И так мы отбыли. Мне придется находиться в клетке до прибытия в Лулах. Там я сбегу, и все будут сочувствовать бедной Во Лиа, у которой сбежал дрессированный зверь и которой теперь придется умирать с голоду в джунглях с несъедобной жизнью. А я… у меня в Лулахе кое–какое дело.

— А ей можно доверять? — шепнула Диана. — Она может выдать тебя за награду. Боюсь, ее уже назначили.

— Она, как и Жу Шао, рассчитывает на куда более весомую награду, если нам удастся наша затея. А почему нет? Тогда откроются огромные средства, да и путь к звездам.

— Если нам удастся — что? Ты на стороне императора Герхарта? Зачем? Предотвратить гражданскую войну? Поздно, она уже началась. А вдруг Олаф Магнуссон окажется на этом месте лучше? И что мы вообще можем сделать, мы, застрявшие на Дедале, что изменит хоть что‑нибудь?

Она, забывшись, перешла на англик.

— Т–с-с! — прошипел Таргови. — Иди с миром. Поговорим потом.

Он устроился на подстилке и притворился спящим.

Диана ощутила чье‑то присутствие. Обернувшись, она увидела, что к ней, спустившись с палубы, подходит молодой человек.

— Привет! — окликнул он. — Я думал, что вы на палубе, наслаждаетесь видом и свежим воздухом. Что такого интересного в этой живности?

Диана поднялась и вышла из‑под навеса.

— Я просто раньше таких не видала, — ответила она. — Даже не знаю, с какой оно планеты. А вы?

— Тоже нет. Во Лиа на вопросы отвечает уклончиво. Может быть, их запрещено вывозить.

Молодой человек улыбнулся. Был он действительно молод и с виду симпатичен.

— Слушайте, не хотите пройтись по палубе? Такой прекрасный вечер. У меня сна ни в одном глазу.

— И у меня тоже почему‑то, — согласилась Диана.

Они вышли на палубу.

— Нам всем следует получше познакомиться, — сказал он. — На этом судне нам еще очень долго вместе плыть. Могу вам показать все порты по дороге, если захотите, и Лулах, когда дойдем. Мне это было бы приятно.

— Большое спасибо, — улыбнулась Диана.

Пофлиртовать будет неплохо, если не выходить за рамки.

А кроме того, можно узнать что‑нибудь полезное.

За дюжину световых лет отсюда сияли два голубых гиганта-солнца, составляющие альфу Креста. Даже их изображения на экране оставляли длительный послеобраз, и было опасно смотреть на них незащищенным глазом.

Но ближе была более непосредственная опасность, там, где экспедиционный корпус мерсейцев столкнулся с терранской флотилией, которой, на свое несчастье, случилось оказаться у него на пути. Синтас Гадрол из ваха Инвори, прозванный Пушечной Броней, откомандированный с дредноута «Ардвир», поставил западню и постарался нанести как можно большие повреждения, прежде чем теснимая численно превосходящим противником имперская флотилия смогла оторваться и удрать. Где взрывались ракеты, там зажигалась на мгновение ужасающая красота новых звезд. Где взбухало розовое клубящееся облако, быстро растворяясь в черноте, там погибал корабль. На триллионы километров раскинулось в космосе поле битвы.

Но это была лишь акция сдерживания, прикрытие для эскадры, проскользнувшей незаметно и направляющейся к истинной цели на предельной псевдоскорости. Канриф Брайадан Скорая Стрела из ваха Халлен час за часом глядел на желтый клуб с остриями света, пока на исходе пятого часа он не стал ярче альфы Креста и не превзошел ее по размерам. Несмотря на свою кличку, вполне заслуженную дома, Брайадан умел сохранять спокойствие сколько надо: он вышел на охоту. Странными вибрациями, пронизывающими до костного мозга, проходили сквозь него импульсы энергии, несшей крейсер «Тринтаф». В потоке воздуха из вентиляционного отверстия — холодном, потому что дом синтаса был на арктическом берегу океана Дикого Простора, — угадывался запах озона и машинного масла. Мигали сигнализаторы, щелкали счетчики, экраны дисплеев вспыхивали и гасли в этой пещере — рубке управления. Операторы, сидевшие на своих местах, обменивались только необходимыми словами, но их, казалось, не говорили, а выпевали, как в мечте о будущем триумфе.

