Он устремил взгляд на небо, где из-за серых туч иногда выглядывало бледное зимнее солнце. Вытянув руки, Тристан заметил, что они слегка дрожат. Еще бы, он вел себя как безумец! Застонав, Тристан поднялся и подошел к воде. Под ногами скрипел влажный песок.

Все дело в прошлом, решил он. Виной всему трагедия, разыгравшаяся в Бедфорд-Хите. Тристан снова чертыхнулся, стиснул зубы, запрокинул голову и втянул солоноватый воздух. Она предложила убить ее и таким образом избавиться от ребенка. И эта женщина взывала к милосердию!

Закрыв глаза, Тристан ощутил холод. Женевьева всегда казалась ему прекрасной. И держалась вызывающе, неизменно готовая дать отпор. Но эту битву она проиграла.

— Тристан!

Удивившись, он обернулся на крик. Неподалеку стоял Джон. Помахав рукой, он направился к Тристану, недовольно хмурясь.

— Тристан, что с тобой? Она носит твоего ребенка!

— Напрасно ты не предупредил меня.

— Тристан, так не поступают даже с врагами. Помнишь, как ты рассвирепел, когда я ударил Эдвину? Но я люблю ее, я женился на ней! А ты…

— Черт побери, Джон, если бы ты предупредил…

— О чем? Ты старше меня, тебе известно, как устроен мир! Неужели ты рассчитывал, что все обойдется? Ради такой женщины можно пожертвовать многим.

— Джон! — угрожающе прервал его Тристан, но Джон продолжал:

— Если кто-то и способен понять тебя, так только я. И все-таки скажи, почему ты так жесток с ней?

— Нет, Джон, ничего ты не понимаешь! Сколько раз она твердила, что у меня нет сердца! А теперь хочет…

— О чем ты?

— Она хочет избавиться от…

— Да ты спятил!

— Напротив! Я был у нее, я все слышал! Ты же знаешь, как она презирает меня. С какой стати ей любить моего ребенка?

Джон покачал головой:

— Да, в ее сердце нет места любви — но что тут странного? Зато я могу поручиться, что она не ужаснулась и не удивилась. Женевьева не так наивна, как ты. Позволь задать тебе вопрос, герцог Иденби, эрл Бедфорд-Хита — или кем ты там еще станешь после очередного подвига во славу короля? Как ты воспринял эту новость? С таким же мрачным лицом? Тогда почему же ты ждал от нее радости?

Внезапно Тристан улыбнулся. Джон тоже улыбнулся, и они обнялись.

— Дружище, она до сих пор надеется сбежать, но клянусь тебе, у нее и в мыслях нет повредить ребенку, — заверил его Джон.

— Сбежать? — изумился Тристан. — Но зачем? Что она намерена делать дальше?

— Кажется, отправиться на материк.

Тристан ковырнул каблуком песок.

— Значит, она безнадежно глупа. Я никогда не женюсь, но ее ребенок может стать моим наследником.

— По закону незаконнорожденные не имеют прав на наследство.

— Но лишь в том случае, если у их отцов есть законные наследники. Странно… — пробормотал Тристан. — А я думал, она смирилась, в надежде, что я женюсь на ней и наш ребенок родится в законном браке.

— Она никогда не согласится стать твоей женой, Тристан.

— Это еще почему?

Джон рассмеялся:

— Тристан, ты и вправду лишился рассудка! Ты осадил Иденби, отнял у нее все, и… Она никогда не сдастся, вот и все.

— Пусть так, — тихо ответил Тристан. — Но и отсюда никуда не сбежит. Особенно теперь.

— Неужели ты и впредь намерен держать ее взаперти?

— Нет. Она будет со мной, Джон.

Но тут Джон заметил, что кто-то бежит к берегу. Женевьева! Она казалась лучом солнца на фоне серого зимнего неба. Ее золотистые волосы развевались, она держалась гордо и прямо, статная и грациозная в белом бархате, и казалась неземным видением, танцующим среди камней.

«Но это вовсе не танец», — подумал Тристан и вдруг вспомнил, что не запер дверь в ее комнату и отослал стражника. А хитрая плутовка не преминула воспользоваться случаем и улизнула!

Она тоже надеялась обрести покой у моря. Белые гребни волн и хмурое серое небо стали бы бальзамом для ее души.

Тристан усмехнулся: в поисках спасения Женевьева бросилась сюда — прямо к нему в объятия. Внезапно увидев его и Джона; она вскрикнула и хотела убежать, но со стены на нее смотрели стражники. Она очутилась в ловушке.

