— Мы могли бы поехать по другой дороге, — не отступался Джиффорд.

— Так быстрей. Да ничего Гордону не сделается, подумаешь, поле чуть-чуть помяли. — Хокинс был неумолим.

— Слушай, ты что, зуб на него имеешь?

Хокинс привстал и оглянулся на вереницу машин, съезжающих с дороги.

— Вот уж нет. Разве что по мелочи…

Устроившись обратно на сиденье, он приказал:

— Значит, понял — в самый конец взлетной полосы.

— Не хочу мешать тебе развлекаться, — сказал Уитлок, — но что-то я не вижу русских парашютистов. Откуда ты вообще взял, что они в аэропорту?

— Там они, не беспокойся, — ответил Хокинс. — Наверное, спрятались в здании.

— Ты уверен? Кто пустил слух, что они вообще здесь?

— Ничего себе — слух. Все знают, один ты… И вообще, Уитлок, ты мне не нравишься — канючишь, как вшивый слабак. Сначала заявляешь, что на ногу ступить не можешь, потом — что русских нет. Ты, собственно, на чьей стороне?

— Если русские в аэропорту, то где именно?

— Я же говорил, спрятались в здании.

— Тогда Линк Маттокс ведет себя непонятно. — Уитлок махнул рукой в сторону здания, где Маттокс расхаживал с другими полицейскими. Время от времени кто-то входил и выходил из аэровокзала.

Все замолчали. Первым заговорил Хокинс:

— Черт возьми! Сэм, быстрее едем туда! — Он высунул опять руку в окно и описал ею плавный круг.

— Ты что руками машешь? — спросил Джиффорд, поворачивая машину к зданию.

— Когда?

— Да только что.

— Это означает — все за мной.

— А другие парни об этом знают?

Хокинс оглянулся. Одни неуверенно потянулись за ним, другие притормаживали у обочины, третьи продолжали ехать по дороге, четвертые просто встали и наблюдали. Он принялся яростно размахивать руками, но это ничего не дало.

— Они, похоже, тебя не понимают, — заметил Джиффорд, скосив глаза в зеркальце заднего обзора, — может, вернемся и расскажем каждому по отдельности, что ты хотел сделать?

— Я потом с ними разберусь, — угрюмо пообещал Хокинс. — Конечно, не мешало бы их немножко подучить.

— Чему? — спросил Уитлок. — Команде «Все за мной»?

Хокинс злобно посмотрел на него.

— А с тобой я разберусь отдельно.

— Ты, мясник, меня не пугай. Как только вся эта заваруха прекратится, ты опять встанешь за прилавок и будешь рубить свою конину.

Глаза Хокинса побелели от ненависти.

— Это мы еще увидим, — процедил он, — увидим.

Уитлок ехидно улыбнулся.

— Увидим, а как же иначе?

Джиффорд круто повернул и выехал на стоянку перед зданием аэровокзала. Вместе с Хокинсом они вылезли из машины. Хокинс отстегнул саблю и хотел было положить ее на сиденье, но, покосившись на Уитлока, передумал и забрал с собой. Уитлок, не переставая улыбаться, остался в машине, придерживая ружье.

Появился Маттокс, за ним — двое полицейских. Увидев Хокинса, он сообщил:

— Фендал, что-то не видать здесь твоих русских. В аэропорту, похоже, вообще никого нет.

— Значит, они приземлились и ушли, — отпарировал тот. — И увели с собой всех, кто был здесь.

— Эй, шеф, глядите, кого я нашел! — Сержант Хинксон вышел из здания, ведя за собой заспанного паренька в свитере и засаленных штанах. На всклокоченных волосах еле держалась синяя кепка с рекламой местной авиакомпании.

— Он спал на унитазе в женском туалете! — объявил сержант.

— Единственное место, где можно выспаться в этом бедламе, — пробормотал паренек. — Святая Нелли, ну и ночка у меня выдалась!

— Что произошло? — спросил Хокинс. — Куда они ушли?

— В небо, Господи ты Боже мой, — ныл паренек. — Но график весь полетел. Рейс четыреста двадцать опоздал на пять часов, четыреста двадцать первый отменили, а четыреста двадцать третий вообще куда-то пропал.

— Что значит пропал? — спросил Маттокс. — Потерпел аварию?

— Нет, пропал, и все тут. Болтается в небесах и все запрашивает свои координаты. В последний раз я его услышал, когда он был где-то за Кливлендом.

