Родители оказали ей плохую услугу, грустно подумала она. Ведь ей пришлось вырасти в доме, где она не видела ничего, кроме любви. Отец с матерью всегда относились друг к другу с любовью, и Катарина верила, что так живут и все остальные семьи. Она и не подозревала, что любовь может мучительно сжимать сердце, разъедать душу, что она может так больно ранить и что раны эти не залечить. Она не знала, что жизнь настолько предопределена, что даже если ты обрела любовь, у тебя мало шансов сохранить ее. Жизнь такова, что все проходит — проходит любовь, проходит и сама жизнь.

Она думала, что любовь изменит жизнь Хью. Она верила, что Господь вмешается и сделает так, чтобы они с Хью смогли быть вместе. Но жизнь Хью продолжалась так, как и было определено ранее, а ее собственная застыла, и у нее будущего больше не было!

Она попыталась вспомнить слова Теренса, поверить, что Хью скажет брату, что любит ее, и что его жизнь тоже изменилась из-за этого. Она закрыла глаза и представила, что Хью скачет навстречу ей по холмам аббатства, скачет к ней свободный и любящий.

Катарина представила себе эту картину, но в глубине души она знала, что этого не случится. Она чувствовала, что Хью потерян для нее навсегда. Одно время она представляла себе, что он находится здесь, в аббатстве, рядом с ней, но потом поняла, что нельзя жить в вымышленном мире. Он ушел навсегда. Он принадлежит другой.

Хью говорил ей слова любви, но не собирался предпринимать ничего, чтобы сохранить эту любовь. Значит, слова эти для него ничего не значили. И что еще хуже, она тоже признавалась ему в любви, а сама знала, что ей надо будет ехать в Страсбург! Она думала, что можно любить его, а потом спокойно уехать и жить той жизнью, какую ей уготовили еще в раннем детстве. Она не собиралась ничего менять. Подобно Хью, она говорила о любви, не понимая, что любовь требует многого.

А любовь требует в первую очередь жертвы, требует, чтобы человек изменился. Если любишь, то надо отдать все во имя своей любви, и отдать с радостью, не думая о последствиях. Любовь может потребовать, чтобы ты изменил всю жизнь, если это необходимо. А теперь Катарина понимала, что это действительно было необходимо. Любить кого-нибудь по-настоящему, любить она любила Хью, — значило отдаться своей любви без остатка, быть готовой вынести все, что угодно ради этого. Нельзя жить прежней жизнью и просто добавить к этой жизни еще и любовь. Любовь вторгается в твою жизнь и диктует свои условия.

С того самого момента, как Хью Вунэ улыбнулся ей, двенадцатилетней девочке, наблюдавшей за ним с башни замка, она изменилась. Хью вошел в жизнь и присутствовал в ней все те годы, что его не было рядом. Катарина верила, что так будет всегда. Она знала, что в мире существует еще один человек, чья душа сделана из того же материала, что и ее. Чьи глаза видели мир так же, как и ее глаза, чье сердце билось в таком же ритме.

Как же она ошибалась!

Она говорила о своей любви, не понимая, что это такое, не зная ее природы и ее силы. Она говорила слова любви, не понимая их цены. Она говорила эти слова, но они ничего не значили, не значили до тех пор, пока она не поняла, насколько сильно и необратимо любовь изменила ее душу. И как изменилась ее жизнь из-за этой любви.

Теперь Катарина понимала, что никогда бы не смогла поехать в Страсбург. Она не смогла бы жить в такой лжи, и она никогда теперь не сможет выйти замуж за другого человека. Ей просто не перенести этого. Она была бы опозорена, наказана, над ней бы смеялись, но она никогда не смогла бы сделать этого.

Домой, в Авиньон, она тоже не могла поехать, настолько она была теперь другой. Авиньон был местом ее наивных детских мечтаний. Возвращаться туда было выше ее сил, ее окружала реальность, и в этой реальности ей предстояло жить. Она останется здесь, в аббатстве. Здесь ей не надо будет лгать, и она сможет жить, храня свою любовь как единственную драгоценность, оставшуюся ей. Это было добровольно выбранное затворничество. Оно спасет Катарину от мира, который не в состоянии понять ее.

