Кирилл, со своей стороны, не дремлет, зорко вглядываясь в темноту. Несколько раз он наклоняется к земле. Чутьем искателя он открывает многочисленные следы лошадей в помятой траве, которых насчитывает до пятнадцати. Для нас становится очевидным, что каннибалы украли их у нас, а мы, в поисках друзей, и не заметили этого.

Проходит с четверть часа… На пути встречается холм. Мой Мирадор начинает глухо ворчать — верный знак, что дорога подозрительна. Я зорко вглядываюсь вдаль. Что это? Впереди нас ровно светятся огоньки, около двадцати. Стволы это деревьев или что-то другое?.. Неужели?! Да… нет сомнения — это сборище ужасных обитателей австралийских лесов.

Мы останавливаемся и уже думаем возвратиться к своим, в лагерь, так как цель нашей экспедиции достигнута, но неожиданное обстоятельство разом изменяет это решение.

Мирадор, до сих пор тихо бежавший впереди меня, вдруг сильно рванулся. Привязь осталась в моей руке, и он с глухим ворчанием бросился вперед, как раз к тому месту, где горели огни. Почти в то же время лес озарился ярким светом. Вместо мерцавших огней вспыхнули огромные костры деревьев.

Нельзя терять ни минуты. Моя собака, вероятно, вызовет тревогу среди дикарей. Вперед! Каждый пришпоривает лошадь.

Дорога ясна, как днем. Свет настолько силен, что, я думаю, виден даже из лагеря. Лес весь в огне. Пожар со страшною быстротою распространяется среди резиновых деревьев. Пропитанные горючими веществами, ветви и стволы вспыхивают, подобно сухой лучине. Пламя огромными языками вырывается со всех сторон. Облака едкого дыма носятся в воздухе. Лес представляет собой какую-то гигантскую раскаленную лечь!..

Какое потрясающее зрелище! Что готовит оно нам?

— Вперед, друзья! — кричит прерывающимся голосом Робертс.

Верзила англичанин неузнаваем. Куда только девалась его британская флегматичность?! Это демон-мститель! Обнаженная голова, красное платье, в обеих руках револьверы и искаженное гневом лицо придают ему устрашающий вид. Не разбирая ничего, он бешено вонзает шпоры в бока своего скакуна. Благородное животное, не привыкшее к такому обращению, испускает жалобное ржание и летит подобно урагану.

— Вперед! — кричит Кирилл, пригнувшись к шее лошади и тоже пришпоривая ее.

Эти два гиганта в их неудержимой ярости кажутся выходцами с другого света. Они несутся, как буря, презирая все препятствия и далеко обгоняя других. Следом за ними галопирую я, сбоку от меня Том, невзрачная фигура которого, в сравнении с огромной лошадью, придает ему вид обезьяны. Сзади нас несутся наши конвойные. С виду это бесстрастные истуканы, но горящие глаза их опровергают подобное сравнение.

Быстро сокращается расстояние, отделяющее нас от дикарей. Вот они уже недалеко. Наконец мы врываемся в самую середину толпы разбойников, беснующихся около зажженных костров. Дикари раскрашены белою краскою — цвет войны. Белые линии резко обозначались на их черном теле, и они производили впечатление настоящих скелетов. Это была действительно «пляска скелетов», традиционная прелюдия пред началом ужасного пира. Около дикарей валялись трупы наших лошадей. Их мясо жарилось на кострах, а хвосты развевались на головах диких. Наконец, при свете костров, мы увидали и наших пропавших товарищей. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы угадать, к чему их готовили. Уже и каменные топоры были занесены над их головами.

Крик ужаса вырывается из наших грудей. Испуганные разбойники останавливаются. На секунду стихают их адские крики: дикари остолбенели при виде белых мстителей! Вдруг яростное рычание-нарушает молчание. Это голос Мирадора. Храбрая собака смело бросается в самую середину врагов и хватает за горло первого встречного. Мы бросаемся за Мирадором. Начинается ужасная резня. Мы топчем врагов лошадями, рубим топорами; наши револьверы изрыгают град пуль.

Страшные удары сыплются направо и налево. Дикари валятся как подкошенные

Лес, обыкновенно спокойный, вновь оглашается предсмертными хрипами умирающих, стонами раненых и диким воем оставшихся в живых. Оправившись от потрясения, разбойники хватаются за свое оружие. Страшный бумеранг со свистом разбивает ноги лошади Робертса. Почти в то же мгновение удар каменного топора валит на землю лошадь Кирилла. Мы делаем отчаянное усилие, бежим к нашим дорогим жертвам и группируемся около них вчетвером, то есть я, Том и два конвойных. Том мигом соскакивает с лошади и перерезает веревки, связывавшие пленников, возвращает долг своему хозяину.

Мощная фигура майора выпрямляется. Ура! Теперь он может, по крайней мере, умереть, как солдат. Но сперва черномазые бандиты узнают, что такое его месть.

Вперед! Нет пощады людоедам! Майор, сэр Рид, канадец и Шаффер хватают все, что попадается под руку, и с яростными криками кидаются в бой. Даже девушки воодушевляются: храбрая Кэлли вытаскивает из костра горящую головню и бросает ее прямо в лицо одному черному; тот с воем отбегает назад.

Мы окружаем обеих женщин, готовясь защитить их своими телами.

В нескольких шагах от нас сражаются пешими Кирилл и Робертс. Геркулесовская сила моего друга удесятеряется его бешенством. Его тяжелый карабин, которым он действует как дубиной, сокрушает все встречное. Страшные удары сыплются направо и налево. Дикари валятся как подкошенные. Что касается Робертса, то опасность возвратила ему хладнокровие: он держит себя как на дуэли. Меткие револьверные выстрелы поражают врагов. Когда же заряд патронов истощается, он запускает свое оружие в голову последнего врага, который с разможженным черепом падает навзничь, и поднимает свой топор, подвешенный к седлу. Холодное оружие в его могучих руках производит еще большее опустошение в рядах разбойников. Вдруг ловко пущенный бумеранг вдребезги раздробляет ручку топора, и храбрый лейтенант, потеряв равновесие, с разбега падает на землю. Дикие с торжествующими криками толпой устремляются на него. Не тут-то было! Достойный джентльмен живо поднимается и, как комаров, стряхивает с себя насевших бандитов.

— Тысяча громов! — вскрикивает Кирилл, удивленный таким оборотом дела. — Вот ловко! — сам же он работает своим страшным карабином, от ударов которого головы дикарей лопаются, как глиняные горшки. Однако, несмотря на всю силу этих двух богатырей, дикари не отступают: наша малочисленность постоянно воодушевляет их. С прежнею яростью они кидаются на нас, размахивая бумерангами и копьями. Передние ряды падают под нашими ударами, задние без жалости проходят по телам погибших. Атаки следуют одна за другой беспрерывно. Между тем пожар затихает. Только одни костры продолжают освещать битву, но и они скоро, за недостатком пищи, начинают гаснуть. Проходит с полчаса… От костров остаются одни уголья, а потом и одна зола. Мы снова погружаемся в темноту. Впрочем, моих товарищей это нисколько не смущает: странное действие атропина все продолжается, им даже проще, так как, сами отлично видя в темноте, для врагов они стали неуязвимыми.

Однако ни это обстоятельство, ни наши отчаянные усилия, ни чудеса храбрости Робертса и Кирилла не могут спасти нас от поражения, если только судьба не переменится. Мы совершенно измучены. Усталость против воли овладевает членами, ноги не слушаются, руки не поднимаются, наконец, дают себя знать раны, правда легкие, но зато многочисленные. Холодный пот, предвестник смерти, прошибает всех. Мы смерти не боимся — сколько раз приходилось каждому из нас глядеть ей прямо в лицо. Но быть убитым подобно животному на бойне и потом идти на съедение к черномазым разбойникам! Боже! Кого это не устрашит?! К тому же, если бы мы были одни!.. Может быть, какой-нибудь счастливый случай дал бы нам возможность ускользнуть на двух оставшихся лошадях, но как это сделать при двух несчастных девушках? Что с ними будет? Конечно, мы поклялись защищать их до самой смерти. А после? Когда все защитники их падут, что станется с беззащитными женщинами? Они сделаются добычею двуногих животных?! Никто не мог думать об этом без содрогания.