Высокий, уже предвкушая победу, ответил:

- Друг мой, все это пустое психологизирование. Вы, очевидно, расстроены "демоническим" аспектом своего собственного поведения и намерены оправдать себя любой ценой.

- Ага, теперь вы уже читаете мои мысли? - парировал коротышка.

Зрители зашумели. Высокий нейтрализовал удар следующим заявлением:

- Нет, мой друг, я не читаю чужих мыслей, я просто использую широкие возможности своего подсознания для объяснения этиологии вашего поведения. Думаю, это ясно всем здесь присутствующим.

Толпа живо зааплодировала.

- Но, черт побери, - обратился к зрителям коротышка, - неужели вы не видите, что он просто играет словами? Факты свидетельствуют против него, не говоря уже о том, что эти подсознательные озарения - всего лишь плод его искренней веры в собственное всемогущество.

Послышался недовольный ропот, и один из зрителей шепнул на ухо Кромптону:

- Вечно они прибегают к аргументам ad hominem [Применительно к человеку (лат.). Argumentum ad hominem - доказательства, основанные не на объективных данных, а рассчитанные на чувства убеждаемого.] как к последнему средству!

...Высокий закончил дискуссию убийственным выступлением:

- Мой несчастный друг, вы непременно хотите сделать из меня виноватого? Прекрасно, я восхищен, я рад быть виноватым, если это хоть в какой-то мере поможет вашей больной психике. Но ради вашего же блага я вынужден подчеркнуть, что такие символические победы вряд ли послужат вам утешением, когда придет судный день. Нет, добрый мой товарищ, лучше взгляните смело в лицо реальности, посмотрите на окружающий мир - в нем есть страдания и боль, но есть и радость, и невыразимое блаженство в нашей, увы, быстротечной жизни на этой зеленой планете!

Воцарилось молчание, слышно было только шуршание кассет в записывающих устройствах. Потом коротышка закричал:

- Иди ты к такой-то матери, словоблуд, ублюдок чертов!

Высокий поклонился иронически, толпа заволновалась. Коротышка попытался сделать вид, что эта вспышка раздражения была умышленной пародией на обычный поведенческий стереотип. Но никто не попался на эту удочку, кроме Кромптона, который нашел весь этот спор крайне странным и непонятным.

Вернувшись к себе в отель, Кромптон обнаружил на столе повестку: завтра к десяти часам утра его приглашали явиться на прием в Центр взаимочувствующей терапии.

Центр взаимочувствующей терапии представлял собой обширный комплекс зданий, разных по форме и размеру, соединенных между собою крытыми аллеями, перекидными мостиками, переходами, аппарелями и другими архитектурными деталями. А по сути Центр был единым гигантским строением на территории в 115, 3 квадратных мили. Это было одно из самых больших сооружений в данном районе Галактики, уступавшее только Центру переработанной пищи на Опикусе V, который занимал 207 квадратных миль.

Кромптон прошел в главные ворота, украшенные знаменитым девизом Центра: "Здоровый дух в здоровом теле - или крах!" Охранник обыскал его на предмет оружия, регистраторша проверила направление и отвела его в большой уютный кабинет на третьем этаже. Здесь его представили доктору Чейерсу, невысокому лысеющему толстяку с золотым пенсне.

- Присаживайтесь, мистер Кромптон, - сказал Чейерс. - Сейчас заполним вашу лечебную карту и начнем лечение. У вас есть ко мне вопросы? Пожалуйста, не стесняйтесь, спрашивайте обо всем, что вас интересует: мы все к вашим услугам.

- Очень мило с вашей стороны, - сказал Кромптон. - Не скажете ли вы мне, что последует за моим визитом к вам?

Доктор Чейерс сочувственно улыбнулся.

- Боюсь, не скажу. Этот вид информации предопределит ваши ожидания и тем самым затормозит выздоровление и подавит вашу интуицию. Вы же не хотите, чтобы подобное произошло?

- Нет, конечно, - сказал Кромптон. - Но вы, наверное, можете сказать, сколько времени займет курс лечения?

