Наверняка вдова, возвращается домой после трудового дня.

Эмили решительно пошла дальше. Она — принцесса Хольстайн-Швайнвальд-Хунхофа, сделана из крепкого немецкого материала, и ее не напугать какой-то йоркширской мышкой-вдовой, следующей за ней по пятам.

Следующей по пятам.

Следующей по пятам.

Эмили сунула онемевшую от холода руку в карман платья, где в ножнах лежал тонкий стилет. Мисс Динглеби показывала им, как его использовать («кожа намного толще, чем вам кажется, мои дорогие, поэтому с силой режьте шею наискосок»), и Эмили прилежно практиковалась в этом движении. Вытащить из ножен, метнуться, полоснуть. Вытащить из ножен, метнуться, полоснуть. Разумеется, ключ к успеху — неожиданность. По словам мисс Динглеби, неожиданность — ключ ко всему.

Впереди замаячила белая громада здания. Эмили облегченно выдохнула. Наконец-то отель. Вдоль подъездной дорожки и на крыльце зажжены лампы, отбрасывая жутковатые бело-голубые лужицы света. Сзади внезапно послышался стук копыт, грохот колес, предостерегающий оклик кучера. Мгновение спустя мимо, подпрыгивая, промчалась карета, заглушила шаги вдовы и завернула к отелю.

Перед подъездной дорожкой начиналась тропинка к заднему саду. Эмили резко завернула, прошла сквозь черные кованые ворота и зашагала по аккуратным плиткам, напрягая ноги под тяжелой шерстяной юбкой.

Дорожка была не освещена, по краям ее росли молодые деревья. Эмили вдыхала замерзшую тишину, чувствуя приближение снегопада. Ветви деревьев слабо светились, отражая свет огней отеля, и напоминали пальцы скелета. С парадного крыльца доносился высокий заливистый смех, оборвавшийся, когда закрылась дверь. И тут Эмили услышала совершенно определенное, не вызывающее сомнения клацанье женских полуботинок по плиткам мостовой.

Она быстро устремилась вперед, сжимая в кармане стилет. Только бы успеть добраться до черного входа. Через сад, через подъездную дорожку, мимо конюшни — нужно-то всего пару минут.

Эмили еще ускорила шаг. Плитки лежали неровно, оставленные садовниками в художественном беспорядке, и ее каблук зацепился за край одной из них. Она споткнулась, качнулась вперед, удержалась на ногах и торопливо пошла дальше.

Сзади послышался резкий голос:

— Мэм!

Эмили побежала, но тут мир дернулся, взметнулся, и она с грохотом ударилась о землю.

— Мэм! Мэм!

Эмили не стала дожидаться. Она с трудом поднялась на ноги, вытащила из кармана стилет и взмахнула им.

— Мэм, вы что?!

Голос высокий и удивленный. Незнакомка остановилась в нескольких футах от нее, откинув вуаль, но ее лицо оставалось в тени. Она вытянула перед собой руки, словно умоляла.

— Кто вы такая? — задыхаясь, воскликнула Эмили.

— Да никто, мэм! — Незнакомка сделала шажок назад, на ее лицо упал свет из отеля, и Эмили увидела молодое лицо и широко распахнутые изумленные глаза.

— Вы меня преследовали!

— Нет! То есть не специально! Я… у меня тут дело, вот и все. — Незнакомка кивнула на здание отеля.

— Дело! Какое еще дело? — Эмили немного опустила руку. В ушах лихорадочно стучала кровь.

Незнакомка выпрямилась.

— Это касается только меня, вот что. Я приличная женщина.

— Да неужели! И что за приличное дело может привести женщину в… — Эмили замолчала, начиная понимать.

— Простите, мэм, но уж не менее приличная, чем вы. — В голосе явственно прозвучала ирония.

Эмили засунула стилет мисс Динглеби обратно в карман.

— Прошу прощения. Вы приехали к мистеру Брауну, так? Последний вторник месяца.

Незнакомка помялась, затем несколько вызывающе произнесла:

— Ну да, верно. Только не пойму, каким боком это вас-то касается?

Эмили всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть ее как следует. В незнакомке определенно имелось некоторое достоинство, она держалась элегантно, но по речи было понятно, что она находится где-то посередине — не аристократка, но и не из рабочих. Одна из множества тех безымянных женщин, что цепляются за респектабельность, когда у них под ногами шатается почва и возникают проблемы с деньгами. Вдова, или незамужняя, или вышла за какого-нибудь пьяницу или негодяя, а то и похуже. Пятьдесят фунтов в месяц от Эшленда спасают ее от нищеты, дают возможность вести довольно комфортабельную жизнь в небольшом домике с несколькими слугами. Это для нее очень важно.

