Паши бесстрастные, но благоразумные англичане берут каждый по вилам, на которые набрасывают покрывало. Этой баррикады совершенно достаточно, чтобы остановить летящий дротик или бумеранг.

По бокам от импровизированных саперов становимся мы, готовые с оружием в руках поддержать их. Между тем опять уставились на нас черномазые рожи, с их отвратительным звероподобным выражением… Ба! Да это в самом деле наши знакомые! Вон и подарки наши видны: у одного красный колпак, у других обрывки материй. Да… да… они хотят возобновить нападение. Вот красный колпак подает сигнал… Постойте же, друзья, будете помнить нас! Пли!

Раздается десять выстрелов… Полдюжины дикарей с воем валяется на землю, остальные разбегаются во все стороны. Урок преподнесен, они отошли подальше.

Пользуясь удобным случаем, наши саперы снова хватаются за лопаты. Работа кипит в их умелых руках. Но зато и время бежит. Работники удваивают свою энергию. Тяжелый пот градом струится по их лицам. Но никто не жалуется, не думает отдохнуть. Что касается нас, то мы бодрствуем рядом с оружием в руках. Дула ружей обжигают нам руки, горячий песок нечет подошвы, и все-таки нельзя и думать о том, чтобы оставить пост, так как черные внимательно следят за малейшим нашим движением.

Уже три часа пополудни, а работа еще не кончена! Проходит еще несколько томительных минут… Наконец широкая яма вырыта. Остается только столкнуть в нее камень. Мы дружно начинаем толкать огромный монолит, напрягаем все усилия… Напрасно! Камень остается недвижим. Что делать? Неужели столько труда потеряно понапрасну?! Нет, никогда…

Остается последнее средство — взорвать камень порохом. Сказано — сделано. Подкладываем бочонок пороха, зажигаем фитиль и сами отходим в сторону. Проходит минута мучительного ожидания… Огонь бежит по фитилю… Ближе… Ближе… Страшный взрыв потрясает землю. Поднимается целое облако дыма… Мы бежим вперед… Ура! Брешь сделана! Камень в расселине! Дорога впереди свободна!..

Караван выстраивается в ряд и медленно двигается вперед. Мы с ружьями наготове следуем за ним. Но черные, понимая опасность шутки с нами, держатся на почтительном отдалении и скоро совсем исчезают.

— Так-то лучше, друзья, — говорю я им вслед. — Счастливого пути, черномазые молодцы!

Наши лошади чуют близость воды.

Еще полчаса…

Вот и благословенный лес! Каменистая пустыня пройдена: мы попадаем на мягкий дерн. Вот тень, вот и вода!

Все бросаются к свежему, чистому источнику. Он около шести аршин в поперечнике, глубок, края исчезают под массою прекрасных цветов. Зеленоватое дно виднеется сквозь воды… Какое счастье!

Каждый начинает пить с наслаждением, медленно, небольшими глотками. Нужно перенести мучения жажды, подобные нашим, чтобы оценить всю прелесть свежей, кристальной воды. Какое удовольствие испытываешь, когда холодная струя освежает разгоряченную кровь!

Однако увлечение водой не должно заходить далеко. Что касается, по крайней мере, меня, то я на горьком опыте узнал это, когда в Индии едва не умер, напившись холодной воды в сильную жару. С тех пор я стал умереннее, вот и теперь довольствовался несколькими каплями кофе, оставшегося в бутылке, да листом эвкалипта. Тому, как настоящему дикарю, были неведомы ни голод, ни жажда. Прошло с полчаса. Я достаточно охладился и решил, что теперь и мне можно испить воды. Но лишь только я поднес пригоршню к губам, как сзади раздался испуганный крик.

Я с удивлением оборотился…

Страшная картина. — Загадочное сумасшествие. — Я открываю причину. — Дьявольская выдумка. — Целительный сок. — Калабарские бобы. — Удачный эксперимент. — Приготовления к защите. — Пробуждение. — Ночная битва. — Наше положение становится критическим. — Картечный выстрел. — Победа. — Где же Робертс и Кирилл? — Мои спутники начинают походить на кошек. — Ужасное известие.

