“Мы предотвратили развал главного телевизионного канала страны. Мы положили конец воровству”, — вспоминал Березовский{338}. То же самое он говорил о своем участии в решении проблем завода в Тольятти. Там Березовский, став крупной фигурой, вывел из игры мелких спекулянтов и создал, как он любил говорить, “цивилизованный автомобильный рынок”. Аналогичным образом он поступил с рекламным рынком на телевидении. Он взял деньги под свой контроль, положив конец мелким хищениям. “Это одна из особенностей Березовского, — вспоминал Лисовский. — Там, где он появляется, он лично контролирует все финансовые потоки. Это правило, которого он строго придерживается”.
Березовский достиг своей цели, захватив Первый канал, но то, как он это сделал, внесло разлад в клуб на Воробьевых горах. Предполагалось, вспоминал Шахновский, что предприниматели “будут общаться и вырабатывать общие подходы, оставляя бизнес за его пределами”.
“Что привело к развалу клуба? Если оглянуться назад, идею погубила позиция Березовского. Когда в работу клуба была привнесена конкретная предпринимательская деятельность, это уничтожило его”.
Летом и в начале осени 1994 года дела у Владимира Гусинского шли хорошо. На его новом телевизионном канале НТВ собрались лучшие специалисты своего дела, и ему было предоставлено дополнительное время на Четвертом канале, которое он так хотел получить. Он тесно сотрудничал с Лужковым, и это приносило пользу обоим. Бурно развивались строительство и банковская деятельность, расширялась империя средств массовой информации, включавшая в себя газету “Сегодня” и радиостанцию “Эхо Москвы”. Когда летом компания “Воке попули”, проводящая опросы общественного мнения, составила список самых богатых и влиятельных банкиров России, Гусинский оказался первым среди самых богатых и вторым среди самых влиятельных. Для сравнения: Березовский был семнадцатым среди самых богатых и тринадцатым среди самых влиятельных{339}.
Однако Гусинский не был приглашен на Воробьевы горы, и это не случайно. Шахновский рассказывал мне, что, встречаясь тем летом с предпринимателями в связи с организацией клуба, он понял: все они против участия Гусинского. “Они были против все, потому что Гусинский конфликтовал практически с каждым из них”, — вспоминал Шахновский.
В последовавшие за этим месяцы у Гусинского начались неприятности. Тучи, сгустившиеся над ним, были следствием ряда причин, которые неожиданно слились воедино и обрушились на него подобно непредсказуемому урагану. Одной из причин, вызвавших этот ураган, была безудержная энергия Березовского, неотвратимо расширявшего сферу своего влияния и столкнувшегося с Гусинским. Другой причиной был Ельцин. Постоянно стоявший на страже собственного политического превосходства, страдавший чем-то вроде паранойи и ослабленный болезнями, Ельцин был особенно обеспокоен ростом популярности Лужкова в Москве. Опасения, которые вызывал Лужков, распространились и на Гусинского. Кроме того, Кремль начинал втягиваться в грязную войну в Чечне, ужасы которой словно под увеличительным стеклом впервые показал телевизионный канал Гусинского НТВ.
Березовский был неутомим. Он без конца повторял, что в России первое сокровище, которое следует приватизировать, — это прибыль, потом собственность и, наконец, долги. Березовский подразумевал, что первое, чем он хочет завладеть в компании, — это денежный поток, и лишь потом его, возможно, заинтересует перспектива стать ее владельцем — а возможно, и не заинтересует. Именно стремясь взять под свой контроль денежный поток в результате заключения одной выгодной сделки, он столкнулся с Гусинским. В то время “Мост-банк” Гусинского и “АвтоВАЗ-банк”, контролировавшийся Березовским, боролись за право управлять сотнями миллионов долларов, полученных от продажи билетов российской государственной авиакомпании “Аэрофлот” за границей. В то время самолеты “Аэрофлота” часто испытывали нехватку топлива, а летчики месяцами не получали зарплату. Старые, похожие на птеродактилей самолеты с опущенными крыльями, разбитыми стеклами кабин и болтающимися на ветру люками можно было увидеть на аэродромах по всей стране. С некоторых сняли двигатели и другие детали, чтобы могли летать другие самолеты. Огромная пришедшая в упадок авиакомпания с плохо составленным расписанием полетов была еще одним ярким примером процветавшего в постсоветской России воровства. Правительство платило за топливо и иногда выплачивало зарплату, а деньги, вырученные от продажи билетов, особенно купленных за твердую валюту за границей, просто исчезали. Так же как на автозаводе и на телевизионной станции, где появились нечистые на руку посредники, в “Аэрофлоте” получило распространение воровство. Деньги от продажи билетов вместо того, чтобы поступать обратно в авиакомпанию, перекачивались на сотни тайных счетов в иностранных банках. Николай Глушков, один из партнеров Березовского, утверждал позже, что через “Аэрофлот” финансировались российские спецслужбы за границей{340}.
Сергей Зверев, работавший в то время в компании Гусинского, сказал мне, что “Мост-банк” планировал взять под свой контроль счета “Аэрофлота”, на которых, как они были уверены, лежали спрятанные сокровища. “Мы знали, что если нам удастся правильно распорядиться финансовыми потоками, то мы сможем найти в компании дополнительные десятки или даже сотни миллионов долларов”, — вспоминал он{341}. Но Березовскому пришла в голову та же идея. Речь шла не о том, кто будет владельцем акций “Аэрофлота”. Компания была приватизирована, но большая часть акций осталась в собственности государства. Требовалось получить контроль над огромным денежным потоком, составлявшим, по оценке Глушкова, от 80 до 220 миллионов долларов.
В коридорах Кремля и в закрытом спортивном клубе Ельцина Березовский распространял провокационные слухи о своем конкуренте Гусинском. Как рассказывал Коржаков, Березовский “регулярно сообщал, что и где Гусинский сказал о президенте, как он ругал его, какими словами обзывал, как хотел обмануть”. Березовский приходил в Кремль с достоверной или вымышленной информацией, которую Коржаков называл “новыми зловещими подробностями”. Например, по словам Коржакова, Березовский утверждал, что “Гусинский пил с Лужковым и произнес тост за то, чтобы Юрий Михайлович стал президентом”. Березовский также якобы рассказал Коржакову, что каждый четверг Гусинский посылает членам правительства Москвы по пакету с определенной суммой денег для каждого, от пятисот долларов до нескольких тысяч, в зависимости от того, насколько они были полезными. Невозможно определить, кто проявил больше выдумки в этой истории: мстительный Коржаков, у которого испортились отношения с Березовским, или сам Березовский, который, борясь с конкурентом, пытался дискредитировать Гусинского и Лужкова одновременно.
Коржаков утверждал, что когда он отказался пересказывать Ельцину сплетни Березовского, тот обратился к младшей дочери Ельцина, Татьяне Дьяченко. Почему Коржаков перестал быть передаточным звеном, неясно. По словам Коржакова, Березовский задаривал дочь президента подарками, среди которых были и российский автомобиль “Нива”, и “шевроле-блейзер”, что Дьяченко позже отрицала.
Гусинский знал, что Березовский разжигает враждебное отношение к нему, но позже, оглядываясь назад, сказал мне: “Давайте не будем демонизировать Березовского. Все говорят, что это устроил Березовский. Но дело не в Березовском, а в Ельцине. Какое отношение к этому имеет Березовский? Конечно, Березовский раздувал вражду, потому что хотел что-то получить, что-то сделать. Да, это так. Но если бы не было Березовского, был бы какой-нибудь Сидоров, какая разница?” Однако когда я проявил настойчивость, Гусинский признал, что конфликт с Березовским действительно был. “Конечно, на сто процентов, шла война, очень жесткая конфронтация в связи с “Аэрофлотом” и многими другими вещами. Березовский очень завидовал из-за НТВ”{342}. Война между ними стала лишь первым актом практически не прекращавшейся в последующие годы междоусобной борьбы магнатов и различных финансовых империй.