Незнакомка гордо вскинула голову. Восхищался ли этим Эшленд? Насколько хорошо он ее знает? Просто ли смотрел, как она в одной сорочке читает ему книги, или хотел сделать что-то еще? Прикасаться к ней, целовать ее?

В груди поднялась волна ревности, такая сильная и неожиданная, что защипало в горле.

— Боюсь, произошли кое-какие изменения, — сказала Эмили. — Мы с мистером Брауном пришли к пониманию. Начиная с Рождества, я встречаюсь с ним еженедельно.

— Что такое?

— Я имею в виду, что ваши услуги больше не требуются. Мне очень жаль, — добавила она, помолчав.

— Ну, такое… вы меня просто выставили, да? — горестно произнесла незнакомка.

— Все не так. У меня не было намерения… но мы так хорошо поладили…

— Каждую неделю, говорите? — Обтянутые темным плечи незнакомки поникли. Она сцепила руки на животе. — Должно быть, вы ему здорово понравились.

— Об этом я ничего не знаю, — спокойно ответила Эмили. — Он не из тех мужчин, кого легко захватывают чувства.

— Это верно.

Эмили сунула руку в карман. Незнакомка настороженно отшатнулась.

— Нет-нет, — заверила ее Эмили. — Просто… Я не прикасалась к его деньгам. Можете забрать их, если хотите. Тут двести фунтов.

Женщина ахнула.

— Двести фунтов? У вас в кармане, мэм?

— Я не могла к ним прикоснуться. — Эмили вытащила все конверты из кармана и протянула их ей. — Пожалуйста. Возьмите их.

— Я не могу, мэм.

— Пожалуйста, возьмите. Я уверена, что вы рассчитывали на эти деньги. — Эмили снова настойчиво протянула руку.

Незнакомка стояла неподвижно, дышала неровно и как-то стремительно. Изо рта вырывались призрачные облачка пара.

— Двести фунтов, — тихо повторила она. — Конечно, это меня поддержит, да.

— Возьмите. — Эмили шагнула вперед и ткнула конверты в ее сцепленные руки. Незнакомка расцепила пальцы и приняла драгоценный груз.

— Я буду по нему скучать, — сказала она. — Хотя он, конечно, человек странный.

— Да. — Слово будто застряло у Эмили в горле.

— Я всегда думала, что, может быть, если так будет продолжаться… — Незнакомка покачала головой. Вуаль на плечах затрепетала. — Говорите, каждую неделю?

— С Рождества.

Незнакомка повернулась, постояла немного и обернулась. Тени сделали ее лицо странно древним.

— Он когда-нибудь прикасался к вам, мэм? В смысле — по-настоящему?

Эмили выпрямила спину и потуже затянула шерстяной шарф на шее.

— Еще нет. — Она вздернула подбородок. — Но обязательно прикоснется.

Она опаздывала.

Эшленд делал вид, что не слышит тиканья часов на каминной полке. Он подошел к круглому столу — столу Эмили — и взял в руки книгу, выбранную им для сегодняшнего вечера. Совсем новая; он купил ее вчера в книжном магазине, и сейчас, пока бездумно перелистывал страницы, вдыхал запах новых страниц и свежей краски.

Он положил книжку и подошел к окну. Никаких следов Эмили; газовая лампа на заднем крыльце не освещает ее аккуратную фигурку в черном пальто.

Часы безжалостно продолжали тикать. Ей следовало появиться уже десять минут назад. Она пообещала, что прямо со станции пойдет сюда, чтобы он не волновался. Нужно было послать за ней карету, вот что. О чем он вообще думал? Рассчитывал, что темные зимние улицы «Эшленд-спа» приведут Эмили прямо к нему под бочок? Нужно было…

В дверь постучали.

Он повернулся.

— Войдите.

Дверь открылась. На пороге стояла Эмили с завязанными глазами и протянутыми к нему руками в перчатках.

— Добрый вечер, сэр.

— Вы опоздали. — Он собирался наказать ее, заставить выдержать те же несколько минут беспричинной тревоги, которые пережил сам, но вид этих протянутых к нему рук мгновенно прогнал гнев. Эшленд торопливо пересек комнату, взял эти обтянутые лайкой пальцы и поцеловал их.