение к какому-то преступлению, связанному с наркотиками.
Однако правительственные судебные эксперты доказали, что на поверхности выбранных наугад образцов бумажных денег в Соединенных Штатах в наше время всегда имеется обнаруживаемое количество кокаина. У нас теперь есть настолько чувствительные приборы, что они теоретически могут отследить кокаин на любой банкноте любого достоинства в бумажнике любого человека.
Несмотря на то, что в прошлом году Верховный суд одобрил использование «типичных портретов» в отношении пассажиров самолетов, я по-прежнему чувствую, что власти могут слишком легко злоупотребить подобной формой перехвата и допроса. А в нашей стране в этом нет необходимости и к этому не следует стремиться.
Проследим постепенно ухудшающееся качество доказательств вины до конца. Далее мы обнаруживаем уровень, на котором установление виновности даже не подразумевается. Это все расширяющееся пространство деятельности полиции в рамках борьбы с наркотиками, где презумпция невиновности просто отвергается. Если человек больше не считается невиновным, то он автоматически становится виновным. И теперь уже самому обвиняемому нужно доказывать, что он не совершал уголовного преступления. Я говорю о выборочных анализах мочи.
Отсюда вытекает довольно резкое заявление, но я произнесу его со всей искренностью и от всего сердца.
Нет такого закона, на основании которого в моей стране в любое время и в любом месте можно проводить анализ мочи любого человека, пока нет причины подозревать его в совершении преступления.
Позвольте мне повторить это еще раз, только другими словами. Требовать от человека, чтобы он пописал в стаканчик, когда вам этого захочется, без документально зафиксированной причины подозревать его в использовании запрещенного наркотика - это недопустимо в нашей республике. Вы словно говорите ему: «Я полагаю, что твое поведение не соответствует тому, какое одобряю я. Докажи мне, что это не так».
Это возмутительно.
Это недопустимо.
Я не беспокоюсь за человека, который является пилотом самолета № 1 с президентом на борту или работает на атомной подводной лодке с 24 ракетами Trident II D-5. Даже представить себе невозможно, чтобы у такого человека когда-нибудь потребовали сдать мочу на анализ, если нет причины подозревать ухудшение его работоспособности. Да, мы можем потерять самолет в одном случае или нарваться на перестрелку в другом, но это будет незначительная для нас плата за то, что наша нация уважает неприкосновенность личной жизни и презумпцию невиновности.
У пилота самолета или оператора, запускающего ракеты с атомной подлодки, может быть плохое настроение по многим причинам (поссорился с любовницей, съел подгоревший гренок на завтрак). Поэтому наши усилия должны быть направлены на оценку его поведения, его способностей и навыков. Можно проверить его рефлексы и координацию, чтобы удостовериться в его недееспособности. Если есть повод считать его не совсем компетентным для выполнения той работы, для которой он призван, тогда - и только тогда - можно оправдать проведение анализа его мочи.