- Это зависит только от вас, - ответил Чейерс. - Скажу вам откровенно: бывало, хотя и очень редко, что пациенты выздоравливали прямо в этом кресле, во время подготовки к лечению. Но, как правило, процесс излечения длится гораздо дольше. Самое главное чтобы пациент созрел для выздоровления, ради этого мы и трудимся здесь. И, кроме того, я был бы не до конца искренен с вами, если бы не отметил, что динамика личного здоровья и рост динамики - это пока еще почти недоступная нашему пониманию переменная, или, как я предпочитаю ее называть, пучок взаимосвязанных модальностей потенциала.

- Я, пожалуй, понял, что вы имеете в виду, - сказал Кромптон. - Но вы лично - вы действительно уверены, что сможете вылечить меня?

- Наша уверенность выходит за рамки личного, - со спокойным достоинством ответил Чейерс. - Мы в Эйоне верим, что любое чувствующее существо от природы наделено здравым умом, а мы - лишь инструмент, призванный возродить его, и не более. У нас не бывает неудач - за исключением, разумеется, тех случаев, когда наши усилия оказываются безрезультатными из-за преждевременного прекращения жизненных процессов в организме пациента. К сожалению, мы не всесильны. У вас есть еще вопросы?

- По-моему, вы дали мне исчерпывающий ответ, - сказал Кромптон.

- Тогда почитайте эту расписку, - предложил Чейерс, протягивая ему супертермофакс. - В ней говорится, что вы осознаете, что лечение может окончиться смертью, потерей памяти, неизлечимым безумием, слабоумием, импотенцией и другими нежелательными последствиями. Мы, конечно, примем все необходимые меры, чтобы избежать их, но если, к несчастью, что-нибудь подобное случится, вы не будете возлагать на нас вину за это, и так далее. Подпишите вот здесь, внизу.

Он передал Кромптону "вечное перо". Кромптон заколебался.

- Но ничего такого почти никогда не случается, - подбодрил его Чейерс. Правда, терапевтическая методология включает в себя реальные ситуации с аутентичным исходом, и вас могут ожидать самые разные неожиданности, раз уж вы включились в эту игру.

...Кромптон вертел в руке "вечное перо" и думал о том, что такой расклад ему совсем не по душе. Все его нутро восставало против этой угрожающей и непредсказуемой авантюры, в которую вовлекал его Эйон. Если тебя с порога предупреждают, что здесь ты можешь продуться вчистую, имеет смысл поискать другую игру, где ставки будут пониже.

Но разве у него есть выбор? Он чувствовал, как его сожители, хотя и усыпленные, ворочаются, спорят и ссорятся внутри. Перед ним стояла проблема выбора Гобсона [Гобсон Томас (умер в 1631г., Англия) - владелец прокатной конюшни, который обслуживал клиентов по принципу, или бери ту лошадь, которая стоит ближе всего к дверям, или не получишь никакой.], излюбленного персонажа кроссвордов, о котором Кромптон вспомнил как о живом олицетворении своей теперешней ситуации.

И тут он услышал глухое бормотание Лумиса: "Эл! Че там у тея? Че деется?"

- Я согласен, - сказал Кромптон и поспешно, чтобы не передумать, нацарапал свою подпись.

- Ну и чудненько, - сказал доктор Чейерс, свернул расписку и положил себе в карман. - Добро пожаловать в мир терапии без обмана, мистер Кромптон!

Кресло Кромптона вдруг отъехало назад и стало опускаться в отверстие, открывшееся в полу.

- Стойте! Я еще не готов!.. - крикнул Кромптон.

- Вечно они не готовы! - проворчал где-то далеко вверху доктор Чейерс.

Отверстие закрылось, и Кромптон, сидя в кресле из искусственной кожи, бесшумно помчался вниз, в непроглядную тьму.

Наконец кресло остановилось. Кромптон встал и на ощупь определил, что находится в узком коридоре, один конец которого заблокировало кресло. Не отрывая руки от стенки, он пошел в темноте вперед по коридору.

Проснулся Лумис и спросил:

- Что происходит, Эл? Где мы?

- Это довольно трудно объяснить, - сказал Кромптон.