Он брел, куда глаза глядят, пока вдруг не обнаружил, что ноги сами принесли его домой.

В нетопленой спальне было сыро. Он сел у единственного окна и бездумно уставился на клочья тумана, запутавшиеся в голых ветках каштанов. Так и просидел до рассвета. В голове мелькали обрывки каких-то мыслей. Чтобы довести план до конца, потребуется безукоризненная выдержка. Жребий брошен. Спать он так и не ложился.

…Виктор страшно устал и мечтал завалиться в кровать. «Или пойти к Таша?» — мелькнула у него игривая мысль, когда он переходил бульвар.

Что это что там еще за столпотворение у пассажа «Панорама»?

Юный подручный булочника с формой для пирогов в руках пытался протиснуться в первые ряды зевак.

— Что там? Кого-то сбили? — спросил Виктор.

— Убили, — прошептал мальчишка.

Виктор подошел к полицейскому и представился журналистом.

— Задушена женщина, — сказал тот, нервно теребя усы. — Тело утром обнаружила служанка. Но вас опередили — ваши собратья по перу уже там. Как они об этом пронюхали? Будто и не люди вовсе, а свора собак.

— Где произошло убийство?

— В доме номер один у пассажа «Панорама». Проходите, не задерживайтесь.

— Вот ведь времена настали, а? — прошамкала какая-то старушка. — Недели не прошло, а тут уже новый труп.

— Если замок без следов взлома, — заметил стоящий рядом мужчина, — значит, она знала убийцу и сама открыла ему дверь.

— Откуда вам известно? — спросил полицейский.

— Да вы газеты почитайте — там приводится статистика. А с цифрами не поспоришь, это я вам как бухгалтер говорю. Шестьдесят процентов жертв убиты своими знакомыми.

— Что верно, то верно, — закивала старушка. — От мужчин сплошные неприятности, уж можете мне поверить.

— Мариетта сразу бросилась звонить в дверь моей хозяйке, — возбужденно рассказывала девушка в форме горничной. — Сказала, что около полуночи к ним пришел какой-то человек, лица она не разглядела. А утром нашла труп Жерфлер — усыпанный лепестками роз, и на груди — красная туфелька.

Виктор выбрался из толпы и побрел к стоянке наемных экипажей. Он с трудом сосредоточился, чтобы назвать кучеру адрес, — в голове вертелось только одно имя: Айрис.

Ему еще не доводилось видеть Кэндзи в такой растерянности. Когда Виктор зашел в кабинет компаньона, тот раскладывал на столе каталожные карточки. Виктор рассказал ему новость, добавив:

— Айрис подвергается большой опасности, находясь в пансионе мадемуазель Бонтам.

— Ч-что вы сказали? — пробормотал Кэндзи, запинаясь и краснея.

— Ее лучшую подругу Элизу Фуршон уби…

— Откуда вы знаете, что Айрис во Франции?

Виктор судорожно придумывал объяснение. По счастью, Жозеф оправился доставить заказанные книги на дом к Матильде де Флавиньоль, и в лавке никого не было.

— Жозеф рассказал мне, как ему принесли туфельку, а он вам ее показал. Вы так переполошились, что он опасался рецидива болезни и поделился со мной… Он слышал, как вы называли кучеру адрес. Я очень волновался за вас и сам отправился в Сен-Манде.

— Так, значит, это вы привезли мою трость… Вы говорили с Айрис? — спросил Кэндзи бесцветным голосом.

— Да, мы побеседовали с вашей крестницей. Она рассказала мне, что одолжила пару туфель Элизе Фуршон. К несчастью, эта юная особа погибла. А следующей жертвой стала ее мать, Ноэми Жерфлер.

— Откуда вам это известно?

— Из газет.

Кэндзи встал. Виктор вдруг заметил, что у того прибавилось седины, а под глазами появились круги, как после бессонной ночи. Он почувствовал к опекуну прилив нежности.

— Надо немедленно забрать Айрис из пансиона, — сказал он. — Я уступлю ей свою квартиру, а сам переберусь к Таша. Мне уже давно пора начать самостоятельную жизнь, а на нашей с вами работе в книжной лавке это никак не отразится.

Кэндзи нервно ходил из угла в угол.

— Я предпочел бы сохранить все в тайне, но в данной ситуации вынужден рассказать вам правду, — сказал он, останавливаясь перед Виктором. — Айрис — моя дочь.

