Седой хотел сойти за обычного покупателя, потерявшего голову от шашлычных ароматов, и ухнувшего месячный заработок за десяток горелых кусков мяса. Но чуть заметно переигрывал. Он так усердно старался походить на простого обитателя улиц, что невольно выдавал себя. Он и г р а л, талантливо и самозабвенно, не мог не отметить Максимов, но все равно – играл.

«Серый – да. Затурканный – да. Помятый – да. Изъеденный изнутри страхом – да. Голодный – да. Но… – Максимов прислушался к своим ощущениям. – Несдешний, что ли? Да, наверное, так. И никакого желания стать своим. Более того, страх. Страх, что, не дай бог, станет».

Максимов несколько раз ловил на себе быстрые изучающиееще взгляды седовласого. За себя не беспокоился, сколько не смотри, ничего подозрительного не заметишь. Давно овладел искусством растворения в окружающей обстановке. Он умел не играть, а становиться своим. Ровно на столько, на сколько нужно. И держать себя новым так долго, как это необходимо.

«Меня даже в тифозном бараке не вычислишь», – Максимов подавил улыбку.

Седой слишком суетливо заелозил вилкой по картонной тарелке.

Максимов незаметно проследил его взгляд. Сомнений не было, седовласый наблюдал, как от кучки "оружейников" отделилась та самая закомплексованная парочка и стала наискосок пересекать рынок.

Дав им дойти до первого ряда прилавков, седой выплюнул недожеванный кусок, вытер губы тыльной стороной ладони и пошел к куче ящиков у дальнего забора. Парни, как по команде, развернулись и, толкаясь меж рядов, двинулись за ним.

По-волчьи острым чутьем Максимов ощутил опасность. Он пробежал глазами по окружающим рынок высотным домам: в любом окне мог сидеть наблюдатель. Если велась оперативная съемка "биржи", то сегодня же вечером, в лучшем случае – завтра утром, фото его физиономии украсит рабочий стол какого-нибудь опера – и пошло-поехало!

Максимов не сомневался, что по рынку работа велась; местный опер имел полную информацию на всех основных "биржевиков" и их клиентов. Но он не сомневался и в том, что "биржа" переживет не одного опера; пока начальство не спустило сверху заказ, опера и "биржа" без лишней надобности старались не нарушать "кодекса поведения". Под плановые задержания подставлялись чужаки и мелкота, дела крутили тихо, без шума, мешавших всем чрезмерной активностью стукачей незаметно, через несчастные случаи, выводили из игры.

Максимов зашел за шашлычную, перелез через забор и, мягко спрыгнув на землю, огляделся. Ничего подозрительного. Можно было уходить, но что-то шевельнулось внутри и, до конца не отдавая себе отчет, повинуясь только чутью, он бросился вокруг забора туда, где по его расчетам должна была стоять гора ящиков.

Успел. Они уже собирались расходиться. Максимов, сдерживая дыхание, припал к мокрым доскам, ухватив последние фразы.

Говорил седой:

– Двух магазинов хватит, не Кремль брать идете. Запомните номер машины, М 391 ОГ 77, белая "девятка". Будет ждать на прежнем месте. Не опаздывать, будет ждать ровно десять минут! Доставит вас до Зоологической, у водителя есть ночной пропуск. Если опоздаете, сами пройти не пытайтесь, свинтит первый же патруль. На Зоологической он передаст вам оружие. Ровно в 00.32 вам откроют "коридор". В Домене вести себя тихо. В засаде сидеть ровно до 5.00.

– А если никто не придет?

– Тогда, не играя в героев, срочно отходите. "Коридор" на выход откроют в 5.32 ровно. Не успеете, сбрасываете оружие, прячьтесь до конца комендантского часа. Утром позвоните по телефону, номер, надеюсь, запомнили, и за вами приедет та же "девятка". Бог даст, вытащим вас из Домена. Попадетесь, молчать до последнего. Предателей никто не любит и не ценит.

– Не бойтесь, живыми не дадимся. Поймают, лучше язык откусить, чем своих продать!

– Верю, соратники. Молодые еще, а думаете правильно. Вопросы есть?

– Нет.

– У тебя, соратник?

– Тоже, нет.

– Тогда, все. Быстро уходите. Да хранит вас Господь!

Максимов еще не переварил услышанное, как за забором пропел тональный вызов и раздался характерный шелест работающей рации.

Оперативная обстановка

Контроль радиоэфира

Закрытая частота ГСБ РФ

– " Ястреб", ответьте "четверке"!

– На приеме.

– Я свободен.

– Где "малыши"?

– Уже у ворот рынка.

– "Четвертый", быстро уноси ноги!

– Сколько у меня времени?

– Долго вошкался. Осталась минута. Дальше, как учил. Конец связи!

– Твою бога-душу-мать, щенок поганый! – выругался седой мужичонка.

«Вот так о н и работают: сначала создают террор, потом с ним мужественно борятся. Старо, как мир, зато эффективно», – подумал Максимов.

Первым желанием было лупануть сквозь доски в спину седому, Максимов хорошо чувствовал, где он стоит. Подождал, надеясь, что тот сиганет через забор, тогда с превеликим удовольствием завалил бы его голыми руками. Но седой, как назло, пошел к воротам.

Максимов бросился вокруг забора, к воротам уже не успевал, побежал в ту сторону, где местные пробили лаз.

Заглянул в дыру между досками. Так и есть, о н и уже были на рынке. Передовой отряд, все, как инкубаторские, одетые в однотипные цивильные шмотки, под которыми легко угадывались армейские повадки, согласованными ходами брали в полукольцо "биржу".

Максимов свистнул. Мальчишка, копавшийся в мусорном баке поднял чумазую мордашку.

– Чего? – голос хриплый, то ли от простуды, то ли успел прокурить.

– Дело есть, вали сюда.

– А денег пришлешь? – Юный бомж оценивающе посмотрел на Максимова. Как бродячая собачка, прикидывая в уме, дадут ли очередного пинка или свершится чудо и бросят кусок мяса.

– Будут тебе деньги, давай сюда, говорю! – как можно убедительно выкрикнул Максимов.

Мальчишка спрыгнул с бака, подошел к лазу. Держался на расстоянии, видно жизнь уже научила никому не доверять.

– Сперва деньги покажь, потом ля-ля, понял? – с независимым видом произнес он.

Максимов выгреб из кармана карточки на продукты, скатал разноцветные листки в комок и бросил мальчишке под ноги. Тот моментально, как голодная собака кость, подхватил их в воздухе.

– Ого! Ты, дядь, наверно, с дочкой генерал-губернатора трахаешься? – Карточки тут же исчезли в кармане его куцей курточки.

– Рви на "биржу", скажи мужикам, сейчас облава будет!

– Врешь! – выдохнул мальчишка.

– Беги, говорю! Назад не возвращайся, уходи через забор. Пошел!

Мальчишка, слава богу, поверил и припустил, прыгая через лужи, к "бирже".

Сзади заревели моторы, на улицу с двух сторон вползали армейские "ЗИЛ"ы.

Максимов во весь опор бросился через дорогу, нырнул в подоротню. В гулком колодце двора перепуганными птицами металось эхо криков, рявкающих команд и рева перегретых движков.

Бежать дальше было бессмысленно. Бегущий еще более подозрителен, чем затаившийся. Наверняка, рынок был оцеплен несколькими кольцами. Все вырвавшиеся из облавы будут просеяны сквозь их сито, избиты и брошены в кузова для последующего детального разбирательства.

Он рванул дверь подъезда и прыжками понесся вверх по лестнице.

На верхнем этаже остановился. Перевел дух и наскоро осмотрелся. Дверь квартиры слева можно было снести с петель одним ударом ноги. Дальше – или превратить ее во временный ДОТ, или балконом уходить в соседний подъезд. В зависимости от обстановки. Лесенка, упирающаяся в чердачный люк, – еще один выход из западни. Замок на люке – ерунда. Один выстрел – и путь свободен.