Появление Лютера Грилка в индейском боевом уборе ошеломило Левериджа не меньше русских. Но когда Малявин выстрелил, а остальные бросились на Грилка, до художника дошло, что о нем на секунду забыли. Не раздумывая, он нырнул в переулок, добежал до угла, затем свернул и заторопился в «Пальмовую рощу». Он не знал, какой сегодня день и который час, а просто ноги сами несли его в кабак — единственное место в городе, где ему было по душе.

Приближаясь, он заметил, что «Пальмовая роща» выглядит как-то не так, но тут же понял, что это из-за разбитого окна. На пороге он увидел Нормана Джонса и за ним встревоженные лица остальных. Джонс медленно спустился ему навстречу, и по его лицу Леверидж понял, что творится что-то необычное.

— Боже мой, Олин! — запинаясь, воскликнул Джонс. — Что с тобой случилось?

— Со мной? Меня зацапали русские. А почему окно разбито?

— Не обращай внимания. Ты же на себя не похож!

— Да ну? — У Левериджа еще не было случая осмотреть свое лицо. Он просто ощущал боль во всем теле и чувствовал, что лицо у него сильно опухло.

— Они маленько меня побили, — признался он. — Я завел их в болота у Пикового пруда. Знаешь, Норм, та дорога за прудом уже заросла. Я бы руку дал на отсечение, что она в порядке, но, черт меня возьми, она пропала в кустах сразу же за Вигвамным камнем. Я в жизни так не плутал.

Джонс взял Левериджа под руку и повел в зал.

— Сядь и отдохни, — сказал он. — Мы принесем тебе выпить.

— Что здесь происходит? — спросил Леверидж, разглядывая вооруженных мужчин за баррикадой. — Похоже, я пропустил хорошую драку.

— Мы защищаем город, — пояснил Джонс и, обратившись к Сколларду, сказал: — Принеси виски.

— Ребята, вы обо мне не беспокойтесь, — смутился Леверидж. — Я только отдохну минутку и пойду домой, а то у меня с головой что-то.

— С ума сошел — домой идти? — сказал Палмер, передавая ему виски, которое поднес Сколлард.

— Спасибо, Чарли. — Олин поднес бутылку к губам, сделал большой глоток, передернулся и вытер губы. — Нет, с ума я не сошел, просто слегка не по себе. Мы вместе с Роли вчера хорошенько поддали, и просыпаться было тяжеловато.

Леверидж оглянулся на Сколларда:

— Марв, ничего, если я еще выпью? Сейчас я не могу заплатить, но все отдам, когда Сай Уиддемер мне заплатит.

— Пей сколько влезет, — ответил Сколлард. Леверидж посмотрел на него так, словно бармен говорил на чужом языке. Сколлард пояснил: — После всего, что ты вытерпел, я могу, по крайней мере, поставить тебе выпивку.

— Ты хочешь сказать, всю бутылку? — спросил художник недоверчиво.

— Ты — наш первый герой. В «Пальмовой роще» поят героев бесплатно. — Сколлард оглядел присутствующих. — Все запомните, что я сказал.

— Ну спасибо. — Леверидж снова отхлебнул, и на его распухших губах появилось подобие улыбки. — Видели бы вы этих русских! Там есть толстяк, говорящий по-нашему, мы с ним затеяли спор о красках и сливовом варенье…

— Погоди, Олин, — перебил его Джонс. — Где ты их встретил и сколько их?

— Ладно, начну сначала. Вчера вечером мы вместе с Роли ушли отсюда и…

— Олин, дело серьезное, — перебил его Палмер, — нам нужно знать…

— Дайте мне рассказать по порядку, — взмолился Леверидж, — иначе вы ничего не поймете.

— Потом расскажешь по порядку. Сейчас нам важно узнать, сколько этих русских и откуда они взялись.

— В том-то и дело! Они как из-под земли выросли. Я шел через пустоши. Неожиданно на меня выпрыгнул олень. Я грохнулся на землю, а когда поднял голову, эти молодцы уже стояли надо мной… Нет, ребята, давайте я вам все-таки расскажу…

— Сколько их было?

— Девять, но…

— Где они?

— На болотах, говорю же, рядом с Глэкинской трясиной.

— У них были парашюты?

— Нет, черт возьми. Они выглядели так, словно ночевали на болоте. Теперь, если не возражаете, я расскажу…

— Они говорили, куда пойдут?