— Я догадывался. А она об этом знает?

— Не знала… до недавнего времени. Айрис было четыре годика, когда умерла ее мать… Это была замужняя женщина… Я не хотел, чтобы девочки коснулись отголоски скандала.

— Но почему вы никогда мне об этом не говорили?

— Лягушка в болоте и слыхом не слыхивала об океане, но ее это не печалит.

— Прошу вас, Кэндзи, избавьте меня от ваших восточных пословиц, скажите прямо.

— Когда ваша матушка поручила вас моим заботам, вы были замкнутым, впечатлительным и эгоистичным юношей. С какой стати мне было делиться с вами моими проблемами?

— Да, но ведь с тех пор я повзрослел. Ох, Кэндзи, вы хоть представляете, к чему могли привести эти игры в прятки? Какое-то время я считал, что Айрис — ваша любовница.

Кэндзи облизал губы.

— Вы с ума сошли, она же еще совсем ребенок! Вы что, следили за мной?

— Нет, конечно! Но конспиратор из вас никудышный. Помните пословицу: шило в мешке не утаишь?

— Избавьте меня от ваших западных нравоучений и поклянитесь, что не расскажете об Айрис никому, даже Таша.

— Даю слово.

Кэндзи надел сюртук и шляпу, взял трость и вышел.

— Представляешь, Таша, — Виктор заговорщически подмигнул бюсту Мольера, — эта девочка — его любовница. Мне просто необходимо переехать, я чувствую себя там третьим лишним.

— Что?! Шестнадцатилетняя девочка? — возмутилась Таша. — Вот все вы, мужчины, такие, ни одной юбки пропустить не можете!

— Нет, не все! Тебе, например, достался редкий экземпляр.

Виктор попытался обнять Таша, и она сделала вид, что сопротивляется.

— А я думаю, что ты не исключение, — проворковала она. — У тебя одна официальная любовница и десяток интрижек на стороне.

— Любовь моя, нашу с тобой связь лишь с очень большой натяжкой можно назвать официальной. Мы все время встречаемся на бегу, иногда мне даже кажется, что ветер в ушах свистит. Так ведь и простудиться недолго, а? Как считаешь?

— Ну, если тебе так приспичило погреться у печки, перестань метаться между улицами Сен-Пер и Фонтен.

— Ты серьезно? Ты правда хочешь, чтоб мы жили вместе?

Она красноречивым жестом обвела мастерскую, где царил жуткий беспорядок.

— Ты такой аккуратный, а у меня тут все вверх дном. Ты сам-то уверен, что хочешь здесь жить? Мы же начнем придираться друг к другу по пустякам. Я терпеть не могу готовить и совершенно не умею вести хозяйство. По-настоящему я люблю только живопись.

— А меня?

— Тебя я обожаю, но ты слишком ревнив. А мне необходимо видеться с художниками, общаться с ними, сравнивать наши работы…

— Кажется, я нашел выход. Если мы переедем в квартиру попросторнее, у каждого будет своя территория: я смогу заниматься фотографией, а ты — спокойно творить. А еще составим график свиданий. Например, по субботам с семнадцати до девятнадцати. Как тебе идея?

— Да что ты несешь?!

— Я снял для нас помещение парикмахерской вместе с квартирой.

— Ты…

— Закрой рот, милая, а то ты становишься похожа на рыбу.

Человек в сером пальто сделал большой глоток рома, вытер губы тыльной стороной ладони и убрал флягу в карман, но ему тут же захотелось выпить еще. Пройдя через ржавые ворота на территорию Ботанического сада, он миновал клумбы с хризантемами и пошел вверх по извилистым дорожкам альпийской горки. Дойдя до вершины, задержал взгляд на высоком куполе Пантеона и уселся на скамье, что окольцовывала ствол старого ливанского кедра. Бюффон посадил здесь это дерево сто пятьдесят с лишним лет тому назад, оно видело монархию и Революцию, Реставрацию, периоды империи и республики. Миллионы людей истребляли друг друга во имя идей, которые ушли в небытие, а дерево продолжало расти. «Я тоже многое пережил», — думал человек в сером пальто. Став убийцей, он, как никогда раньше, начал ценить собственную жизнь и решил приложить все усилия, чтобы уйти от правосудия.