— Женевьева! — в тревоге вскрикнул Джон, а Тристан сразу понял, что ее легкие туфельки скользят на обледенелых камнях. Она выросла в этих местах, была легка и проворна, но рисковала упасть и разбиться, быстро прыгая с камня на камень.

— Она остановится, ручаюсь, — пробормотал Тристан. Но Женевьева не замедляла бег. Она спускалась вниз все быстрее, волосы, развевались за ее спиной, белое бархатное платье казалось облаком.

— Женевьева, стой! — крикнул Тристан. Она не услышала его — или пропустила слова мимо ушей, выбирая кратчайший путь к берегу. — Черт бы ее побрал! — воскликнул Тристан.

Он бросился за ней. Сосредоточенная, она не сразу заметила преследователя.

— Женевьева, ни с места!

— Нет! — крикнула она.

— Не бойся, я не обижу тебя.

Но Женевьева не поверила ему. Оступившись, она вдруг упала на камень на четвереньки. У Тристана замерло сердце: ему тут же представилось, как она ударяется виском об острый камень и падает на песок, потемневший от крови.

— Женевьева, стой, кому говорю! Куда это ты собралась? Не двигайся. Сейчас я подойду…

— Нет, нет!

Он приближался, не сводя с нее глаз.

— Женевьева, что ты делаешь?

Ее глаза блестели и Тристан догадался, что она с трудом сдерживает слезы.

— Я просто хочу… уйти. Я вовсе не пытаюсь сделать что-нибудь с…

— Стой, здесь некуда…

Она перебила его торжествующим смехом:

— А вот и есть, милорд! Вы слишком плохо знаете Иденби!

И Женевьева снова стала перескакивать с камня на камень. Чертыхнувшись, Тристан рванулся за ней. Однако она была проворна, как дикий зверек, и прыгала, пока не добралась, до песка. Джон тоже бросился к ней. Женевьева направлялась на север, к скале. Разглядев в ней пещеру, Тристан понял, что она опять решила сбежать.

— Черт! — Он прибавил шагу, стараясь опередить ее. Задыхаясь, Тристан настиг девушку на песке, сбил с ног и придавил собой. Она вскрикнула и начала отбиваться; по ее щекам катились слезы. Он успел схватить Женевьеву за руку, и она затихла, задыхаясь и дрожа.

Тристан посмотрел в ее искаженное отчаянием лицо, увидел влажный блеск глаз, заметил, что она перепачкана песком. И вдруг он расхохотался и приник к ее губам в нежном поцелуе, забыв о песке, море и бегущем к ним Джоне. Тристан впитывал вкус ее слез, чувствовал на губах песчинки и не переставал смеяться, пока Женевьева не замерла, уверенная в том, что он сошел с ума. Едва Тристан разжал объятия, она проворно вскочила и отбежала подальше.

— Женевьева…

— Не подходи ко мне!

Он с улыбкой протянул ей руку.

— Ты спятил!

— Нет, миледи, я в здравом рассудке. Просто… я сожалею.

— О чем? — удивилась она. Тристан шагнул к ней, и она отпрянула, но он успел схватить ее за руку и притянуть к себе. — Тристан, тебе незачем ненавидеть меня, или бить, или…

— Мне очень жаль, Женевьева. Умоляю, прости меня.

Она держалась все так же напряженно. «А почему бы и нет, — с горечью подумал он, — ведь Женевьева почти не знает меня. Будь я проклят, если еще раз покину замок, пусть, даже по приказу короля!»

— Если бы ты только дал мне сбежать…

— Этого я позволить тебе не могу.

— Тристан, ты был так зол, но я ни в чем не виновата… я не хотела…

— Успокойся, Женевьева.

Слезы навернулись ей на глаза.

— Клянусь, Тристан, я вовсе не собиралась убивать…

— Знаю.

Подоспевший Джон встал рядом, тяжело отдуваясь.

— Тристан, здесь слишком холодно, — заметил он. Тристан кивнул, подхватил Женевьеву на руки, а она обняла его за шею. Он двинулся в обратный путь.

— Я никогда не оставлю попыток сбежать, — прошептала Женевьева. — Как нам быть дальше? Война между нами никогда не кончится.

В эту минуту она казалась совсем юной и растерянной. Ее руки нежно обвивали его шею, ресницы блестели от слез.

— Давай заключим перемирие, — предложил Тристан.