— Нас твои самолеты не интересуют, — перебил служащего Хокинс. — Мы ищем русских. Наш остров заняли русские парашютисты.

Парень мигнул.

— А на каком самолете они прилетели?

— Откуда я знаю? Мне известно только, что они здесь.

К этому времени подъехали большинство машин, и вооруженные люди столпились вокруг паренька. Тот изумленно таращился и был в полном недоумении.

— Одно скажу, ни на одном самолете в мою смену они не прилетали. За всю ночь прибыли сорок пять человек и большинство транзитом. Один летел в Нантакет и был злой как черт, потому что его багаж заслали в Майами, и ему пришлось…

— Да наплевать нам на твоих пассажиров, — рявкнул Хокинс. — Нам русские нужны!

— Ищите их в другом месте. — Парень пожал плечами. — Пойду еще посплю. — Он поправил кепку, зевнул и пошел к аэровокзалу.

— Эй ты, подожди-ка. — Хокинс подался вперед и схватил парня за руку. — Никуда ты не пойдешь, пока я тебе не разрешу.

Тот изумился.

— Да вы что? Кто вы такой, чтобы мне приказывать?

— Я тебе покажу кто! — Хокинс взял парня за воротник и залепил ему пощечину. — Ты мне не груби, а то еще схлопочешь. Куда пошли русские?

— Мясник, кончай измываться, — раздался вдруг голос Уитлока. Он вылез из машины и целился в Хокинса из дробовика. — Отпусти его.

Лицо Хокинса побледнело, рот широко раскрылся. Он посмотрел на полицейских, удивленных не меньше его.

— Стреляйте в него! — закричал он. — Не видите, он поднял на меня оружие! Стреляйте!

— По-моему, ты сам напросился, — сказал Маттокс. — Ладно, мистер Уитлок, опустите оружие.

Уитлок опустил дробовик. Хокинс взвизгнул:

— Это мятеж! Я — командир! Меня народ избрал!

— Черта с два, — заметил кто-то из толпы. — Ты сам на нашу голову навязался. Я бы скорей выбрал Оррина Уитлока, если бы меня спросили.

Его поддержали несколько человек, а за ними все остальные закричали, выражая свое одобрение. Шеф полиции посмотрел на Уитлока.

— Ну как, мистер Уитлок? Хотите быть командиром?

— Нет! — протестовал Хокинс. — Меня выбрали!

— По мне, — сказал Сэм Джиффорд, — Уитлок, по крайней мере, не будет мне мешать вести машину.

— Ну, — сказал Уитлок, — раз этого все хотят, я согласен.

Маттокс одобрительно взглянул на Уитлока. «Что-то в этом парне есть, — подумал он. — Я-то считал, что он струсит и потеряет свой шанс». Вслух он сказал:

— Теперь, Фендал, закрой рот и выполняй, что скажет мистер Уитлок. Остальные поступайте как знаете, а мы проверим провода на линии мисс Эверетт. Если там ничего не обнаружим, все свободны.

— У меня дома дел по горло, — сказал полицейский стажер Максвел, забираясь в джип вместе с остальными. — За неделю столько работы накопилось!

В опустевшей «Пальмовой роще» Олин Леверидж тяжело опустился на стул, но, не просидев и пяти минут, встал и направился к бару. Ведерко для льда было пусто, но вода из-под крана оказалась достаточно холодной и приятной на вкус. Он намочил полотенце, обтер распухшее лицо, потом отжал, намочил и приложил к затылку. По спине потекли струйки. Леверидж снял куртку, рубашку, снова намочил полотенце и растер им ноющее тело. Живительная влага приятно освежала ноющее тело и как бы впитывала в себя боль. Затем Леверидж, взглянув на всякий случай в окно, сбросил остальную одежду, свалил ее в кучу, облился с головы до ног и сразу же почувствовал себя гораздо лучше. Ему пришло в голову, что он, пожалуй, единственный человек в мире, который осмеливается расхаживать в чем мать родила в публичном месте, зная, что ничего ему за это не будет. Эта мысль пришлась ему по вкусу, и он принялся смаковать ее на все лады.

Пройдясь перед баром, он поставил ногу на перекладину, поднял воображаемый стакан.

— Ну, ребята, мне пора идти. Сегодня на балу я должен быть при полном параде.

Леверидж переменил ногу, оперся локтями о стойку и обратился к воображаемому бармену: