— Кто он?

Вопрос прозвучал довольно резко.

— Лорд Ревенскар называл его Вистлером. Он приносит разных красивых птиц для его птичника. Но, по-моему, это какой-то мошенник. Сегодня, когда он принес для свадьбы несколько белых голубей… Ой, забыла тебе сказать. После того как обряд бракосочетания завершится, я должна буду выпустить с балкона Карлтон-хауса белых голубей. По словам лорда Ревенскара, это давняя семейная традиция.

— Ты назвала Вистлера мошенником. Почему?

— Сегодня, когда лорд Ревенскар показывал мне этих голубей, я обратила внимание, что в корзине сидят не только белые голуби. Там было несколько обычных сизарей, правда, перья у них выкрашены белой краской.

— Сизарей?

Питер почти выкрикнул это слово и, вскочив, рывком поставил Аманду на ноги.

— Боже мой! Какой же я болван, Аманда! Я все понял! — Он обнял ее за плечи и на мгновение крепко прижал к себе. — Моли Господа, чтобы я успел, любимая моя!

И не успела Аманда спросить, что вдруг случилось, как он выбежал из беседки и мигом взобрался на решетку, огораживающую сад.

Секунду фигура его была четко видна на фоне темного неба, потом прощальный взмах руки — и он исчез по другую сторону ограды.

Аманда в изумлении смотрела ему вслед. Почему ее слова вдруг обрадовали его? Почему одно упоминание о голубях — и отчаяния как не бывало?

Медленно побрела она к дому и поднялась в свою спальню. Некоторое время ей казалось, что она действительно чем-то помогла Питеру. Но по мере того как нескончаемо тянулась эта ночь, мрачное предчувствие все сильнее охватывало ее, опять в ночной тишине явственно звучал его голос: «Бог мой! Что же мне делать? Как спасти тебя?»

Утром в залитой солнцем комнате Аманды появились взволнованные предстоящим событием служанки, которые принесли ей завтрак, затем наполнили ванну горячей водой и приготовили свадебное платье.

Вскоре пришел парикмахер и уложил ей волосы, и наконец началось облачение в подвенечный наряд. К тому времени в комнате столпилось уже с полдюжины женщин — миссис Хевит, две горничные, портниха и ее помощница, на случай если вдруг потребуется что-то подогнать, леди Стендон.

Трудно было узнать в этой улыбающейся женщине, одетой по последней моде — платье ей, видимо, принесли рано поутру, — мрачную, ко всему безразличную особу средних лет, которая совсем недавно сопровождала Аманду по Лондону.

Она наклонилась и поцеловала Аманду — на лице нежность и участие, каких прежде не было и в помине. В комнате находилось слишком много посторонних, поэтому они не могли ничего сказать друг другу, но Аманда не сомневалась: леди Стендон знает, каково ей сейчас приходится, и от простого участия стало легче на душе.

Когда свадебное платье было надето, кто-то постучал в дверь. Миссис Хевит открыла ее. На пороге стоял дворецкий с большой шкатулкой в руках.

— Его сиятельство передает вам самые наилучшие пожелания, — сказал он Аманде, — и просит оказать ему честь, надев бриллиантовую тиару и бриллиантовое ожерелье.

Аманда бросила равнодушный взгляд на великолепную тиару, выполненную в виде венка. Парикмахер водрузил ее на прическу, а леди Стендон застегнула у нее на шее красивое ожерелье. И вновь в комнате послышались восторженные возгласы, но Аманда осталась к ним безучастна.

Снова раздался стук в дверь, и она живо обернулась, всем сердцем надеясь, что сейчас что-то произойдет и свадьба не состоится. Но она услышала голос лорда Ревенскара:

— Аманда, мне нужно с вами поговорить. Спуститесь в салон.

— Хорошо, ваше сиятельство.

Аманда упавшим голосом произнесла эти слова и услышала, как одна из горничных прошептала:

— Плохая примета. Жених должен увидеть свою невесту только в церкви.

Миссис Хевит шикнула на нее и взялась за шлейф подвенечного платья. Аманда медленно вышла из спальни и спустилась по лестнице в салон. Лорд Ревенскар предстал перед ней во всем своем великолепии. Он был одет в форму командира гусарского полка. На мундире, украшенном золотым шитьем, поблескивали ордена и медали. Шляпа с плюмажем, шпага… Весь его красочный облик заставлял забыть о покрытом морщинами лице — следы порочного образа жизни — и плотоядной усмешке.

