– Какой способ? – приподнялась Сидония.

– Время! Время все лечит, сестра! – обернулась старуха.

Знахарка оказалась права. Мало-помалу Сидония начала вставать. За лето она окрепла и теперь каждый день гуляла с Пэйтром по лесу.

– А ты можешь отвести меня к нашей лачуге? – однажды попросила Сидония.

– Конечно, – в его голосе появились нотки грусти.

– Тебе тоже жалко прабабушку?

Он молча кивнул.

Следы пожарища уже успели зарасти. Сидония присела и выпутала из травы уголек.

– Тут везде ее пепел! – прошептала она. – Теперь это прабабушкина полянка!

– И моих родителей тоже! – Пэйтр присел рядом.

– Как – твоих родителей?! – опешила Сидония.

– Я, конечно, не помню, я тогда только родился… – он помолчал и тихо добавил. – Эта лачуга была моим домом.

– Правда?!

– В тот год несметные полчища саранчи уничтожили все посевы в округе, и отчаявшиеся крестьяне обвинили во всем моего отца. Он тоже был знахарем, но многие считали его колдуном. – Пэйтр подвел ее к двум холмикам на краю опушки. – Голодная толпа напала на наш дом! – он прижал к себе Сидонию. – Хорошо, что неподалеку собирала травы твоя прабабушка. Она прибежала на шум и отобрала меня у озверевших крестьян.

– А родители?

– Родителей забили палками.

– Бедненький! – Сидония еще крепче прижалась к нему.

– Твоя прабабушка перебралась из своей землянки сюда и вырастила меня. Она передала мне все свои знания, и теперь настало время доставить их по назначению.

– По назначению?

– Они по праву принадлежат тебе!

После похода на пепелище началось приобщение Сидонии к миру потусторонних сил. С замиранием сердца она слушала своего наставника.

– Людские порывы, несущие гнев или любовь, печаль или радость, добро или зло, не исчезают бесследно. Они изливаются в окружающий мир в виде сгустков невидимой энергии, – рассказывал он, охватывая руками небо. – И если белая энергия расплескана везде – только протяни руку, то черная сливается в могучие потоки и уносится ввысь. Кто владеет искусством управлять этими потоками, тот владеет миром! Ведьмы издревле используют жертвоприношения и ритуалы для привлечения этой энергии. Придет время, и ты тоже сумеешь обуздать эти потоки… – тут он запнулся и поправился: – Когда чары заморского эликсира падут.

– А когда они падут?! – с нетерпением спросила Сидония.

– Никто не знает, как скоро, – поникшим голосом произнес Пэйтр. – Но старая знахарка подсказала, как можно поторопить возвращение твоей колдовской силы. Правда, это не просто!

– Не томи! – загорелась она.

Пэйтр замолчал и потупился.

– Ты что?! – Сидония заглянула ему в глаза. – Это что-то неприличное?

Тот молча кивнул.

– Что бы это ни было, я согласна!

– Нам нужно родить дочь! – прошептал он себе под нос.

– Нашел неприличное! – она обняла его и чмокнула в щеку.

– Но…

– Никаких но! Я готова!

– Знахарка предупредила, что это чревато непредсказуемыми последствиями.

– Какими?!

– Смешение крови наших колдовских ветвей может привести к удивительным свершениям, но может принести и великое горе! Наша кровь несет два начала: доброе и злое. Мы оба можем и помогать людям, и творить зло. В нас добро и зло уравновешивают друг друга. Ребенку же, который унаследует два одинаковых начала, суждено стать либо белым магом, творящим только добро, либо черной ведьмой, способной только на зло.

– Я не против слияния наших ветвей! – она вновь обняла его и впервые поцеловала в губы.

Поцелуй был страстным и долгим, как их будущая жизнь. Она верила своему избраннику и с надеждой ждала своей избавительницы от чар заморской ворожеи. Шли годы, и надежда стала угасать.

– Против законов природы ничто не устоит! – ободрял роженицу муж, принимая их пятого сына.

И вера Пэйтра в силы природы не подвела. События стали развиваться стремительно после того, как они явили миру шестого ребенка. Их будущее чадо долго отказывалось появляться на свет и пересидело в утробе матери почти целую луну.