Хью не приедет за ней. Теренс, безусловно, желал Катарине добра, но он просто не понимает, что произошло. Хью не понял, что такое любовь, поэтому его любовь к ней не была настоящей. Если бы она была настоящей, то ему стало бы ясно, что придется ломать всю свою жизнь и начинать все сначала. И эта жизнь не была бы похожа на все то, что было прежде. Пока не поймешь, что такое любовь, невозможно любить по-настоящему.

Нет, с грустью подумала Катарина, Хью не приедет. У него теперь другая жизнь. Это ее жизнь изменилась навсегда.

Катарина медленно повернулась и побрела в сторону аббатства. Она не видела одинокого всадника, во весь опор скачущего к ней.

Катарина не видела всадника, скачущего в Шантильи, но его увидел другой человек. Он давно уже наблюдал за дорогой к аббатству и теперь удовлетворенно кивнул.

Сидя верхом на своем коне, граф де Невиль подозвал одного из своих вассалов.

— Скажи-ка, Лионель, — махнул он рукой в сторону всадника, освещаемого лучами восходящего солнца, — ты попадаешь в цель с расстояния в сорок шагов, разглядишь ли ты отсюда герб этого всадника?

Рыцарь ответил, не раздумывая:

— Мой господин, мне ясно виден отсюда его герб. На всаднике серая туника с красными орлом и грифоном. Он едет на вороном боевом коне.

— Ты знаешь, чьи это цвета?

— Да, господин, это тот, кому вы недавно дали кров, один из лучших вассалов короля Людовика. Это Хью Вунэ, нынешний герцог Понтуазский.

Граф довольно улыбнулся:

— Так я и думал.

Только вчера его паж вернулся из Понтуаза с ответом от Вунэ, который привел графа в неописуемую ярость. Как смел этот щенок говорить такие вещи ему!? Мало того, он передал свои слова не письмом, которое граф мог бы прочитать при помощи своего секретаря, а высказался вслух, публично! В присутствии своих слуг он посмел оскорбить графа де Невиля!

Лежа ночью без сна, граф придумывал, как ему отомстить наглецу. Он никогда не спустит такого оскорбления. Он принадлежит к древнему, знатному роду, и, хотя влияние его несколько ослабло с тех пор, как графом был его отец, де Невиль собирался сделать все, чтобы восстановить былое могущество де Невилей. Этот мерзавец Вунэ еще пожалеет, что посмел замахнуться на его достоинство!

Основным предметом зависти и целью, которую граф хотел достичь, был Понтуаз и соответствующий ему титул. Вунэ, видимо, настолько глуп, что не подозревает о том, что король может не только давать, но и отнимать! Но Вунэ недооценил своего противника, сильно недооценил. Пусть граф де Невиль не такой искусный воин, как Хью Вунэ, пусть он даже не слишком умен, зато хитрости и коварства ему не занимать. И он знаком со многими влиятельными людьми, с теми, кто с радостью поможет ему поставить наглеца на место.

К рассвету граф разработал план, который, по его мнению, был безупречен. Снова и снова он возвращался к тому, что, по его мнению, было уязвимым местом Хью Вунэ. Этим слабым звеном в обороне была Катарина де Трай. Туда он и нанесет удар.

Теперь же дела складывались весьма удачно. Зачем подвергать опасности себя, когда можно сделать все необходимое чужими руками. Он встречал Адель де Пизан при дворе, и она пришлась ему по нраву. Они оказались во многом похожи с ней, и граф знал, что личина праведности, которую она носит, скрывает под собой истинное лицо, и это не сулит ничего хорошего ее врагам.

Граф повернулся к вассалу, сидевшему на своем коне рядом с ним.

— Лионель Мартель, — обратился он к нему. — Ты останешься здесь, и не будешь выпускать аббатство из виду. Если увидишь, что Вунэ уезжает, скачи так, как будто сам Сатана гонится за тобой. Поезжай прямо в замок Понтуаз, я буду ждать тебя там. Если же Вунэ не появится, оставайся на своем посту.

— Хорошо, господин. Но мы ведь не знаем наверняка, что герцог направляется в аббатство.

— Знаем, Лионель, знаем.