Она осторожно вытирала мокрый от пота лоб племянницы, глядя в потемневшие от боли фиалковые глаза. Женевьева напрасно испугалась: она не родила в часовне, на глазах у епископа. После церемонии прошло уже несколько часов. Тристан перенес ее сюда, в самую теплую комнату дома, и уложил в постель. Он сидел рядом, застыв от напряжения, стиснув зубы и держа ее за руку. Рядом с ним Женевьеве было спокойнее. Ей хотелось обнять его.
В комнате появилась стройная седовласая решительная женщина. Епископ назвал ее Кэти. Она велела мужчинам, в том числе и Тристану, выйти из комнаты, застелила постель грубыми простынями и, надев на Женевьеву свободную рубашку, сказала, что она была первенцем в семье, где родилось двенадцать детей, поэтому привыкла принимать роды. Дрожащая Женевьева с мольбой посмотрела на нее:
— А он… не умрет? — Она облизнула пересохшие губы. — Малыш должен был родиться через месяц…
— Только Богу известно, что ждет каждого из нас, миледи. Но у вас нет никаких оснований считать, что вы потеряете малыша.
Прошло несколько часов — или дней? Ей хотелось забыть обо всем и громко закричать — схватки шли одна за другой, — но она только стонала. Помогать пришли и две горничные, поэтому Женевьева старалась держаться с достоинством. Однако нож по-прежнему врезался в ее спину. Чтобы не кричать, она стискивала зубы и задерживала дыхание.
— Больше я никогда, никогда не решусь на такое! Подумать только — мы, женщины, по своей воле соглашаемся терпеть подобные муки! Эдвина, как же ты снова вышла замуж, уже пройдя через этот ад? Как можешь спать с мужчиной, зная, чем это кончится?
Эдвина рассмеялась:
— Женевьева, ты все выдержишь и забудешь.
— Миледи, вам станет легче, если вы не будете сдерживаться. У вас все хорошо. Скоро появится ребенок, — заверила ее Кэти.
Женевьева с надеждой взглянула на нее, но тут началась очередная схватка, немилосердно скрутила ее, и она, вцепившись в простыню, подавила крик и слезы.
— Миледи, а теперь тужьтесь изо всех сил! — скомандовала Кэти. — Задержите дыхание и напрягитесь!
Женевьева так и сделала и вскоре откинулась на спину, задыхаясь от усилий.
— Еще раз, — попросила Кэти, Измученная Женевьева только кивнула. — Значит, он жив?
— Будем надеяться, — отозвалась Кэти.
— Эдвина! — Женевьева схватила тетку за руку. — Больше я никогда… никогда этого не сделаю! Если Тристан посмеет прикоснуться ко мне, я разорву его в клочья!
— Ты только что вышла за него замуж.
— Неправда!
— Правда, правда миледи, — уговаривала Кэти. — Ребенок будет его законным наследником!
Женевьеву вновь пронзила нестерпимая боль. Заливаясь потом, она сотрясалась от озноба. Мокрая, с осунувшимся лицом, Женевьева тужилась, следуя советам Кэти и Эдвины. Наконец, не выдержав, она издала пронзительный и протяжный крик.
Тристан мерил шагами столовую, вышагивая вдоль ряда гербов, под развешанными знаменами. Джон, стоя у огня, переглядывался с Томасом, Томас посматривал на епископа. Тот сказал что-то ободряющее, но Тристан прервав его; запустил пальцы в волосы и уставился в пространство.
— Слишком рано! Что же случилось?
— Тристан, не вините себя.
— А кого же еще винить? Кто притащил ее сюда? Кто заставил дать клятву?
— Сын мой! — начал епископ. — Вы заключили союз пред всемогущим Господом. Не сомневайтесь, с вами пребудет божественная благодать.
Тристан с криком хватил по стене кулаком. Куда смотрел Бог, когда совершалось злодеяние в Бедфорд-Хите, где Он сейчас? За какие грехи Он погубил Лизетту и ее нерожденного младенца, зачем так мучает Женевьеву?
— Это я во всем виноват… — выдохнул он и сел перед камином.
Джон подал Тристану крепкого подогретого вина, и тот машинально сделал глоток.
— Ты женился на ней, — мягко напомнил Джон. — И поступил правильно.
— Ну разумеется! Конечно!
Тристан вскочил и снова начал расхаживать по комнате.
