Эти огромные пирамидальные гробницы, тем не менее, являются олицетворением истории египетского общества не только в указанном отношении. Мы говорили, что это общество существовало около четырех тысячелетий, однако половину этого периода египетское общество было не столько организмом живым, сколько организмом умершим, но не погребенным. Более половины египетской истории представляет собою гигантский эпилог.

Если мы проследим за этой историей, то обнаружим, что менее четверти ее было периодом роста. Импульс, проявившийся сначала в господстве над особенно грозным природным окружением — в расчистке, осушении и возделывании болотистых джунглей, которые первоначально покрывали нижнюю долину и дельту Нила, не оставляя места для человека, — и впоследствии продемонстрировавший свою возрастающую силу в рано развившейся политической унификации египетского мира в конце так называемого додинастического периода[112], достиг своей вершины в изумительных материальных свершениях четвертой династии[113]. Эта династия достигает своего зенита в характерных достижениях египетского общества — в координации человеческого труда в великих инженерных предприятиях, простирающихся от мелиорации болот до строительства пирамид. Это также зенит и в политическом управлении, и в искусстве. Даже в сфере религии, где мудрость, как общеизвестно, рождается страданием, так называемые «Тексты пирамид» свидетельствуют о том, что эта эпоха видела также формирование, столкновение и первую стадию взаимодействия двух религиозных движений — культа Солнца и культа Осириса[114], достигших своей зрелости уже после того, как египетское общество пришло в упадок.

При переходе от пятой династии к шестой, приблизительно в 2424 г. до н. э., зенит прошел, и наступил закат. В этот момент мы начинаем узнавать знакомые симптомы упадка в том порядке, в каком они являются нам в истории других обществ. Распад Египетского соединенного царства на множество мелких государств, находящихся в постоянной войне друг с другом, несет безошибочную печать «смутного времени». За египетским «смутным временем» последовало около 2070 г. до н. э. универсальное государство, основанное местной династией Фив и объединенное двенадцатой династией около 2000-1788 гг. до н. э.[115] После двенадцатой династии универсальное государство распалось, и последующее междуцарствие повлекло за собой Völkerwanderung в виде вторжения гиксосов.

Здесь может показаться, что наступил конец этого общества. Если бы мы последовали нашей обычной методике исследования и действовали в обратном направлении, начиная с V в. христианской эры, то, возможно, остановились бы на этом месте и сказали: «Сейчас мы проследили ход египетской истории на протяжении двадцати одного столетия, начиная с ее последних исчезающих следов в V в. после Христа, и натолкнулись на Völkerwanderung, последовавшее за универсальным государством. Мы проследили прошлое египетского общества до его истоков и различили за ними конец более древнего общества, которое мы назовем “нильским”».

Однако мы отвергнем такой ход мыслей, поскольку, продолжив наше исследование, обнаружим не новое общество, а нечто совершенно отличное от него. Варварское «государство-наследник» низвергнуто, гиксосы изгнаны, а универсальное государство со столицей в Фивах восстановлено — сознательно и обдуманно[116].

Это восстановление было, с нашей нынешней точки зрения, единственным значительным событием в египетской истории (за исключением неудавшейся революции Эхнатона), произошедшим между XVI в. до н. э. и V в. н. э. Жизнью этого универсального государства, постоянно уничтожаемого и восстанавливаемого, наполнены все эти два тысячелетия. Нового общества здесь нет. Если мы исследуем религиозную историю египетского общества, то обнаружим, что и здесь после междуцарствия преобладала религия, заимствованная у правящего меньшинства предшествующего века упадка. Однако она восторжествовала не без борьбы, и на первых порах сохраняла свои позиции, войдя в отношения со вселенской церковью, созданной в предшествующий век упадка египетским внутренним пролетариатом из религии Осириса.

Религия Осириса пришла из Дельты, а не из Верхнего Египта, где политическая история египетского общества завершилась. Основной нитью египетской религиозной истории является соперничество между этим богом земного и подземного миров — духом произрастания, попеременно появляющимся из земли и исчезающим в ней, — и солнечным богом Неба, и этот богословский конфликт тесно связан с политическим и социальным конфликтом между двумя частями общества, в которых возникли два этих культа, и, в действительности, является его теологическим выражением. Культ солнечного бога Ра контролировался жречеством Гелиополя, а Ра представляли в образе фараона, тогда как культ Осириса был народной религией. Это был конфликт между государственной церковью и народной религией, обращенной к отдельному верующему.[117]

Решительное различие между двумя религиями в их исходных формах было различием в той перспективе, которую они обещали своим приверженцам после смерти. Осирис управлял массами мертвых в подземном мире теней. Ра — за вознаграждение — избавлял своих приверженцев от смерти и возносил их живыми на небо. Но этот апофеоз предназначался для тех, кто мог заплатить цену, которая постоянно росла, пока солнечное бессмертие не стало фактически монополией фараона и тех его придворных, на материальное увековечение которых он решал жертвовать. Великие пирамиды — памятники этому стремлению сохранить личное бессмертие при помощи архитектурных крайностей.

Между тем, религия Осириса делала успехи. Бессмертие, которое она обещала, может быть, выглядело беднее по сравнению с пребыванием в небесном мире Ра, но оно было единственным утешением, на которое могли надеяться массы, жестоко угнетенные в этой жизни, обеспечивая вечное блаженство своим господам. Египетское общество раскололось на правящее меньшинство и внутренний пролетариат. Столкнувшись с этой опасностью, жречество Гелиополя попыталось обезвредить Осириса, приняв его в партнеры, но от этой сделки Осирис получил гораздо больше, чем дал. Войдя в фараоновский солнечный культ, он завоевал солнечный ритуал апофеоза для народных масс. Памятником этого религиозного синкретизма является так называемая «Книга мертвых» — «путеводитель к бессмертию для каждого», которая бытовала в религиозной жизни египетского общества на протяжении двух тысячелетий его «эпилога». Возобладала идея о том, что Ра, скорее, требует праведности, нежели пирамид, и в подземном мире в качестве судьи появляется Осирис, раздавая мертвым те уделы, которые они заслужили в своей земной жизни.

Здесь в эпоху египетского универсального государства мы различаем очертания вселенской церкви, созданной внутренним пролетариатом. Каково же было бы будущее это Осирисовой церкви, если бы египетское универсальное государство не было восстановлено? Не стала ли бы она куколкой нового общества? Прежде всего, нам следовало бы ожидать, что она пленит гиксосов, как христианская церковь пленила варваров. Но этого не произошло. Ненависть к гиксосам привела ее к тому, что она вступила в противоестественный союз с мертвой религией правящего меньшинства, и в этом процессе религия Осириса извратилась и деградировала. Бессмертие еще раз стало предметом купли-продажи, хотя ценой теперь была уже не пирамида, а лишь небольшой текст на папирусном свитке[118]. Мы можем предположить, что в этом бизнесе, как и в других, массовое производство дешевых изделий с небольшой разницей между себестоимостью и продажной ценой приносило изготовителю неплохой доход. Таким образом, «реставрация» в XVI в. до н. э. представляла собой нечто большее, чем восстановление универсального государства. Она явилась слиянием живых тканей Осирисовой церкви с мертвыми тканями умирающего египетского общества в единую массу — род социального бетона, который выдержал два тысячелетия.