КЛЕОПАТРА (ласкаясь). Нет, я хочу остаться с тобой, а ты мне расскажи про Марка Антония.

ЦЕЗАРЬ. Если я не примусь за работу, то Потин и все прочие отрежут нас от пристани, и дорога в Рим будет закрыта.

КЛЕОПАТРА. Мне все равно. Я не хочу, чтобы ты уезжал в Рим.

ЦЕЗАРЬ. Но ведь ты хочешь, чтобы оттуда приехал Марк Антоний.

КЛЕОПАТРА (вскакивая). О да, да, да! Я забыла! Иди скорей, принимайся за работу, Цезарь. И смотри, чтобы путь с моря был открыт для моего Марка Антония. (Бежит через лоджию, посылая воздушный поцелуй Марку Антонию через море.)

ЦЕЗАРЬ (поспешно идет на середину зала, к лестнице лоджии). Гей, Британ! (Сталкивается на верхней ступени с раненым солдатом.) Что случилось?

СОЛДАТ (показывая на свою перевязанную голову). Вот, Цезарь. А два моих товарища убиты на рыночной площади.

ЦЕЗАРЬ (спокойно, но озабоченно). Так. Как же это случилось?

СОЛДАТ. К Александрии подошла армия, которая называет себя римской армией.

ЦЕЗАРЬ. Римская оккупационная армия?

СОЛДАТ. Да, под началом какого-то Ахилла.

ЦЕЗАРЬ. И что же?

СОЛДАТ. Жители восстали против нас, как только эта армия вошла в город. Я был с двумя другими на рыночной площади, когда узнали об этом. Они бросились на нас. Мне удалось пробиться, и вот я здесь.

ЦЕЗАРЬ. Хорошо. Рад, что ты жив.

В лоджию поспешно входит Руфий, проходит мимо солдата и смотрит через арку на набережную внизу.

Руфий, нас осаждают.

РУФИЙ. Как? Уже?

ЦЕЗАРЬ. Сейчас или завтра, какие это имеет значение? Этого нельзя было избежать.

Вбегает Британ.

БРИТАН. Цезарь!..

ЦЕЗАРЬ (перебивая его). Да, я знаю.

Руфий и Британ спускаются из лоджии по обе стороны Цезаря, который задерживается минуту на ступенях, разговаривая с солдатом.

Передай приказ, друг, чтобы наши вышли на набережную и были наготове возле галер. Пусть позаботятся о твоей ране. Ступай.

Солдат поспешно уходит.

(Цезарь сходит в зал, останавливается между Руфием и Братаном.) В Западной гавани стоят несколько наших кораблей, сожги их.

РУФИЙ (смотрит на него непонимающим взглядом). Сжечь?

ЦЕЗАРЬ. Возьми все лодки, что стоят в Восточной гавани, и захвати Фарос, остров с маяком. Оставь половину наших людей охранять часть берега и набережную позади дворца Руфий то есть наш путь домой.

РУФИЙ (с крайним неодобрением). Значит, отдаем город?

ЦЕЗАРЬ. Мы не брали его, Руфий. Мы удерживаем этот дворец и… какое это там здание рядом?

РУФИЙ. Театр.

ЦЕЗАРЬ. Так вот и его тоже. Они господствуют над побережьем. А остальное: Египет Руфий египтянам!

РУФИЙ. Хорошо. Тебе лучше знать, я полагаю. Это все?

ЦЕЗАРЬ. Все. А те корабли еще не горят?

РУФИЙ. Будь покоен, я не стану терять времени. (Убегает.)

БРИТАН. Цезарь, Потин просит тебя поговорить с ним. Мне кажется, его следует проучить. Он держит себя крайне вызывающе.

ЦЕЗАРЬ. Где он?

БРИТАН. Ждет снаружи.

ЦЕЗАРЬ. Эй, там, пропустите Потина!

Потин появляется в лоджии, очень высокомерно проходит в зал и останавливается слева от Цезаря.

ЦЕЗАРЬ. Что скажет Потин?

ПОТИН. Я принес тебе наши требования, Цезарь.

ЦЕЗАРЬ. Требования? Путь был освобожден, ты мог уйти до того, как вы объявили войну. Теперь ты мой пленник. (Подходит к креслу и развязывает тогу.)

ПОТИН (презрительно). Я твой пленник? Да знаешь ли ты, что ты в Александрии и что царь Птолемей с армией, которая во сто раз превосходит твое маленькое войско, держат Александрию в своих руках?

ЦЕЗАРЬ (невозмутимо сбрасывает с себя тогу, бросает ее на кресло). Ну что ж, друг, уйди, если сумеешь. И скажи твоим друзьям, чтобы они больше не убивали римлян на рыночной площади, а то мои солдаты, которые не обладают моим прославленным великодушием, пожалуй убьют тебя. Британ, предупреди стражу и дай мои доспехи.

Британ выбегает. Руфий возвращается.

Ну что?

РУФИЙ (показывает через арку лоджии на клубы дыма, поднимающиеся над гаванью). Смотри!

Потин с любопытством подбегает к ступенькам и выглядывает.

ЦЕЗАРЬ. Как? Уже пылают? Невероятно!

РУФИЙ. Да, пять добрых галер, и при каждой барка, груженная маслом. Но это не я. Египтяне избавили меня от хлопот. Они захватили Западную пристань.

ЦЕЗАРЬ (с беспокойством). А Восточная гавань, маяк, Руфий?

РУФИЙ (внезапно разражаясь бешеной руганью, сбегает к Цезарю и накидывается на него). Да разве я могу в пять минут погрузить легион на суда? Первая когорта уже на берегу. Больше сделать невозможно. Если тебе нужно скорей, пойди и делай сам.

ЦЕЗАРЬ (успокаивает его). Ну хорошо, хорошо! Терпение, терпение, Руфий.

РУФИЙ. Терпение! Кому здесь не терпится, мне или тебе? Разве я был бы здесь, если бы не мог наблюдать за ними через арку?

ЦЕЗАРЬ. Прости меня, Руфий и (нетерпеливо) поторопи их, как только можно…

Его прерывает отчаянный старческий вопль. Этот вопль быстро приближается, и в лоджию врывается Теодот, который рвет на себе волосы и издает горестные душераздирающие возгласы. Руфий отступает, глядя на него в недоумении и удивляясь его безумию. Потин оборачивается и прислушивается.

ТЕОДОТ (на ступенях, потрясая руками). Ужас неслыханный! Горе нам, горе! Помогите!

РУФИЙ. Что такое?

ЦЕЗАРЬ (нахмурившись). Кого убили?

ТЕОДОТ. Убили? Да это хуже убийства десяти тысяч человек! Утрата, непоправимая утрата для всего человечества!

РУФИЙ. Что случилось?

ТЕОДОТ (бросаясь к ним). Огонь перебросился с ваших кораблей. Гибнет величайшее из семи чудес мира! Горит Александрийская библиотека.

РУФИЙ. Фу-у! (Совершенно успокоенный, поднимается в лоджию и следит за посадкой войск на берегу.)

ЦЕЗАРЬ. Это все?

ТЕОДОТ (не верит своим ушам). Все? Цезарь, потомство сохранит о тебе память как о варваре-солдате, который был так невежествен, что не знал, какова цена книгам.

ЦЕЗАРЬ. Теодот, я сам писатель. И я скажу тебе: пусть лучше египтяне живут, а не отрешаются от жизни, зарывшись в книги.

ТЕОДОТ (падая на колени, с фанатизмом истинного книжника, со страстью педанта). Цезарь! Один раз на десять поколений мир получает бессмертную книгу.

ЦЕЗАРЬ (непреклонно). Если она не льстит человечеству, ее сжигает палач.

ТЕОДОТ. Если не вмешается история, смерть положит тебя рядом с последним из твоих солдат.

ЦЕЗАРЬ. Смерть всегда так делает. Я не прошу лучшей могилы.

ТЕОДОТ. Но ведь это горит память человечества!

ЦЕЗАРЬ. Позорная память! Пусть горит.

ТЕОДОТ (вне себя). Ты готов разрушить прошлое?

ЦЕЗАРЬ. Да. И построю будущее на его развалинах.

Теодот в отчаянии бьет себя кулаком по голове.

Но послушай, Теодот, наставник царей! Ты, оценивший голову Помпея не дороже, чем пастух ценит головку луку, вот ты теперь стоишь передо мной на коленях, и слезы льются из твоих старых очей, и ты умоляешь меня пощадить несколько овечьих кож, исцарапанных знаками заблуждений! Я не могу сейчас уделить тебе ни одного человека, ни одного ведра воды; но ты можешь свободно уйти из дворца. Иди, ступай к Ахиллу и проси у него его легионы, чтобы потушить огонь. (Подталкивает его к ступеням и выпроваживает его.)