Дмитрий Григорьев
Кровь, или 72 часа
© Д. Григорьев, 2014
© ООО «Написано пером», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Посвящается моей незабвенной Виктории
Чтобы ужаснуться, не нужно придумывать монстров, достаточно взглянуть на реальные события в иной плоскости.
Пролог
Кроваво-красное марево растворило в себе первые лучи восходящего солнца. Плотный туман не пускал их за стены древнего города Штетина.
«Не удивлюсь, если это дело рук сестринства!» – думал одинокий путник, подходя к главным воротам столицы Восточной Померании.
Его черный балахон был покрыт дорожной пылью и сливался с серой мглой. За сорок лет сознательной жизни он не помнил такого непроглядного марева. Клубы сырого тумана врывались в Штетин со стороны Балтийского моря и путались под ногами у ранних прохожих. Чуткое ухо путника уловило нервный шепот со стороны поравнявшихся с ним горожан:
– Не лучше ли остаться дома? Не иначе, это проделки сатаны!
Но любопытство и тяга лицезреть сожжение ведьмы брали верх и гнали людей на городскую площадь. Размеренная жизнь древней Померании вот уже несколько дней была взбудоражена известием о поимке Сидонии, прозванной в народе янтарной ведьмой.
«Любопытство погубило кошку!» – вспомнил путник поговорку жены и покосился на говоривших.
– А может, это дочь ведьмы ворожит! Говорят, она колдует почище своей матушки!
– Вряд ли! Она же сбежала в соседние владения к германцам! Ей сейчас не до этого! Целая армия стражников герцога за ней охотится!
«Трудно искать черную кошку в черной комнате, особенно когда ее там нет!» – усмехнулся путник и пониже надвинул капюшон.
– Что-то сегодня меня на кошек потянуло! – нервно прошептал он и резко повернул за угол.
– Кошек потянуло?! – отшатнулась от него девушка, которую он чуть не сбил. – Куда потянуло? – она испуганно огляделась.
– Не куда, а откуда! Из ведьминых чертогов! – нагнал он на нее еще больше страху.
Девушка повернулась и побежала назад.
«Правильно! Нечего тебе на площади делать!»
Человек в черном балахоне шел против нарастающего потока горожан. Его целью был возвышающийся неподалеку холм: «Пусть с него не будет видно деталей, зато вся площадь будет как на ладони!»
Сегодня, как заявил герцог, там свершится возмездие, и ненавистная Сидония наконец-то поплатится за его убиенных сыновей.
«Хочешь рассмешить Бога – поделись с ним своими планами!» – зло подумал путник, глянув в сторону башен замка, где в глубине каменных подземелий держали Сидонию.
Когда он достиг вершины холма, городская площадь была почти полна. Людские ручейки из примыкающих улиц быстро заполняли свободные углы, и вскоре уже негде было яблоку упасть.
«Вы пришли за одним зрелищем, а увидите совсем другое! – человек в черном балахоне возбужденно скинул капюшон. – Эти жадные до зрелищ людишки узнают, кто вершит судьбы мира! Сегодня я впервые нарушу клятву ордена, и пусть братство меня покарает, но я не дам Сидонии умереть!»
Сквозь плотный туман он увидел, как народ расступился, освобождая путь повозке с осужденной. Толпа загудела, как встревоженный улей, и успокоилась лишь тогда, когда ведьму привязали к столбу. Торговцы разной снедью выныривали то здесь, то там, предлагая свой вкусно пахнущий товар, но, к их разочарованию, желающих перекусить находилось немного. Сквозь розовое марево зрители с ужасом смотрели на ведьму в окровавленных одеждах, и последнее, о чем они думали, так это о еде.
Теплый августовский ветер ласкал черные с редкими вкраплениями седины кудри Сидонии. Она с наслаждением подставила изуродованное лицо влажному дыханию моря. Безмятежность едва видимой сквозь дымку водной глади с каждым вдохом передавалась и ей. Она смотрела в туманную даль единственным глазом, и чуть заметная улыбка играла на ее губах. Люди прятались друг за друга. Им казалось, что она насмехается над ними, и от этого им становилось жутко.
Ветер донес до нее тихий вопрос, обращенный стражнику:
– Почему ее не ослепили?
– Наш господин приказал оставить один глаз, – тихо поведал тот и оглянулся на маячившего подле столба герцога. – Он хочет, чтобы вид самой казни преумножил ее страдания.
Повелитель Восточной Померании был неспокоен. Он нервно ходил вокруг кучи хвороста и долго разглядывал приговоренную, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки страха. Но, к его разочарованию, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
Набирающее силу солнце осветило площадь, и несметная стая солнечных зайчиков запрыгала вокруг Сидонии. Они прискакали со стороны скопления дорогих экипажей, окруженных цепью стражников в надраенных латах. Внутри оцепления, прямо на булыжной мостовой, был сооружен помост для походного трона его светлости. Прибытие его величества Филиппа Джулиуса из Волгаста ожидалось с минуты на минуту.
Благородные подданные восточной окраины его королевства собрались у кареты герцога и вели светские беседы, неумело скрывая возбуждение от предстоящего зрелища. Сидония с отвращением глянула на это скопление благородных дам и кавалеров, у которых от благородства если что и осталось, так только титул. Она узнавала многих из них, несмотря на то, что их лица были скрыты полями модных шляп.
С высоты столба, к которому она была привязана, Сидония первой увидела тех, кого дожидалась свита герцога. На городскую площадь въехал королевский кортеж, разрезая толпу, будто корабль водную гладь.
Толпа заволновалась. Ее волнение передалось и человеку на холме.
«Наступает мой час!» – он залез под балахон и дрожащей рукой достал табакерку.
Его взгляд задержался на вытянутом гегсагоне с шестиконечной звездой внутри. Это был знак ордена рассеивателей заклинаний, или диссипаторов, как они себя называли.
«Возможно, сегодня орден потеряет одного из своих диссипаторов!» – он решительно откинул изящную крышечку.
Взяв щепотку белоснежного порошка, диссипатор стал следить за королем. Вот тот появился из кареты и вознес своё величество на помост, где уже успели водрузить его походный трон.
По толпе пробежал шепот. Наступал волнительный момент.
– Что скажет наш король?! Если он решит помиловать осужденную, то все усилия, потраченные на ранний подъем и борьбу за место поближе к столбу, пойдут коту под хвост!
Появление королевского палача успокоило публику.
– А где же наш палач?! – спросили того же стражника.
Тот колебался.
– Наверное, королевский суд так решил! – предположил кто-то в толпе.
– Вовсе нет! – не выдержал стражник. – Когда наш палач пытал ведьму, та сумела его околдовать, и он выпустил себе кишки!
Филипп Джулиус подошел к трону, и разговоры тут же стихли. Король махнул перчаткой глашатаю.
– Сего дня, девятнадцатого августа 1620 года! – начал глашатай чтение приговора.
Диссипатор поднес щепотку порошка к губам и остановился: «Вдруг не получится?! Что, если этот порошок просто убьет меня? Кто тогда спасет Сидонию? А если не порошок, то братство может расправиться со мной!»
Но одного взгляда на осужденную хватило, чтобы отбросить прочь сомнения. Он глубоко вдохнул и с протяжным выдохом попытался избавиться от черных мыслей.
«Сначала наполни свою душу любовью!» – вспомнил он давние наставления Магистра ордена.
Ему не пришлось долго настраиваться: та, что была привязана к столбу, и была его любовь.
