В отсутствие секретарши все звонки поступали на его личный телефон. Генерал никогда не подозревал, что их бывает так много; за целый день он почти ничего не успел. Сначала Боттандо решил создать видимость, будто его нет на месте, и не снимал трубку, но потом испугался, что упустит какой-нибудь важный звонок, и отказался от этой идеи. И правильно сделал, как показали дальнейшие события.

Весь день он был ужасно занят, но его коллеги очень удивились бы, увидев, что генерал просматривает аккуратную подшивку газетных вырезок о своих старых успешных делах. Вырезки, в которых говорилось о его неудачах, он откладывал не глядя. Очень многие полицейские имеют такие подшивки; они помогают в карьерном росте — иногда бывает очень полезно продемонстрировать наглядное доказательство своей профпригодности. Даже если это мнение столь презренного сословия, как журналисты.

Вот и Боттандо имел такую папку и частенько просматривал ее. Она поддерживала в нем уверенность в своих силах, особенно когда дела шли неважно. Не переживай, говорила ему папка, посмотри, как здорово у тебя все получалось. Генерал перечитал заметку, в которой рассказывалось о его миланском триумфе, связанном с крупным финансовым скандалом.

Опять зазвонил телефон, и Боттандо снял трубку.

— Слушаю, Боттандо, — устало проговорил он.

— Генерал, Ферраро на проводе. Хотел узнать, как там продвигается ваше расследование.

Боттандо с трудом подавил рвущийся из груди вздох. Этот человек еще хуже Томмазо. Бывший директор хотя бы был просто надоедлив и раздражителен, но Ферраро демонстрирует явные признаки психического расстройства. За последние два дня это был уже десятый звонок. Боттандо никак не мог отвязаться от этой парочки, хотя перепробовал практически все способы, вплоть до откровенной грубости. Они как умалишенные беспрестанно требовали от него доказательств подлинности Рафаэля и ареста преступника. Но, слава Богу, сейчас Боттандо мог наконец сообщить ему кое-что новое.

— Как продвигается расследование? Очень успешно, — сказал он. — Мне только что звонила моя помощница. Она возвращается вРим вместе с этим Аргайлом. Кажется, он вышел на след нашего артефакта.

— Отлично, и где он, по его мнению, находится?

— Боюсь, этого я вам сказать не могу. Аргайл обожает театральные эффекты и хочет сделать нам сюрприз.

— О, если только он опять не ошибся. Пока он зарекомендовал себя как не очень надежный человек, — прозвучал разочарованный голос на другом конце провода.

— Разделяю ваши сомнения, но могу добавить, что мы тоже кое в чем преуспели. Правда, говорить более определенно я пока не готов. Надеюсь, вы понимаете меня?

— Все в порядке, конечно. Меня волнует Рафаэль, акриминальная сторона дела — ваша работа, Боттандо. Только, пожалуйста, не забывайте держать меня вкурсе.

— Забыть? Как я могу?! Не беспокойтесь. Позже язагляну в музей и вкратце расскажу вам с директором, как обстоят дела.

Ну все, теперь Ферраро на некоторое время отстанет. Как же он надоел!

Томмазо пришлось вычеркнуть из списка подозреваемых, поскольку он имел неопровержимое алиби на момент убийства Манцони — обедал с премьер-министром. Одному Господу известно, о чем они там говорили. Генерал вздрогнул от этой мысли. Ферраро в тот вечер допоздна работал в музее, и охрана засвидетельствовала, что он вышел оттуда в девять часов. Таким образом, Ферраро вряд ли имел возможность совершить убийство.

Боттандо взялся писать впечатляющий отчет, который должен был помочь ему оправдаться перед начальством, но примерно через час бросил это занятие. Телефон продолжал звонить, и в голове у генерала тоже звенело. А в животе урчало — он еще не обедал, хотя часы показывали уже половину четвертого.

Боттандо снял с книжной полки увесистый том и вышел из кабинета. Почитать можно и в ресторане за тарелкой пасты, положив книгу на батон хлеба. И целый час его не будут беспокоить никакие телефонные звонки.