— Я только понял, что им очень нужна лодка. Там был еще один, который может говорить по-нашему, на вид совсем мальчишка, так он мне все приказывал: достань лодку, быстро! Да где я им на болоте лодку возьму?

— А зачем им лодка, не говорили?

— Убраться отсюда, наверное. Но в любом случае…

— Где они сейчас?

— О Боже! В гавани, наверное.

Палмер повернулся к Джонсу:

— Норм, по-моему, мы теряем время. Мы должны их перехватить.

— А сейчас, ребята, самое интересное… — начал Леверидж.

— Ты прав, — сказал Джонс Палмеру. — Фендал приказал защищать город, но раз они не пытаются его захватить, мы тут зря торчим. — Обратившись к Левериджу, Джонс спросил: — Ты не встретил Фендала Хокинса со всеми нашими?

Леверидж оторвался от бутылки, прокашлялся и произнес:

— Нет, я видел только русских и мисс Эверетт. Когда мы пришли к ней в дом, этот молодой парнишка…

— Норм, давай дело делать, — вмешался Палмер. — Нельзя тут целый день прохлаждаться!

— Ладно. — Джонс оглядел остальных. — Пойдем в доки и посмотрим, сможем ли мы схватить этих русских.

Выходя из «Пальмовой рощи», он сказал Палмеру:

— Хотел бы я знать, где сейчас Фендал. С ним было бы гораздо спокойнее.

Все заторопились к выходу. Некоторые, проходя мимо, похлопывали Левериджа по плечу. Скоро он остался один, задумчиво разглядывая бутылку. Посидев так с минуту, он произнес вслух:

— Да, герой, ничего не скажешь, — и поставил бутылку на пол.

Бело-голубой «шевроле», в котором ехал Фендал Хокинс, возглавлял колонну. За рулем машины сидел ее владелец, аптекарь Сэм Джиффорд. Между ним и Хокинсом втиснулся Оррин Уитлок, владелец галантерейной лавки, тот самый, чья жена надеялась, что он станет командиром. Лодыжка у него так распухла, что уже нависла над краем ботинка. Он наклонился и развязал шнурок, одновременно следя за тем, чтобы не уронить ружье.

— У тебя в машине аптечки нет? — спросил он Джиффорда, бережно прикасаясь к распухшей лодыжке.

— Нет, — ответил тот, не отрывая глаз от полицейского джипа, летевшего впереди. — А что у тебя стряслось?

Уитлок колебался.

— Я вывихнул лодыжку, спускаясь по лестнице, нет, думаю, сломал.

— Если сломал, тут и думать нечего. Это сразу ясно.

— Я не могу наступать на ногу, а что с ней, не знаю.

Хокинс, державший саблю между колен, заметил:

— Ты просто связки потянул. Ходи больше, и пройдет.

Уитлок бросил на него неприязненный взгляд.

— Ты уверен, что это поможет?

— Я здесь командую, — ответил Хокинс. — И если я скажу: ходи, значит, будешь ходить.

— А вот и не пойду.

Лицо Хокинса стало наливаться краской.

— Ты не подчинишься приказу?

— Никаких приказов я не слышал. Будут тут мне всякие мясники указывать, что мне делать с моей собственной лодыжкой!

И без того багровое лицо Хокинса пошло пятнами.

— Вот что, Уитлок. Ты, может, самый богатый в городе, но…

— Ребята, кончайте, — вмешался Джиффорд. — Сейчас не время ссориться из-за пустяков.

— Не встревай, Сэм, — отрезал Хокинс. — Меня народ избрал командиром, и, черт возьми, я от своих прав не отступлю. А это значит, что все будут делать то, что я прикажу.

— Никто и не спорит, что ты командир, — ответил Джиффорд, — вот и командуй, потому что Линк Маттокс уже повернул к аэропорту.

Посмотрев вперед, Хокинс увидел, что джип свернул на дорогу, ведущую к белому зданию аэровокзала.

— Пусть полиция напорется на засаду, если хочет, — произнес Хокинс, — а мы развернемся веером и окружим их, не торопясь.

Он посмотрел на вереницу машин позади и, высунув в окно руку, описал ею круг.

— Давай жми к концу взлетно-посадочной полосы, — велел он Джиффорду.

Тот свернул с дороги, и машина затряслась по кукурузному полю.

— Вряд ли Джо Гордону понравится, что мы травим его поле, — заметил он.

— Тем хуже для Джо Гордона, — бросил Хокинс. — Пусть пострадает во имя спасения отечества.