Но Аманда не видела ничего, кроме того выражения на лице, которое всегда так пугало. Он окинул невесту с ног до головы внимательным взглядом, и в глазах вспыхнул уже знакомый ей огонек страсти.

— Ваше сиятельство, вы довольны?

Это миссис Хевит осмелилась задать ему вопрос, и лорд Ревенскар с улыбкой ответил:

— Вполне, миссис Хевит. Она очаровательна. Я думаю, любой гордился бы такой невестой.

По его тону Аманда догадалась — он прекрасно понимает, какие чувства ее сейчас одолевают.

— Я пришел сообщить вам, Аманда, — обратился он к ней, — что сейчас уезжаю в Карлтон-хаус. Карета для вас и моей сестры будет подана через пять минут. Прошу вас не опаздывать. Принц не любит заставлять себя ждать, особенно когда неважно себя чувствует.

— Как ваше сиятельство изволит видеть, я готова, — сказала Аманда бесстрастным голосом.

— И полны нетерпения, я вижу, — насмешливо произнес лорд Ревенскар. — Мечтаете поскорее оказаться в моих объятиях. Подождите еще чуть-чуть. После венчания мы уедем из Лондона в свадебное путешествие.

— Путешествие? — поразилась Аманда.

— Именно! — подтвердил лорд Ревенскар. — Куда, пока не скажу. Обещаю вам, Аманда, что в нашей совместной жизни вас ждет немало сюрпризов. Это первый.

Он поднес к губам ее холодные, трепещущие пальцы. Почувствовав на своей руке его жадные губы, Аманда открыла было рот, чтобы сказать, что она не хочет от него никаких сюрпризов, хочет только одного, чтобы он оставил ее в покое, но не смогла. Слова не шли с языка. Пока она боролась с собой, пытаясь вымолвить хоть что-то, с порога раздался голос:

— Можно войти?

Лорд Ревенскар выпустил руку Аманды.

— А, это ты, Вассел. А я-то уж гадал, куда ты запропастился.

— Меня задержали в клубе, — объяснил мистер Вассел.

Аманде сразу бросился в глаза его щегольский костюм — высокий, стоячий почти до ушей воротничок, желтый сюртук. Таким обычно отдавали предпочтение светские львы с Сент-Джеймса.

— Есть новости… — начал он.

— Какие? — спросил его лорд Ревенскар.

— Наполеон Бонапарт коронован сегодня на французский престол, — торжественно объявил мистер Вассел.

— Что ты говоришь! — воскликнул лорд Ревенскар. — Ну теперь этого наглеца не победить!

При этих словах глаза его странно сверкнули. С порога послышался голос леди Стендон. До этого она стояла, не принимая участия в разговоре, молча наблюдая за мужчинами.

— Нашу страну Бонапарт еще не завоевал, так что его нельзя назвать непобедимым. Корабли его до сих пор стоят в Дьепском порту.

— У него все лето впереди, Шарлотта, — заметил лорд Ревенскар.

— Он уже опоздал, — сказала леди Стендон. — Говорю тебе, время упущено.

— И кто, позволь спросить, внушил тебе такую уверенность? — поинтересовался лорд Ревенскар.

Леди Стендон не ответила, и Аманда, опасаясь, что лорд Ревенскар задумается, почему вдруг у сестры возник интерес к военным делам, поспешила спросить:

— Если генерал Бонапарт провозглашен императором, это имеет какое-то значение для нас, то есть для нашей страны?

— А вот это я и собираюсь выяснить в Карлтон-хаусе, — ответил лорд Ревенскар. — Я буду ждать вас, моя дорогая Аманда, с трепетным волнением, как и положено сгорающему от любви жениху.

Он опять издевался над ней, Аманда понимала это и в то же время чувствовала, что новость мистера Вассела по неведомой ей причине порадовала его. Он вышел из комнаты, как ей показалось, в прекрасном расположении духа. С лестницы донесся его оживленный голос.

Пять минут спустя они с леди Стендон уже ехали в Карлтон-хаус. Почти всю дорогу молчали — говорить было не о чем. Аманда знала, что леди Стендон считает минуты, когда бракосочетание закончится и она наконец соединится с любимым. Леди Стендон, в свою очередь, знала, что Аманда страшится каждой секунды, приближающей ее к свадьбе с человеком, которого ненавидит и презирает, к свадьбе, которая не принесет ей ничего, кроме чувства омерзения. Но ни одна из них не властна была что-либо изменить.