— Я должен был жениться на ней, как только обо всем узнал. Напрасно я…
Прикасался к ней? Любил ее? Что задевало Женевьеву сильнее? Несмотря на все протесты, он притащил ее сюда, заставил подписать брачный договор. А теперь она лежит наверху, изнемогая от боли, а ему остается только бессильно стискивать кулаки и молиться, чтобы Бог простил его и не дал умереть этому ребенку. «Господи, сжалься надо мной, пощади Женевьеву, и больше я ни к чему не стану принуждать ее…» В этот миг тишину разорвал пронзительный вопль, исполненный муки.
Тристан рванулся к двери. Джон попытался остановить друга, но тот оттолкнул его. Взлетев по лестнице, он ворвался в комнату. Сначала ему показалось, что она лежит неподвижно, с закрытыми глазами и бледная как смерть. Кэти отвела со лба ее мокрые волосы. Тристану вдруг представилось тело, лежащее в луже крови, и он с хриплым стоном рухнул на колени.
— Лорд Тристан, наберитесь терпения. Нам надо еще вымыть миледи и малышку, и…
— Что?!
— Милорд, с ней все хорошо, она просто устала. А малышка — просто прелесть.
— Она жива?!
— Обе живы, лорд Тристан.
У Тристана подкосились ноги, а перед глазами поплыли темные круги.
— Тристан, только взгляните на нее! Какое чудо! А эти волосы — темные, как зимний вечер! — воскликнула Эдвина.
Она вложила ему в руки тугой сверток, и он увидел… свою дочь. Ее еще не успели вымыть, волосы облепили крохотную головку. Малышка хмурила темные бровки, морщилась, молотила кулачками и требовательно кричала.
Растерянный и радостный Тристан боролся со слезами. Десять пальчиков на руках, десять на ногах, пухленький животик, с пуповиной, нежная кожа…
— Она бесподобна! — прошептал он и мысленно возблагодарил Бога.
— Да, прелестная девчушка!
Усталая Эдвина протянула к нему руки, чтобы забрать малышку.
— Тристан, она будет красавицей! Стройной, сильной и гордой!
Эдвина взяла ребенка, а дрожащий Тристан подошел к кровати. Кэти укрыла Женевьеву чистой простыней. Она была настолько бледна, что казалась прозрачной. Опустившись перед Женевьевой на колени, он коснулся ее неподвижной руки.
— Женевьева…
Ее ресницы затрепетали, она открыла глаза и тут же закрыла их.
— Я знаю, ты хотел сына. Мне… очень жаль… — Женевьева умолкла, словно эти несколько слов отняли у нее слишком много сил. На ресницах заблистали слезы. Тристан осторожно и нежно сжал ее пальцы.
— Сына? Миледи, я хотел иметь жену и ребенка. Женевьева, такого чудесного подарка мне еще никто не преподносил. Она восхитительна, превосходно сложена и…
— Милорд! — прервала его Кэти. — Прошу вас, идите выпейте с друзьями за свою дочь — нам надо искупать и мать, и ребенка. Вы нам мешаете.
Тристан кивнул и поцеловал Женевьеву, поняв, что она засыпает.
— Спасибо тебе, любимая, — шепнул он и поднялся. Еще раз взглянув на ребенка, Тристан рассмеялся, а Эдвина улыбнулась.
— Тристан, уходите. Ее надо обмыть. Теперь у меня есть внучатая племянница! Подумать только, я почти бабушка! Ступайте вниз… Джон, а ты что здесь делаешь? Уходи сейчас же!
Обернувшись, Тристан увидел, что Джон стоит в дверях, широко улыбаясь от радости. За его спиной виднелся смущенный епископ.
— Немедленно уходите все! — Эдвина топнула ногой. — Тристан, — умоляюще добавила она, — Женевьеве надо отдохнуть. Прошу вас, выпейте или займитесь еще чем-нибудь. — Удовлетворенно вздохнув, Эдвина прижала к себе ребенка. Впервые в жизни она видела, чтобы мужчина так радовался рождению дочери. — Ступайте и напейтесь допьяна!
Она была влюблена, испытывала блаженный трепет и понимала, что никогда в жизни не чувствовала такого счастья. Глядя на дочь, лежащую рядом, Женевьева восхищалась ее красотой. И вправду, на земле еще не появлялся такой прелестный ребенок. Крохотная и хрупкая девочка казалась самим совершенством. Кэти надела на малышку длинное платьице одной из племянниц епископа, и Женевьева решила, что в таком наряде ее дочь выглядит еще лучше. Очарованная малышкой, она забыла о боли и ощущала только легкую слабость и удовлетворение.