Где-то впереди стая ворон подняла пронзительный гам. Не успел Олин пройти и десяти ярдов, как через пригорок прямо на него прыгнул олень. Закричав от страха, Леверидж бросился на землю, а олень, метнувшись в сторону, перемахнул через кусты, блеснув белым хвостиком на прощание. Леверидж дрожал на земле, тупо уставясь на желтую ягоду, которая мерно покачивалась у него под носом. Когда он почувствовал, что в состоянии идти дальше, то стал на четвереньки, а потом медленно поднялся.

На пригорок, из-за которого выпрыгнул олень, вышли трое, потом из леса к ним присоединились еще шестеро. Увидев Левериджа, один из них поднял автомат.

— Эй, брось! — заорал художник, поднимая руки. — Убери эту штуку. Не видишь, я сдаюсь!

Незнакомцы окружили Левериджа. По их виду он понял, что большую часть ночи они провели на болотах, — грязная мокрая одежда, расцарапанные лица, глаза усталые и немного испуганные. Двое были вооружены пистолетами. Тот, кто помоложе, шагнул к Левериджу:

— Давай лодку! И поживей!

— Лодку? Откуда лодка на болоте, — переспросил художник ошарашенно. — Вы спятили?

Парень говорил с акцентом, который Леверидж не мог опознать. «Наверное, еврей», — подумал он. Внезапно ему пришло в голову, что это гангстеры из Нью-Йорка. Колени Олина задрожали.

— Здесь лодку вы не найдете, — произнес Леверидж торопливо. — На болоте лодку никто держать не будет.

— Где лодка? — потребовал молодой. — Веди нас к лодке. Быстро.

— Ребята, до лодок долго топать, — ответил художник. — Чтобы достать ее, нужно идти в город, шесть или семь миль туда. — Он махнул рукой в сторону, откуда шел. — Я покажу вам путь, но меня ждут на работе, и я опоздаю, если пойду с вами. По-моему, лучше всего взять такси. Идите в деревню и позвоните Хербу Фаулеру, таксисту, он отвезет вас, куда пожелаете. Телефон я вам дам, а сам, пожалуй, двинусь, иначе точно опоздаю. Пока. — Леверидж сделал шаг, но ему преградили дорогу. Двое с пистолетами пошептались, и молодой посмотрел на Левериджа.

— В деревне есть машина?

— Да, я уже сказал. — Акцент все-таки был явно незнакомый. Нет, они не гангстеры, те вряд ли носят пистолеты в армейской кобуре на поясе. Тогда кто? Но кем бы они ни были, им не позавидуешь, ночь они провели на болоте и явно хотят побыстрей убраться.

— Ладно, — решился Леверидж. — Вот что мы сделаем: я пойду с вами в деревню и покажу, где живет Херб, а там решайте сами. Договорились?

Все помолчали, потом молодой кивнул:

— Иди. Мы пойдем с тобой.

Мюриэль Эверетт, деревенская почтмейстерша, поставила чайник на плиту. Потом крепче запахнула синий фланелевый халат, включила телевизор и уселась смотреть утренние новости. Во время летнего сезона воскресенье проходило неплохо: первая почта прибывала утром, другая после обеда, и всегда находилось, с кем поболтать. Но воскресенье в межсезонье — мертвый день: ничто не нарушает однообразие за исключением телевизора, а по нему вечно крутят какую-то ерунду. Впрочем, мисс Эверетт редко смотрела телевизор, живой интерес у нее вызывали только новости и чемпионаты по классической борьбе. Что же касается рекламных обозрений, вестернов и викторин, то она не выключала их только для того, чтобы не остаться в полной тишине. Когда она сидела на почте, дверь всегда была нараспашку — ловушка для возможных собеседников. Но в большинстве люди не заходили внутрь, хлопали дверцами своих ящиков у входа и отправлялись восвояси. Иногда подходили по двое, тогда до мисс Эверетт доносилось невнятное бормотание, но к ней оно отношения не имело. Люди всегда толковали о вещах, давно ей известных, поэтому почтмейстерша даже не прислушивалась.

Небесной музыкой для нее звучало полученное от клиента слово «милочка» — это был верный знак, что прибывают курортники. Все кругом приходило в движение, а мисс Эверетт предвкушала новые сплетни и слухи. Особенно удачным мисс Эверетт считала 1948 год, когда по небрежно написанной открытке она догадалась, что на острове инкогнито отдыхает некий политический туз, удалившийся в «глубинку» зализать раны, полученные в предвыборных баталиях. Усилиями мисс Эверетт слух разнесся по острову мгновенно и скоро получил веское подтверждение: политик тут же уехал в сопровождении своей подружки, столь неосторожно написавшей пресловутую открытку. Все это создало мисс Эверетт репутацию первой поставщицы сплетен на острове и с лихвой искупило ее былые промашки по этой части. С прибытием курортников она прекращала резьбу по дереву — она вырезала чаек из сосны для сувенирных лавчонок — и полностью переключалась на слежку за корреспонденцией: кто и откуда получает почту, кому и куда отправляют. Больше всего на свете мисс Эверетт боялась пропустить что-нибудь интересное и очень старалась, чтобы вокруг нее осталось как можно меньше неразгаданных загадок.

Чайник на плите засвистел. Мисс Эверетт встала, налила кипяток в китайский чайничек с заваркой и потянулась к хлебнице, как вдруг услышала шум на улице. Выглянув в окно, она увидела людей, сгрудившихся вокруг ее автомобиля. Все были одеты одинаково, все незнакомые, кроме Олина Левериджа. Он явно спорил с одним из незнакомцев, который показывал на ее машину, в то время как Олин тыкал пальцем в сторону улицы.

В конце концов Леверидж и тот, с кем он ругался, двинулись к ее дому. Мисс Эверетт метнулась в спальню за вставной челюстью. Раздался стук в дверь.

— Входите, — пригласила она и поправила халат.

Дверь распахнулась, вошел Леверидж, а следом — парень с пистолетом. Мисс Эверетт заметила, что художник явно напуган, а парень — он сразу ей не понравился — сильно нервничает.

— Извините за беспокойство, мисс Эверетт, — сказал Леверидж с заметной дрожью в голосе, — но эти джентльмены хотят позаимствовать вашу машину. Я говорил им, что у Херба Фаулера есть такси, но им приспичило взять именно вашу машину. Они послали меня за ключами.

— Ну так они их не получат, — отрезала хозяйка дома. Повернувшись к незнакомцу, она спросила: — Зачем вам моя машина?

— Нам нужно достать лодку. Дайте ключи.

— Не будет вам машины! Ишь, чего выдумали! — возмутилась мисс Эверетт. — Убирайтесь отсюда оба! А вы, Олин Леверидж, постыдились бы! Вваливаетесь ко мне домой с оравой бродяг, да еще чужаков к тому же. Между прочим, где вы их откопали? В сточной канаве?

— Они схватили меня на болотах, — отозвался Леверидж. — Я ничего не мог поделать.

— Ну и ведите их обратно в болото, да поживей.

Лысенко достал из кобуры пистолет и шагнул к мисс Эверетт.

— Дайте ключи!

— Молодой человек! Не балуйтесь с оружием, — властно сказала почтмейстерша. — Опустите пистолет, и немедленно. — Она увидела, что парень колеблется и продолжала: — Где вы воспитывались? Разве мать учила вас целиться в пожилых леди и красть их машины? Сомневаюсь, что сейчас она могла бы вами гордиться. — Она старалась отвлечь его внимание, а сама тихонько тянулась к горячему чайнику. Лысенко перехватил ее руку. Она неуклюже попыталась ударить его в живот, но сама свалилась на пол. С улицы донесся шум заводимого двигателя, и кто-то крикнул по-русски. Лысенко откликнулся и под дулом пистолета повел Левериджа из дома.

Обернувшись через плечо, Леверидж сказал:

— Извините, мисс Эверетт. Я предупреждал их, что вы будете возражать… — Дверь захлопнулась.

Женщина вскочила с пола и схватила телефонную трубку. Телефонистка отозвалась не сразу. Мисс Эверетт закричала:

— Соедините меня с полицией — на острове высадились русские!

Гудок, еще один, еще… Наконец Линкольн Маттокс отозвался сонным голосом.

— Линк, говорит Мюриэль! У нас русские!

После паузы Маттокс проговорил:

— Мюриэль, нельзя будить человека в такую рань. Сама небось еще не выспалась, а? — Наступила тишина. Мисс Эверетт яростно трясла трубку, но линия молчала. Она выглянула в окно и увидела мужчину, слезающего с телеграфного столба с ножницами, и провода, свисающие до земли. В ее машину, древний «форд-седан» с двумя дверцами, уже набились люди. Двое стояли на подножках, а тот, что с ножницами, прыгнул на капот, едва машина тронулась с места. Из-под колес вылетел гравий, и автомобиль исчез в конце улицы.