Картина, представившаяся моему взору, поразила меня. Мисс Мэри, бледная, с дико блуждающими глазами, с растрепанными волосами, билась о землю, испуская сдавленные стоны. Около нее бегали в состоянии полного сумасшествия майор, Кроули и Робертс. Глухие бормотания срывались с их дрожащих губ. Ужасные судороги сокращали мускулы лиц. Тоскливые взгляды были бессмысленны.

— Что с вами, господа? — растерянно спросил я, удивленный этой внезапной переменой.

— Я страдаю! — со стоном отозвалась девушка. — Грудь моя горит!.. Боже мой! Умираю!.. Дядя, Дик, Эдуард!.. Помогите!..

Идиотский смех безумных был единственным ответом на ее мольбу.

Большинство наших слуг находилось в том же непонятном состоянии безумия. Что это такое? Мне начало уже казаться, что я нахожусь в сумасшедшем доме. Сам я не обезумел ли? — спрашивал я себя, чувствуя, что рассудок мой начинает помрачаться. Мое смятение усиливается при виде наших животных, тоже впавших в таинственную болезнь. Они рвутся, мечутся, катаются по земле. Белая пена вскипает на их губах…

Я окончательно теряюсь… Впереди Робертс, как эпилептик, хватает ртом воздух, хохочет и в конвульсиях падает на землю, пораженный глубоким обмороком. Сзади слышится раздирающий душу голос Кирилла, моего бедного Кирилла:

— Брат мой! Я горю… В глазах темнеет…. Ох! Смерть моя!..

— Monsieur Буссенар, — стонет Мэри, — ради Бога, не покидайте меня!.. Я задыхаюсь!.. Мне давит сердце!.. Свет режет глаза!..

Тут стоны страдалицы смолкают, сменяясь обмороком.

В чем же, наконец, причина всего этого? Я наклоняюсь над девушкой, машинально приподнимаю сомкнутые веки и в изумлении отступаю: зрачок расширен втрое более обыкновенного…

Теперь для меня все становится ясным; пелена спадает с моих глаз.

Я подхожу к Кириллу, Робертсу, к остальным — у всех одно и то же. Сомнений нет — они отравлены! Это внезапное безумие, бред, конвульсии, желудочные боли и особенно светобоязнь — все подтверждает мое предположение. Признаки отравления прямо указывают на причину: только одно растение производит подобные действия — это белладонна. В противном случае, если мне не удастся найти единственного противоядия, несчастные погибли… Да, белладонна, — вот и кусты ее, в изобилии растущие кругом.

— Почему же я не потерял рассудка? Почему только двое: Том и я, — не поддались яду?

— Вот, посмотри; господин, — говорит Том, бросая огромную связку растений

— Том, — обращаюсь я к старику, указывая на замеченные мною стебли белладонны, — ты видишь эти красные ягоды: никто не ел их?

— Нет, нет… Ах! Мой все понимает! — вдруг вскрикивает он и, как безумный, бросается в самую глубь источника.

Прошло полминуты томительного ожидания. Мое сердце учащенно билось: неужели он погиб? Нет, слава Богу! Вот вынырнула черная голова; ко мне протягивается рука дикаря. Наконец и сам он, весь в иле, выпрыгивает на берег.

— Вот посмотри, господин, — говорит он, бросая к моим ногам огромную связку растений, с которых сочится зеленоватая жидкость.

— Подожди, еще!

Том снова бросается в воду и вытаскивает новый пучок. В третий, четвертый раз повторяется то же самое: каждый раз старик приносит новую вязанку ядовитого пасленового растения.

Тогда я догадываюсь обо всем. Чернокожие, не имея возможности силою одолеть нас, отравили источник, бросивши туда связки дурмана и белладонны. А чтобы ничего не было заметно, они придавили их ко дну камнями…

Однако нельзя терять времени. Скоро 7 часов вечера: через два часа наступит ночь. Негодяи, надеясь на успех своей дьявольской выдумки, наверное, не замедлят явиться к нам. Нужно приготовиться к нападению. А мои товарищи в самом беспомощном состоянии. Они мечутся в бреду, просят пить, а как их допустить к смертоносному источнику? Я должен употребить силу, чтобы помешать им пить отраву. Что делать? Разве послать Тома искать новый ключ? Но как мне одному справиться со всеми больными? Я в растерянности…