– Уж не пытается ли природа разрешить меня под самый шабаш? – волновалась Сидония.

Была середина апреля, и вихри черной энергии уже поджидали своих повелительниц у облюбованных горных вершин. Была такая вершина и в Померании. Далеко за речными просторами Эльбы возвышалась Лысая гора. От постоянных визитов темных сил все живое давно покинуло ее зубчатые хребты, и гора красовалась своей гранитной наготой. Ее обнаженные склоны наводили ужас на местных жителей, и они обходили гору десятой дорогой.

Каждый год Сидония отправлялась туда на шабаш в надежде, что сила Лысой горы ускорит ее избавление от заморских чар.

– Не дай бог, ты там разродишься: гора погубит младенца! – не отпустил ее в этот раз Пэйтр.

Да она уже и сама понимала, что не дойдет. Странное ощущение качки усиливалось с каждым днем. Она никогда не была на море, но в последние дни снова и снова видела себя на палубе огромного корабля. Могучие океанские волны все сильнее раскачивали перегруженный галеон. Глядя на исчезающий за горизонтом берег, она чувствовала, как вместе с родной землей исчезает и ее магическая сила. Клубком скрученной энергии Сидония катилась прочь от родных берегов, разматываясь и уменьшаясь с каждым новым оборотом.

– Не надо никакой Америки! – бредила она. – Мы там все погибнем!

Похоже, ее послушались, и корабль разворачивался в сторону родных берегов. Мощные волны атаковали беззащитный борт меняющего курс судна, вызывая невиданную доселе качку. Сидонию швырнуло в бушующий океан. Но черная пучина не поглотила ее, а плавно закачала, совсем как руки мужа, когда он радостно кружил ее после рождения первенца. Мягкие покачивания сладко убаюкивали. Сквозь полудрему она чувствовала, как на плечи надели хомут и потянули вниз, пытаясь сгладить ее огромный живот.

Вдруг пронзительный крик вернул ее в светлицу. Она открыла глаза, все еще не понимая, где находится. На ее груди лежала новорожденная девочка и громко возвещала миру о своем появлении. Как только перерезали пуповину, все тревоги и волнения родителей словно рукой сняло. Пэйтр склонился над малюткой и вместе с измученной мамашей блаженно улыбался. На душе у всех было легко, как никогда в жизни. Приглушенные споры за окном неожиданно смолкли. Братья новорожденной разом позабыли о своих детских распрях и с неведомым прежде наслаждением прислушивались к сердитым крикам долгожданной сестренки.

– Это она! – выдохнул отец.

– Да, это она! – вторила мать. – Я назову ее Венди, и вместе мы отомстим нашим гонителям!

Сзади раздался стук в окно. Сидония задрала голову на подушке. Снаружи теснились ее мальчишки. Она подняла горланящую малышку и показала им.

По стеклу забарабанили еще сильнее. Светлица наполнилась дребезжащими звуками, и новорожденная сразу успокоилась.

Муж пациентки реанимационного бокса вздрогнул он дребезжащего звука. Он не заметил, как пришла медсестра и стала расставлять флаконы в стеклянном шкафчике для медикаментов.

– Сейчас мы поднимем вас в палату интенсивно терапии, – обернулась она.

Мужчина не отрывал глаз от лица жены.

– Вы сейчас гремели стеклом, и она, по-моему, улыбнулась! – с надеждой произнес он.

Медсестра подошла и щелкнула ногтем по дыхательной трубке. Губы пациентки шевельнулись.

– Так? – почти с насмешкой спросила она.

Ответа ждать не стала и направилась к дверям, за которыми загрохотала каталка.

– А потише нельзя?! – прикрикнула она на появившегося санитара. – И так голова раскалывается! Шевели батонами, будем готовить больную к транспортировке!

Пациентку отключили от аппарата искусственного дыхания. Медсестра вставила в дыхательную трубку зонд для отсасывания накопившейся в легких жидкости и включила компрессор. Чем глубже погружался зонд, тем громче становились хрипяще-свистящие звуки бегущей по нему сукровицы.