Они увидели его сидящим за столиком на пьяцца дель Колледжио-Романо, когда ехали в такси из аэропорта в офис. Таксист уговорил их поехать кружным путем, потому что в конце Корсо проходила демонстрация и прямой путь из аэропорта был запружен толпами протестующих.

Увидев Боттандо, Флавия крикнула таксисту, чтобы он остановился. Молодые люди расплатились и сели за столик генерала. Он часто ходил в этот ресторан — здесь можно было поесть даже в столь поздний час. В большинстве ресторанов задолго до этого времени выпроваживали посетителей, вытряхивали скатерти и запирали двери. Туристам, которые составляли основную часть едоков в это время года, не оставалось ничего другого, как сидеть под палящим солнцем на ограждении фонтанов или стаптывать ноги на неровном булыжнике в поисках более высоких удовольствий.

Боттандо сразу начал их опекать и подозвал официанта.

— Вы, наверное, проголодались. Хорошая итальянская еда воскресит вас. Я отлично помню, как кормят в лондонских ресторанах. — Он сделал добродушное лицо и приветливо улыбнулся Аргайлу. Молодой человек был несколько смущен неожиданным радушием генерала.

— Мистер Аргайл, рад видеть вас снова. Я слышал, вы сделали еще одно великое открытие. Надеюсь, на этот раз вы не ошиблись.

Аргайл пожал плечами:

— Я шел методом исключения, поэтому ошибки быть не должно.

— Метод исключения меня как раз и волнует. Можно ли ему так уж доверяться?

Аргайл неловко засмеялся, и Боттандо вежливо прекратил беседу, чтобы дать всем спокойно поесть.

— Что это у вас? — спросила Флавия немного погодя.

— Это? Это — моя библия. — Генерал показал им обложку книги. — «Кто есть кто в искусстве». Настоящий кладезь ценной информации. Я нашел здесь много интересных фактов о наших друзьях, врагах и коллегах.

Он пролистнул несколько страниц.

— Возьмем, к примеру, нашего друга Спелло. Глядя на него, вы никогда не заподозрите, что когда-то он служил старшим советником в Ватикане. Да, в сороковые годы. Надо же, Спелло всегда так неряшливо одет, а в Ватикане ценят опрятность. Тогда он был совсем еще молодым. Наверное, мечтал сделать великолепную карьеру и не догадывался, бедняга, что его ждет скромная роль специалиста по этрускам. А могли вы представить, что наш обожаемый министр, этот неуклюжий болван, военная косточка, понятия не имеющий о том, что такое изящные искусства, выращивает японский сад бонсай? Или что Томмазо в тайне от всех пишет картины?

— Все это вы почерпнули из книги?

— Не совсем. Томмазо однажды обмолвился, что, уйдя на пенсию, собирается писать картины у себя на вилле, а в справочнике указано, что он обучался в художественной школе. И между прочим, не в какой-нибудь, а в лионской. Значит, он действительно хотел стать художником. Я сопоставил факты, применил логический анализ и сделал единственно возможный вывод.

— Сейчас вы скажете, что Томмазо подавал большие надежды и особенно любил делать копии с картин Рафаэля?

— Нет, Флавия, нет. Я был бы счастлив, если бы все оказалось так просто. Увы, бедняга, видимо, не отличался большим талантом. Но, следует отдать ему должное, вовремя понял это и предпочел стать хранителем великих произведений других художников, чем создавать посредственные самому. Одно мы знаем точно: если картина Рафаэля была подделкой, то подделал ее Морнэ. Нам нужны доказательства. И, насколько я понимаю, эту задачу вы взяли на себя. А теперь скажите мне: где она?

— В Сиене, — просто ответил Аргайл. Боттандо казался удивленным.

— Вы уверены? Как вы пришли к такому заключению?

— Уверен, потому что других вариантов нет. В коллекции Кломортона ее нет, в коллекции ди Парма ее нет, и в то же время она исчезла. Значит…

— Значит… — поторопил его Боттандо.

— Я больше не буду ничего говорить, пока не проверю свою догадку. В любом случае у вас теперь есть все факты. Вам, генерал, остается только их сопоставить, применить логический анализ и сделать единственно возможный вывод.