– До свадьбы – нет, а это случится не раньше, чем она достигнет детородного возраста. Граф Пембрук предлагает заключить помолвку в Кавершеме после Великого поста.

– Как пожелаете, сир, – произнес Гуго с облегчением при мысли, что не будет сразу же обременен невестой.

Отец протянул Гуго свой кубок, чтобы тот его наполнил.

– Хорошо, в таком случае дело решено, не считая обсуждения мелких подробностей приданого и выкупа. Разумеется, король должен дать разрешение, но я не предвижу проблем. Он благоволит нам и ценит нашу поддержку. Я принял меры предосторожности и, учитывая любовь Иоанна к побрякушкам и чтению, приготовил для него драгоценности и басни Эзопа. Они должны привести короля в хорошее расположение духа.

– Есть ли новости из Нормандии?

Когда Гуго в последний раз был при дворе, король Франции Филипп совершал набеги вглубь страны, и под угрозой находились не только земли Биго неподалеку от Байё, но и значительно более обширные владения Уильяма Маршала.

– Хороших нет, – покачал головой его отец. – Пока замок в Гайаре держится, Руан французам не взять, но мы ничего не достигли, и когда начнется новый военный сезон… – Он умолк и жестом дал понять, насколько затруднительно положение короля Иоанна. Восточная Нормандия наводнена французами, Анжу потерян. – Королеве Алиеноре восемьдесят лет, и ее здоровье оставляет желать лучшего. Когда она умрет, в Пуату вспыхнет война. – Он помрачнел. – Я привык считать королеву неотъемлемой частью пейзажа, но люди не столь долговечны, как камни.

Гуго промолчал, поскольку полагал своих родителей именно такими – несокрушимыми, будто скалы, – хотя в действительности они были так же уязвимы, как все смертные.

– Король соберет армию, чтобы попытаться отбросить Филиппа, но преуспеет он или нет… – Роджер глядел в огонь с мрачной задумчивостью. – Мелкие нормандские вассалы переметнутся к Филиппу, чтобы защитить свои земли. К чему хранить верность лорду, который сбежал за море и бросил их на произвол судьбы? Иоанн потеряет всех мелких вассалов, а именно на их плечи опираются великие люди.

– А наши поместья? – Гуго пристально посмотрел на отца. – И конный завод?

– Я собирался поговорить с тобой об этом. Полагаю, настала пора перевезти лошадей в Англию. Даже если мне придется потерять Корбон и Монфике, я не собираюсь дарить королю Франции своих лошадей. Я хочу, чтобы ты отправился за ними и перевез обратно в Восточную Англию, когда погода улучшится.

– А наши люди?

– Будем решать проблемы по мере их возникновения. – Отец скрестил руки под меховым плащом. – Твой прадедушка прибыл в Англию и сражался в битве при Гастингсе, потому что нормандских земель ему было мало. Это полезное дополнение, но не более. – Он поджал губы. – Маршалу придется нелегко, если мы лишимся Нормандии, ведь ему приходится думать о своих ценных замках и поместьях. Он потеряет наследство второго сына. Парнишке скоро тринадцать, и Маршалу нужно продержаться, пока он не сможет отправить его в Нормандию полновластным владельцем. – Роджер Биго тяжело вздохнул. – Так или иначе, все мы ходим по лезвию ножа, но лучше ходить по нему в обществе сильного. Меньше шансов, что тебя сожрут волки. – Он поднял кубок в тосте. – За твою помолвку.

– За мою помолвку, – кисло отозвался Гуго.

Йорк, февраль 1204 года

Иоанн, король Англии, со знанием дела потер большим пальцем резные пластины из слоновой кости, защищавшие обложку книги, которую он держал в руках.

– Мои вельможи жалуются на бедность, и все же у них достаточно средств, чтобы подносить мне подобные дары. – Открыв книгу, он указал на украшенную орнаментом буквицу. – Ляпис-лазурь и золото. Во сколько это обошлось графу Норфолку?

– Мне неизвестно содержимое его сундуков, сир. – Уильям Длинный Меч, граф Солсбери, встряхнул кости в кулаке и бросил на игральную доску.

– Разве? – Глаза Иоанна сардонически заблестели. – Вы проводите немало времени в обществе Биго. Я полагал, вы имеете представление.

