В тот день гулял весь город, в честь почетных гостей на кафедральном соборе били колокола, все корчмы и таверны наполнились веселыми русинами, а все проститутки были разобраны. Впрочем, одними жрицами любви Мессина не откупилась. В ход шли и обычные горожанки, которые, впрочем, были явно не против предаться утехам с новыми почетными гражданами их города…

Город являлся центром большого сельскохозяйственного района, где возделывали цитрусовые культуры — лимон, апельсин, мандарин, клементину (гибрид мандарина и апельсина), а также виноград и другие фрукты. Урожай уже собрали, и сейчас расслабившиеся после долгого плена и трудного пути казачки вместе с радушными хозяевами всласть «пожинали» его плоды, распивая виноградное белое вино, веселя итальянцев гопаком и оценивая по достоинству все прелести жарких итальянок…

Кмитич также расслаблялся с темпераментной черноглазой итальянкой, постоянно называвшей оршанца «аморе мио». Однако жаркие поцелуи страстной южанки, похоже, лишь растревожили Кмитича. Перед его глазами постоянно стояла Елена… Как там она? Как аукнулось ей вся эта дерзкая авантюра с побегом из ямы смертников? «Даст Бог, что все прошло тихо, если уж она является любимой женой султана, — успокаивал себя Кмитич, — а если обман и вскроют, то, может, как мать будущего правителя Турции ее не станут наказывать слишком сурово? Скорее всего, не станут». Кмитич словно колдовал, отводя какие-либо беды и гнев жестокого султана от Елены… Увы, что он мог…

Но пуще местных веселых девушек русины оценили местное море. Несмотря на то, что уже стоял ноябрь, пусть и весьма солнечный, и все горожане кутались в теплые плащи, русские гости с хохотом бросались в ледяную, с точки зрения сицилийцев, воду, словно мальчишки, с криками и счастливыми воплями носились по желтому песку, брызгались друг в друга водой, ныряли в набегавшие волны…

В кабаках Мессины казаки перезнакомились и с разного рода сомнительными людьми — откровенными джентльменами удачи. Один их них, ирландец Джо О'Рурк, за кружкой крепкого эля активно агитировал Самойло, Кмитича и Семеновича вместе с Черкасом плыть в Порт-Ройал, в жаркое Карибское море, и там примкнуть к капитану Генри Моргану.

— Морган? — переспросил Семенович. — О нем рассказывают как чуть ли не о самом кровожадном и дерзком пирате в наши дни.

— Не пират, а флибустьер! — поднимал свой черный от пороха палец Джо, делая большие глаза.

— А что такое флибустьер? — спрашивал Черкас. Кмитич, впрочем, тоже не знал.

— Флибустьеры — это как корсары, нанимаются на службу британскому королевству и топят испанские корабли во славу Великой Британии, — оскалился Джо, — а Морган — богатейший и знаменитейший из всех флибустьеров. Из Уэльса родом, между прочим. Почти мой земляк! На его кораблях царит самое справедливое в мире королевство: всю добычу делят поровну, раненым выплачивается пенсия, да такая, что на нее можно безбедно прожить остаток жизни! Мой один товарищ в январе этого года ходил с Морганом в Панаму. У Моргана было тридцать шесть кораблей и тридцать два каноэ, в которых находилось тысяча двести человек. Целая армия! На десятый день они подошли к Панаме и ринулись на штурм города. Бой был жестокий, и люди Моргана понесли в нем большие потери, но, несмотря на это, к вечеру овладели городом, истребив всех сопротивляющихся. По приказу Моргана Панаму подожгли, а так как большинство из двух тысяч домов были деревянными, Панама превратилась в кучу золы. А вот мой товарищ, потеряв полруки в том бою, был списан с корабля со своей долей добычи плюс пенсия за ранение. Во как! Потом Морган разделил свою команду на две группы, из которых одна отправилась в окрестные леса вылавливать жителей города, а другая на кораблях и каноэ вышла в море на перехват судов, идущих к Панаме с грузом. Обе группы рьяно взялись за дело, и за несколько дней была захвачена в лесах не одна сотня пленных, а также взято на абордаж много судов с золотом, серебром, съестными припасами и разными товарами. Да, многие погибли, но их семьям, каковы были известны, передали деньги за погибших, как были выплачены и пенсии всем раненым, списанным на землю. То есть, если даже тебя убили, никто не украдет твои законные деньги!

— Законные деньги! — иронично усмехнулся Семенович. — Это значит, ты нам предлагаешь воевать против Испании?

Пират Генри Морган на фоне пылающей Панамы

— Ну да! — как на дурачка уставился Джо на капитана.

— А что лично нам плохого сделала Испания? — еще больше хмурил пшеничные брови Семенович.

Кмитич хлопнул Семеновича ладонью по плечу.

— А вспомни, пан капитан, — сказал Кмитич Семеновичу, — что про Испанию сказал в свое время наш Франциск Александр Копоть в своей сеймовой речи по поводу назначения его брестским каштеляном. Он, кстати, выступил с резким обличением испанских колонизаторов.

И Кмитич, подняв руку, процитировал:

— «Не знаю, чем больше отягощен испанский монарх, золотым песком или плачем несчастных индейцев. Кажется, весь Новый Свет вывозят к нам на своих суднах. Что было к пользе всем людям, то стало принадлежать царственному капиталисту!» Ну, а мы этого царственного капиталиста возьмем да и ограбим!

— Верно, верно говорит этот господин! — заулыбался своими наполовину выбитыми зубами Джо.

— Так, верно! — перешел уже на более серьезный тон Кмитич. — Только какая польза индейцам от того, что мы начнем топить и грабить корабли страны, которая нас сейчас приютила и наградила почетными орденами?

Джо явно смутился.

— Так ведь… против Мессины я вам ничего не предлагаю дурного делать, — растерянно забегали его плутоватые карие глазки, — это там, на Карибах только, и за хорошие деньги! — сделал международный жест пальцами ирландец и пропел:

(Мне сказали,

Мы поплывем

За моря

За американским золотом — англ.)

— Все равно, — презрительно отвернулся от Джо Семенович, — за деньги воюют наемники да пираты. А мы не наемники и не пираты!

— А я бы пошел к этому Моргану! — признался Самойло, допивая свой эль. — Да вот, только турка вначале разбить надо. А потом можно было бы в твой порт плыть. Как он там называется?

— Порт-Ройал. Это столица всех флибустьеров! Рядом с Сантьяго-де-ла-Вега! — объяснил Джо. — И раздумывать долго нет времени. Я сейчас команду набираю. Ждать, когда вы тут турок разобьете, не буду.

— Ну, у тебя своя война, у нас своя, — поставил точку в разговоре Кмитич, — мы поплывем в Рим, а оттуда домой, в Литву.

Однако не все так думали, как Кмитич или Самойло. Черкас был явно под впечатлением от рассказа Джо о сокровищах Карибского моря, о вселенской справедливости храброго и удачливого капитана Генри Моргана. И похоже, что этому донскому казаку, потомку степных кочевников, явно понравилось быть морским пиратом. А может, и кровь готского морского народа взыграла в жилах этого казака? Может, пращур Черкаса был варягом, плывшим «в греки» да осевшим на Дону или Днепре?

— Это дело по мне! — сказал Черкас Семеновичу и Кмитичу. — Не взыщите, панове, но я поплыву в этот самый карибский порт к Моргану. Вернусь богатым да страны жаркие увижу. Когда еще в жизни такой случай представится?

К немалому удивлению Семеновича, принял предложение Джо и мичман Попович.

— А тебе зачем этот Порт-Ройал? — удивился Семенович.

— А что мне дома делать? — развел руками Попович. — Мой Мстиславль московиты разорили да пожгли. Родных не осталось. Меня сиротой, отдали в Слонимское мичманское училище. Так и оттуда пришлось бежать аж до Гданьска! Я ведь, капитан, молод еще! Двадцать-пять лет! Поплаваю, золотишка накоплю да и вернусь, дело свое открою! Но уже не в Мстиславле! В Гданьске!