Всего лишь час назад она была совершенно уверена, что может любить Хью и жить без него. Теперь она отдавала себе отчет, что такая жизнь будет для нее самым настоящим адом. Она вспомнила отвратительный вкус поцелуев Жофрея Уинфри, вспомнила, как содрогалась от омерзения, когда его жадные руки прикасались к ней. Она знала, что будет чувствовать то же самое по отношению к любому мужчине, если это не Хью. Вот чем на самом деле станет для нее замужество. Всего за один короткий час Катарина нашла и снова потеряла то, чего желала и к чему стремилась больше всего на свете. Она получила любовь Хью, но не его самого. Она ощутила вкус желания, силу любви и страсти, но знала, что ей предстоит жизнь, лишенная всего этого. Закрыв лицо руками, Катарина мучительно пыталась найти выход, но выхода не было. Что же делать?

Осторожный кашель, раздавшийся возле ее палатки, отвлек Катарину от ее грустных мыслей.

— Да?

— Ужин ждет, моя госпожа.

— Я сейчас иду, Аврил, — мальчик снова кашлянул. — Что еще?

— Госпожа, мы тут думали… я хочу сказать, я думал…

— Аврил, — нетерпеливо сказала Катарина, откидывая полог и выходя из палатки. — Что ты хочешь мне сказать? Я ничего не понимаю.

Паж открыл, было рот, снова закрыл его и опять открыл.

— Если бы сейчас было лето, ты мог бы поймать немало мух таким образом, — заметила она. — Аврил, мы давно знаем друг друга. А последние дни ты развлекаешь меня, заботишься обо мне и даже спас мою жизнь. Не бойся спросить меня о чем-то. Я постараюсь ответить тебе на любой вопрос.

— Вы и мсье Хью, у вас все в порядке?

Катарина покачала головой и тихо сказала:

— Кто это может знать? — затем громко продолжила. — Мы с Хью уже много лет друзья. Небольшое недоразумение за шашками не может разрушить нашу дружбу.

Аврил бросил на нее протестующий взгляд.

— Я вовсе не такой глупый, каким кажусь, госпожа. Я знаю, что вы его любите. Все это знают. Вот о чем мы беспокоимся. Гладмур и Бастон знают вас с рождения, а Вес ли дю Фон считает вас красивейшей девушкой во всей Франции. Они опасаются, что ничего кроме вреда не принесет вам привязанность к человеку, за которого вы не сможете выйти замуж.

— Хью — честный человек!

— С этим никто и не спорит, но…

Катарина протянула руку и обняла мальчика за плечо.

— Все будет так, как должно быть, — успокоила его она. — Все в руках Божьих, — с этими словами девушка оставила Аврила и направилась к костру, где ее уже ждали. Мальчик сокрушенно покачал головой и пробормотал:

— В руках Божьих… и в руках Хью Вунэ.

У Катарины создалось впечатление, что основной заботой сопровождавших ее мужчин было сегодня накормить ее повкуснее. Ей подали нарезанную тонкими ломтями сочную молодую свинину, приправленную какими-то лесными ягодами. От обеда еще осталось немного сыра, а Аврил охладил кувшин с грушевым сидром в соседнем ручье.

Еда была великолепна, и настроение Катарины улучшалось с каждым съеденным куском. Ее удивляло только одно — Хью почему-то не появился за ужином. Чем яснее становилось, что его не будет, тем очевиднее окружающие старались развеселить ее. Но и она, и все остальные знали, что что-то не так.

В конце концов, она не смогла больше делать вид, будто ничего не происходит и, поблагодарив мужчин за ужин, отправилась в свою палатку. Сон не шел к ней, и она долго лежала в темноте с открытыми глазами, когда лагерь давно уже затих. Может быть, остальные правы? Может, и вправду глупо отдавать свое сердце человеку, с которым ей не суждено соединиться? Катарина не могла поверить, что это так. Что-то должно произойти, измениться, так, чтобы ей не пришлось всю оставшуюся жизнь страдать! Такая любовь, какая существует между ними, должна найти выход. Иначе где же справедливость?

И все же где-то в глубине души ее продолжали мучить сомнения. Почему Хью не замечает, что все в лагере знают об их чувствах друг к другу? И почему он не пришел на ужин? Вассалы посчитали его отсутствие плохим знаком, в этом она была уверена.

Хью сказал, что любит ее, но ни слова не произнес о том, как им найти выход из создавшегося положения. И каждый раз после поцелуя он отстранял ее от себя. Казалось, он обнимал ее, не в силах справиться с обуревающей его страстью, но каждый раз сожалел о случившемся.

Когда он обнимал, когда целовал ее, Катарина чувствовала всю глубину его чувств. Но после этого он всегда старался держаться от нее на расстоянии. Причем очередную попытку к сближению всегда должна была делать она.

Лежа без сна в своей палатке, она старалась отмахнуться от настойчивых голосов, шепчущих ей на уши, что она поступает дурно. Хью сказал, что любит ее, но что-то во всем этом было не так.

На следующий день, когда Катарина встала, небо было затянуто тяжелыми, низкими тучами. Дорога, по которой они ехали, была более оживленной, разбитая множеством копыт и тележных колес. Лошадь Катарины без конца поскальзывалась на скользкой грязи, и девушка ехала молча, сосредоточенная на том, чтобы удержаться в седле.

Впрочем, все ее спутники сегодня были неразговорчивы. Хью не сказал ей ни единого слова. Он скакал на своем коне далеко впереди отряда и только в полдень прислал Аврила сказать Катарине, что привала не будет.

— Мы, наверное, совсем уже близко от Парижа, — предположила она.

Аврил поморщился.

— Верно. Мсье Гриер говорит, что мы менее чем в лиге от Королевского дворца, но мсье Хью изменил план. Мы не будем заезжать в Париж, а прямо отправимся В Шантильи. Похоже, он хочет достичь аббатства вовремя.

Все, что Катарина смогла произнести в ответ на эти слова, был лишь огорченный вздох, сорвавшийся с ее губ.

Аврил сердито хлестнул своего пони.

— Видите, как ваш рыцарь смотрит на вещи, госпожа? Вчера он гулял с вами по лесу, а сегодня так спешит доставить вас в аббатство, что не хочет даже остановиться перекусить. Я крайне разочарован своим хозяином. Крайне!

— Нет, Аврил, нельзя говорить так о Хью. Он не позволил себе ничего, что могло бы затронуть мою честь. К тому же доставить меня в аббатство, это именно то, что он пообещал сделать моему отцу.

Юный паж скривил лицо в гримасе неудовольствия.

— Не знаю, не нравится мне все это, — покачав головой, он добавил. — Мы будем в аббатстве до захода солнца, так что приготовьтесь, госпожа Катарина.

Аврил поехал вперед, и, когда стих стук копыт его пони, Катарина почувствовала, как ее сердце сжалось от отчаяния. До захода солнца! Еще до захода солнца ей придется сказать Хью прощай. Все оставшееся время поездки она молила Бога: — Господи, пусть что-нибудь произойдет! Сверши чудо и дай нам хоть малейший шанс!

Монастырь стоял на вершине пологого холма, окруженного невысокой каменной стеной, с прилегающими к нему полями, которые теперь уныло пустовали. Сбор урожая был закончен, и аббатство, по-видимому, готовилось к длинной зиме. С каждым шагом Катарине казалось, что она приближается к тюрьме, в которой ей придется провести долгие зимние месяцы. До этого она с удовольствием представляла себе спокойную жизнь в окружении послушниц, молитвы, помощь в обучении детей грамоте, теперь же она с ужасом ждала этого.

Ворота аббатства были открыты, что являлось обычным делом для монастырей. Путники всегда могли найти приют в тихой обители, и ворота закрывались только во время войны, или чтобы обеспечить безопасность гостей. Поднимаясь по грязной, извилистой дороге, Катарина видела послушниц в черных одеяниях с белыми воротниками, убирающих остатки соломы с полей. Зимой они будут выбирать из земли камни, чтобы почва не потеряла своего плодородия.

Само аббатство было тихим и уютным. Бледно-желтые стены образовывали правильный квадрат, в котором кроме самого здания аббатства были расположены пекарня, мастерская по окраске шерсти, прядильня и скотный двор.

Когда они подъехали к дверям аббатства, настоятельница уже ждала их у входа. Это была женщина необыкновенной красоты, которую не могло скрыть скромное монашеское одеяние. Она стояла, гордо выпрямившись и сложив руки на груди, внимательно наблюдая за приближающимися путешественниками. Когда отряд остановился перед ней, она, не обращая ни малейшего внимания, ни на Хью, ни на остальных мужчин, подошла прямо к Катарине. Взяв руки девушки в свои, настоятельница ласково сказала: