Хью оперся локтем о каменную стену комнаты и потер лоб. Ему необходимо было понять, с какой целью де Невиль приезжал в Понтуаз. Может быть, он опять хотел попытаться испугать его? Странно, посланец, который привез ему письмо от графа, как раз когда Хью собирался выехать в Шантильи, ни слова не сказал о том, что его хозяин собирается посетить Понтуаз. Замок находился в стороне от маршрута графа, который собирался в Париж. Значит, для его визита в Понтуаз была особая причина. И то, что Хью этой причины не знал, сильно его встревожило. Многого можно ожидать от этого скользкого, подлого человека. Ну да ничего, вскоре все должно выясниться.

Отогнав от себя мысли о графе де Невиле, Хью положил руку брату на плечо.

— Ты еще не сказал мне, что заставило тебя ехать в Париж и искать меня?

Теренс озабоченно нахмурился.

— Тебе необходимо срочно вернуться в свое поместье, Хью. Назревают большие неприятности, а крестьяне недостаточно хорошо тебя знают, чтобы понять, что это не ты причиняешь им страдания.

— Страдания? Кто причиняет им страдания?!

— Корви, твой управляющий.

Хью со всего размаху ударил кулаком в грубую каменную стену.

— Будь она проклята!

Слова были сказаны с такой ненавистью, что Теренс пораженно покачал головой.

— Значит, ты знаешь о том, что творит в твоем поместье Адель?

— Я знаю, что она наняла управляющего без моего на то разрешения. И я знаю, что приказал ей немедленно уволить его! Теперь я узнаю, что она ослушалась моего приказа и из-за этого неповиновения страдают мои подданные. В своем герцогстве я не потерплю неповиновения ни от кого. Она ответит за это!

Теренс кивнул:

— Этот Корви — грубое животное, безмозглое, жадное и хитрое. Не знаю, выполняет ли он указания Адели, или сам решил, что имеет право собирать дань с крестьян от твоего имени, но, так или иначе…

— Какая дань? — вопрос был задан с ледяным спокойствием. Хью стоял рядом с братом, напряженный, как натянутый лук. — Скажи мне, что он требует от моих подданных?

— По два бушеля зерна, бушелю льняного семени, корове, свинье и по две курицы.

— Куда идет эта подать?

— В твои закрома.

— Ну что ж, значит, и отвечать сборщик податей будет передо мной.

Хью раскрыл сундук, стоящий у кровати, и начал доставать оттуда свою одежду и укладывать ее в дорожную кожаную сумку.

— Я буду готов выехать через час, — сказал он. — Если ты собираешься обратно в Понтуаз, я буду рад, если ты поедешь со мной.

Теренс поднялся и на лице его расплылась широкая улыбка.

— Я буду счастлив увидеть, как ты пошлешь Гаспара Корви к дьяволу!

Катарина выпрямилась и прислушалась. Ей показалось, что она слышала какой-то слабый звук. Наверное, показалось, решила она. В последние дни ей все время что-то мерещилось. Ей все время казалось, что вдалеке она видит Хью, скачущего к ней. Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, она вновь принялась за работу. Маленький огородик, который сестра Марианна решила отдать под лекарственные растения, надо было подготовить, хотя сажать там что-то можно будет лишь через несколько месяцев. Однако Катарина знала, что к весне все должно быть готово, и усердно трудилась на этом маленьком клочке земли. Только сегодня утром она разобрала и пометила пакетики с семенами, которые ей прислала по ее просьбе мать, так что сейчас девушка чувствовала прилив энтузиазма. Она уже представляла себе, как чудесно будут выглядеть ее грядки под ярким весенним солнышком.

Странный звук послышался снова. Нахмурившись, Катарина отложила грабли и, не спеша, направилась к выходу из аббатства. Она изо всех сил напрягала слух, ожидая, что странный звук повторится еще раз. И действительно, она услышала его в третий раз. Ей показалось, что где-то вдалеке плачет ребенок. Уже темнело, и Катарина ускорила шаг, так как ей показалось, что плач доносится откуда-то со стороны реки, огибающей северную стену аббатства. Она вспомнила, что около двух недель назад в аббатство привезли группу сирот бедняков, шумных и непоседливых. Справляться с ними было нелегко, особенно с одним мальчишкой, который без конца попадал в какие-нибудь неприятности. Дважды его пришлось выуживать из выгребной ямы в свинарнике, и теперь Катарина озабоченно поджала губы, так как речушка, в которую он мог упасть, была ледяной и местами с весьма сильным течением.

Самые сильные ее опасения подтвердились, когда она снова услышала крик. Она была уже недалеко от речушки, и панический детский крик явственно донесся до ее ушей. Подобрав юбки, Катарина пустилась бежать, что было весьма непростой задачей, так как склон холма в этом месте был довольно крутым. Крик раздался снова, и Катарина побежала еще быстрее, спотыкаясь о кочки и поскальзываясь на размытой дождем глине. Обогнув стену монастыря, она увидела, наконец, того, чей крик заставил ее, забыв все, прибежать сюда. Маленький мальчик стоял по грудь в быстрой холодной воде, отчаянно цепляясь за одну из веток дерева, склонившегося над рекой.

— Не бойся, я иду, сейчас я помогу тебе, — закричала Катарина, стараясь подбодрить мальчика.

Всхлипывая, он закричал в ответ:

— Добрая госпожа, спасите меня, моя нога застряла между камнями, я никак не могу выбраться, я не умею плавать!

Забыв обо всем, Катарина бросилась к берегу речушки. Цепляясь за ветви дерева, она подобралась поближе к мальчику.

— Держись за меня, — крикнула она, протянув ему руку.

Мальчик перестал кричать, но руки к ней не протянул. Более того, на лице его появилось выражение жалости. Не успев удивиться, Катарина почувствовала, как в голове у нее словно взорвалась петарда, а затем наступила чернота.

Катарина очнулась в кромешной тьме. Она почувствовала, что руки ее стянуты за спиной тонким сыромятным ремнем, больно врезавшимся в запястья. На голову был накинут мешок. Катарина едва могла дышать из-за вонючей тряпки, которую кто-то затолкал ей в рот. Что с ней? Где она находится? Катарина попыталась тряхнуть головой в надежде, что в мозгу у нее проясниться, но тут же ощутила острую пульсирующую боль в основании черепа.

Катарина лежала спокойно, пытаясь вспомнить, что же с ней произошло. Наконец, в памяти ее начало что-то проясняться. Она вспомнила оборванного мальчишку в реке, и то, как она удивилась странному выражению его лица за секунду до удара. После этого все смешалось в ее памяти. Она могла только вспомнить, что время от времени ненадолго приходила в себя, когда голова ее слишком сильно ударялась о круп лошади, на которой ее куда-то везли перекинутой через седло. От той же боли, что пробуждала ее, она вновь и вновь впадала в беспамятство.

Кто же напал на нее? Кому понадобилось ударить ее, связать, засунуть в рот кляп и везти куда-то, как мешок с зерном? И где же она находится теперь? Несмотря на вонючую тряпку во рту, она ощущала слабый запах то ли травы, то ли сена. Наверное, она лежала на соломенной циновке, мелькнула мысль, так как ложе ее было жестким и холодным. Катарину охватила дрожь, и она попыталась подтянуть ноги к туловищу, чтобы хоть немного согреться. Однако ей это не удалось. Что-то тяжелое и твердое держало ее за ногу, подобно железным пальцам, вцепившимся в лодыжку. Она задрожала сильнее, но укрыться от холода ей было нечем. Ей было тяжело дышать, в горле ужасно пересохло. Катарина попыталась сглотнуть, но из-за кляпа это оказалось невозможным. Она снова попыталась поднять голову, и снова ее пронзила острая боль. Медленно, стараясь не делать резких движений, она опустила голову щекой на каменный пол. Все тело Катарины мучительно болело, ей казалось, что в нем нет ни единой целой косточки. Она почувствовала, что снова проваливается куда-то во тьму, но ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это. Что же с ней? Где она?

Катарина не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она снова потеряла сознание, но в этот раз ее пробудил пинок ногой под ребра.