Когда крейсер и его армада вошли в кометное облако, Брайадан стукнул по кнопке интеркома. Появившееся на небольшом экране лицо принадлежало юноше с зеленым цветом лица, но с примесью легкой желтизны — наследие лафдиганских предков. И он был удивлен.

— Впередсмотрящий! — воскликнул афал Урох из ваха Руэт. И тут же, приложив руку к груди и щелкнув хвостом по сапогам в формальном салюте, добавил: — Жду приказов капитана!

— Во имя его превосходства ройдхуна, — столь же формально ответил Брайадан. — Вы готовы?

— Да, впередсмотрящий. Команда готова и горит рвением. Хочет ли канриф сказать нам нечто новое?

— Да и нет, — Брайадан наклонился вперед. — Я хочу подчеркнуть некоторые подробности вашего задания. Вам поручается самое важное дело во всей операции. Если вы выполните его как следует, велика будет сердечная радость.

Урох позволил себе улыбнуться:

— Храйх, меня прозвали «Счастливчиком» не за просто так.

— Никак не задевая вашу честь, — сказал Брайадан, подбирая слова, — напоминаю вам, что молодые и честолюбивые офицеры иногда не различают храбрость и опрометчивость. Согласно вашему послужному списку вы были выбраны для данного задания. Однако до сих пор ваши действия требовали больше решительности, чем мудрости. Не то чтобы ваше решение было когда‑либо неразумным — в тех конкретных обстоятельствах, в которых вы действовали. В этот раз обстоятельства будут другими. В наших руках не меч, а скальпель хирурга. В вашем случае особенно важно их различать. Бог один знает, как выйдет на самом деле. Вас могут застигнуть врасплох, в отчаянном положении, и у вас будет искушение пустить в ход всю огневую мощь — ибо вы отвечаете за ваших подчиненных, тем самым за их жен и детей. Или вы можете увидеть, как противник раскрылся, подставляя себя под полный разгром. В обоих случаях, афал, вы устоите перед соблазном. Умрите, если будете должны, умрите со всеми, кто верил вам, или возвращайтесь без успеха, если придется, и живите годы и годы под презрительными взглядами ваших братьев–офицеров, объясняться с которыми вам будет запрещено, но ограничьтесь точно той задачей, которая вам поставлена.

Легкая перемена цвета и позы, почти незаметное движение губ, обнаживших зубы, — все, что выразило чувства Уроха.

— Есть, впередсмотрящий!

Брайадан сделал жест признательности — редкий у старшего по отношению к младшему — и смягчил тон:

— Повторяю, афал, мое уважение к вашей репутации — высочайшее. И таково же мое уважение к вашему разуму. Разве иначе утвердил бы я вас на это задание? Если угодно Богу — а я в это верю — вы вернетесь покрытый славой. Да, мы не сможем объявить об этом на всю Вселенную — но будут знать равные вам, а может быть — и ваш ройдхун.

Боль на лице сменилась строго сдерживаемой радостью.

— Это я должен был сказать и потому именно к вам обратился, — говорил далее Брайадан. — Перед потерей связи с главными силами синтас Гадрол передал сообщение. Корабли–разведчики доложили о подходе терранских подкреплений, но таких небольших, что мы их можем оттеснить. Если на выполнение нашей задачи понадобятся дни, то так и будет — раньше противник не сможет подтянуть такие силы, что вынудили бы нас отойти. Так что, афал, время у вас есть. Перед принятием решения исследуйте все возможности. Помните, что как бы ни была полезна наша работа, она лишь часть скрытого пока пути, по которому ведут нас наши командиры. Судьба Расы решается на миллионы лет вперед. Доброй охоты, афал!

— И вам, впередсмотрящий! — ответил Урох.

Мелькнуло его торжествующее лицо, и экран погас.

Мерсейцы вошли на гипердрайве в гравитационный колодец солнца Горзуна так глубоко, как только могли. Вернувшись в релятивистское пространство, они обладали тщательно согласованными внутренними скоростями, нацеленными на обитаемую планету системы. Зазор они прошли меньше чем за три часа с таким торможением, что живая ткань была бы размазана в молекулярный слой, если бы не внутренние поля.