– Граф не хвастает своими сундуками, а гости не задают подобных вопросов.

– Но вы больше, чем гость, вы родня, – вкрадчиво заметил Иоанн.

Длинный Меч мысленно выругался, поскольку на костях выпали двойка и единица. Удача могла изменять Иоанну в других областях, но в кости он выигрывал весь вечер. Любезные слова короля были пропитаны ядом. Царственный единокровный брат Уильяма прекрасно знал о тех чувствах, которые Длинный Меч питал к своим родственникам Биго, и играл на них без малейшего угрызения совести.

– Вам я тоже родня, но мне неизвестно количество серебра в вашем ларце.

Иоанн недобро засмеялся:

– Вам известно, что в нем прибавится еще одна марка серебра, а то и больше. – Он указал на доску свободной рукой. – Жаль только, что приходится вам одалживать, чтобы потом выигрывать собственные деньги. Граф Норфолк выручает вас, когда вы навещаете мать?

– Мы не играем, – покраснел Длинный Меч.

– Неудивительно. Роджер Биго не стал бы рисковать. – Иоанн бережно переворачивал страницы изысканной маленькой книжки.

Длинный Меч потянулся за вином. Близко общаться с Иоанном, сидеть в личных покоях короля в Йоркском замке, пить рубиновое гасконское вино и терять серебро в азартных играх было его привилегией. Если бы не пятно незаконнорожденности, он и сам был бы принцем. Его матери едва исполнилось пятнадцать, когда отец Иоанна, король Генрих, взял ее в любовницы и обрюхатил. Потом она вышла замуж за Роджера Биго, графа Норфолка, и Уильям Длинный Меч, тогда еще ребенок, вырос при королевском дворе. После мать рассказывала ему, как горевала из-за необходимости расстаться с ним, и уверяла, что его отец-король не оставил ей выбора. Она родила своему мужу целый выводок законных, но отнюдь не таких благородных детей и воспитала их вдали от королевских кругов, в Йоркшире и Восточной Англии. Длинный Меч презирал своих единоутробных братьев и сестер, но в то же время завидовал тому, чего был лишен. Иногда он заезжал в их крепость во Фрамлингеме. Эти визиты приносили ему радость и боль одновременно, уезжал он всегда с облегчением… и неохотой.

– Итак… – Иоанн аккуратно закрыл и застегнул книгу – к литературе и письменному слову он питал больше почтения, чем к людям. – Что вы думаете об этом брачном договоре между старшей дочерью Маршала и вашим единоутробным братом?

– Разумный выбор, на мой взгляд, – осторожно ответил Длинный Меч.

Иоанн провел языком по внутренней стороне щеки. Его голос стал чуть насмешливым.

– Биго никогда не упустит своей выгоды, в рамках закона, разумеется. – Король с любопытством покосился на Уильяма. – Кажется, вашей Эле было девять лет, когда вы поженились?

– Около того, – кивнул Уильям.

– Теперь ей чудные шестнадцать. Как долго вы ждали?

– Достаточно долго. – Лицо Длинного Меча потемнело.

– Но живота она пока не отрастила, – оскалил зубы в волчьей усмешке Иоанн. – При этом жена отнимает у вас немало времени. Вам будет что посоветовать брату, когда придет его черед.

Длинный Меч промолчал с застывшим выражением лица. Он терпеть не мог, когда Иоанн говорил о его личной жизни в подобном тоне. В том-то все и дело: король не считал такие разговоры чем-то предосудительным, в отличие от Длинного Меча. Уильям обожал Элу и стремился ее защитить. Памятуя о хищных наклонностях Иоанна, он редко привозил ее ко двору. Уильям также старался не упоминать лишний раз о жене, поскольку неоднократно замечал, как Иоанн ревнует ко всему, что становится между ним и тем, что он полагает своей территорией.

Длинный Меч знал, что Иоанн считает его своей собственностью, и это не слишком его беспокоило, поскольку обеспечивало престиж и место в самом сердце двора. За это приходилось платить, но платить нужно всегда. Уильям старался вести себя благородно, однако отворачивался, когда происходило то, чего он не мог изменить.

Улыбаясь, Иоанн взял кости, встряхнул в кулаке и выбросил шестерку и пятерку.