В конце концов, я увидел какие-то картины, но они были жутко искажены, похожи на рисунки Пикассо в стиле кубизма, причем яркого и очень странного цвета. Там были цвета, которые я видел впервые, но теперь мне трудно их вспомнить. Почему я так быстро их забываю?

Мы стали убеждать его рассказать нам как можно больше, пока амнезия не наступила окончательно, и Джордж сказал:

- Я знаю, что я совсем не боялся. Все было добрым ко мне. Когда я начал приходить в себя, я понял, что пережил нечто удивительное, но я не был готов к тому, чтобы оно стало исчезать с такой скоростью!

- Тебе хотелось бы принять этот препарат снова? - спросил Шура.

Джордж, не колеблясь, ответил: «Да, конечно, я бы принял его еще раз, но чтобы доза была поменьше». Мы разразились хохотом.

- Я задал этот вопрос не случайно, - пояснил Шура. - Важно было отследить твою спонтанную реакцию на возможность повторения этого опыта, поэтому я спросил тебя, пока ты еще не отошел, так сказать.

- Конечно, я согласен на повторение, - широко улыбнулся Джордж. - Это был уникальный, фантастический опыт, и уверяю вас, я буду тосковать по этому пляжу, как по родному дому. Это было самое красивое, самое приятное место из всех, где я когда-либо в своей жизни бывал, хотя я и не могу объяснить вам почему.

Потом мы снова все собрались за столом, чтобы спеть «Happy Birthday» и посмотреть, как именинник разворачивает маленькие шутливые подарки и читает поздравительные открытки. После этого Шура обошел всех нас и выслушал наши комментарии об эксперименте.

- Сожалею, но должен сказать, что мне он не подошел, - признался Тео. - Еда помогла моему желудку, но даже сейчас я себя не очень хорошо чувствую. Если бы что-нибудь захватывающее происходило у меня в голове, чтобы компенсировать физический дискомфорт, все было бы по-другому. Но ничего такого не случилось.

Я повторила то, что говорила раньше насчет свинцового плаща у меня на плечах, и сказала, что мне тоже жаль, но я вынуждена сказать, что этот наркотик не для меня. Я добавила, что, возможно, не буду участвовать в будущих испытаниях препарата, хотя его название мне нравиться не перестало.

«Я чувствую себя почти что виноватой, - сказала Эмма, -потому что я так хорошо провела время. Но я действительно хорошо его провела! Мне понравилось!»

Мы стали ее успокаивать, сказали, что все в порядке и не надо извиняться, а Дэвид заключил: «В конце концов, ну хоть кто-нибудь должен же был получить удовольствие от этого бедного препарата!»

- Впрочем, - добавила Эмма, - я соглашусь с одной вещью, которую сказали Тео и Элис. На самом деле он не давал какого-то большого удовольствия. Он действовал очень расслабляюще, и я чувствовала себя ужасно жизнерадостной, но больше ничего и не происходило. Не было таких насыщенных и богатых переживаний, которые дают мои любимые препараты.

Заговорила Рут. Ее стул стоял так близко к креслу мужа, насколько это было возможно. «Для меня в этом эксперименте есть один очень положительный момент, о котором я должна сказать. Все это время, пока Джордж оставался наверху и был не в порядке - хотя догадываюсь, что он не думал, что с ним случилось что-то плохое, зато все мы так подумали! - как бы там ни было, все это время я не чувствовала страха. Я знаю, что должна бы испугаться за Джорджа, но у меня было очень сильное ощущение, о котором я сказала Элис, ощущение того, что все закончится хорошо. Какой-то голосок велел мне не беспокоиться, поэтому я просто хлопотала на кухне и перестала трепать себе нервы, хотите верьте, хотите нет!»

Шура потянулся, чтобы пожать Рут руку, и мягко сказал: «Я готовился к тому, что ты будешь очень на меня злиться, малышка. Я с большим облегчением услышал, что ты не держишь на меня зла из-за того, что твой муж внезапно ушел куда-то погулять, а всему виной был один из моих наркотиков. Я бы понял, если бы ты прокляла меня и послала бы всю мою работу к чертовой матери!»

- …не дал мне запаниковать, - пожала плечами Рут. - Все-таки я не могла до конца избавиться от мысли, что Джордж мог никогда не выйти из этого состояния, вы понимаете...

- В какой-то момент эта мысль тоже пришла мне в голову», - признался Бен, и Шура согласился с ним, придав своему лицу горестное выражение.

- ...И в этот момент я и получила это сообщение о том, что с Джорджем будет все нормально, - продолжила Рут. - Что же касается остальных моих переживаний, если отвлечься от беспокойства за мужа...

Ее перебил Дэвид, с усмешкой припомнивший старую шутку: «А кроме этого, миссис Линкольн, как вы находите эту пьесу?»[71]

«Да, точно, - хихикнула Рут. - Ну, на самом деле в остальном пьеса была не так уж плоха, хотя и я не следила за своим состоянием после того, как Джордж ушел наверх. Думаю, в течение первого часа я была очень неспокойна, меня как будто трясло - другого слова подобрать не могу, но больше ничего интересного, о чем можно было бы рассказать, со мной не случилось».

Шура делал для себя записи. «Ты примешь его еще раз?» -спросил он Рут.

- Нет, ответила она.

Отчет группы об эксперименте продолжил Бен. «У меня не было никаких сложностей ни с телом, ни с психикой, - сказал он. - Мне было очень хорошо, особенно с учетом нашего активного обмена каламбурами, Шура, пока Джордж не пошел в спальню и не захватил наше внимание целиком и полностью!»

Джордж рассмеялся вместе с нами.

Ли сказала, что для нее это был неплохой опыт, но только она не видит причин, по которым можно было бы принимать 5-ТОМ в дальнейшем. «Есть немало других препаратов, - объяснила она, - которые дают больше, чем расслабление, и дарят приятные ощущения. А этот, похоже, не обладает большой глубиной или насыщенностью, как сказала Эмма. Того, что он дал, недостаточно, чтобы тратить время на его исследования, особенно с учетом случившегося с Джорджем».

Я решил поделиться своими ощущениями: «Сначала я тоже чувствовал беспокойство. И соглашусь с остальными - этому препарату не хватает глубины. Я не смог с ним работать, потому что он не дал мне никаких прозрений. На мой взгляд, он всего лишь опьяняет и ничего больше. И нет, - сказал он, предвидя Шурин вопрос, -не думаю, что захочу принять его повторно».

- Для меня он тоже оказался не слишком хорош, - сообщил Дэвид. - С телом у меня все было в порядке, но думаю, что отныне всегда буду связывать 5-ТОМ с попаданием в петлю грусти и мыслей о сильном одиночестве, от которой я не смог избавиться. Возможно, в следующий раз такого со мной не случится, но я не горю желанием это выяснять, сказать по правде.

Наконец, пришел черед Джорджа. «Похоже, у меня был лучший опыт из всех! - сказал он. - Не знаю, куда я попал, но зато я доподлинно знаю, что это было на самом деле сказочное место! Я не против того, чтобы принять этот препарат еще раз, может, миллиграммов пять, просто чтобы посмотреть, что будет».

За столом поднялся шум. Рут сказала свое слово последней. Ее замечание было предельно ясным и самым весомым: «Мы с тобой немного поговорим наедине, дорогой!»

Когда мы расселись по своим местам, Шура сложил перед собой свои записи. Потом он откинулся на стуле и сказал: «Ну, получается какая-то мешанина. Похоже, кому-то из нас было совсем неплохо, зато другим пришлось туго».

Шура перевел взгляд на Джорджа и сказал ему: «Подозреваю, что у тебя оказалась странная и совершенно уникальная чувствительность к 5-ТОМ, которую было невозможно предсказать».

- Ну, я довольно чувствителен и к другим серным препаратам, - заметил Джордж.

- Да, немного. Но не настолько же. Насколько я помню, ты всегда уходил в кокон под Алефами, но сегодня это было больше, чем обычный кокон; на этот раз ты просто окуклился!»

У Джона начался один из его приступов неудержимого смеха. Он хохотал, держась за бока, и пока мы смотрели на него, то сами начали хихикать и покряхтывать. Смех Джона всегда был заразительным.

Когда все более или менее успокоились, Джордж спросил у Шуры: «Думаешь, моему телу может по каким-то причинам не понравиться сера?»