Шум воды прекратился, из ванной вышла Люси. Из-под ее чепца выбились волосы, кудрявясь от влаги.

— Ну вот! Я приготовила вам полотенце и кусок мыла. Мокрые вещи можете протянуть мне из-за двери. — Она просияла, с надеждой глядя на Эмили.

— Да, конечно. — У Эмили пересохло во рту. Она вошла в ванную и плотно закрыла за собой дверь. Небо, видневшееся в небольшом квадратном окошке, почернело, по стеклу струился дождь. Люси зажгла две свечи — восковые, а не сальные — и положила белое мохнатое полотенце. Похоже, Эшленд хорошо заботится о своих слугах.

Вода плескалась об эмалированные стенки ванны, от нее исходил пар. Эмили вытащила из кармана письмо и торопливо прочла короткие строчки:

Эмили с облегчением выдохнула, только сейчас поняв, что задерживала дыхание. Сестры в безопасности, хотя бы на время.

Она сняла шапку, перчатки и куртку, размотала шарф и расстегнула брюки. Аккуратно поставив рядом со стулом башмаки, чуть приоткрыла дверь.

— Вот, — сказала она, протягивая мокрые вещи Люси.

— Спасибо, сэр. О! И не забудьте нижнее белье, сэр! Я сразу же отнесу его в прачечную.

Эмили снова закрыла дверь и расстегнула длинную волглую рубашку. Ткань упрямо липла к коже, пришлось отдирать. Теперь подштанники. Она перекинула все через руку и приоткрыла дверь на каких-нибудь два дюйма.

— Сэр, я спокойно могу…

Эмили приоткрыла дверь еще чуть-чуть и протолкнула белье наружу.

— Ну вот, сэр. О, какие у вас прелестные руки, сэр, не в обиду будь сказано.

— Спасибо, Люси.

— Так много молодых людей не утруждаются уходом за руками, но ваши такие чистые и красивые, как у леди, мистер Гримсби. Осмелюсь сказать, они, наверное, очень чувствительные, правда, мистер Гримсби?

— Они такие же, как и любые другие руки, Люси. Спасибо.

Люси переступила с ноги на ногу. Эмили понадежнее спряталась за дверью.

— Если вода слишком остынет, вы можете открыть горячий кран, — сказала Люси. — Вы, конечно, знаете, как открывать краны, мистер Гримсби?

Эмили вспомнила ванную комнату у себя дома, где установили новейшее оборудование всего несколько лет назад, в качестве свадебного подарка последней невесте князя. Она была изящной, с фиолетовыми глазами и очень глупенькой, хотя и примерно одного возраста с Эмили.

— Да, конечно, — ответила она.

— Потому что если вы не уверены, я могу показать вам как.

— Совершенно уверен. Спасибо, Люси.

— Вы видели, куда я положила полотенце, мистер Гримсби? Потому что я…

— Да, Люси. Я увидел и полотенце, и мыло, и свечи. Все сделано очень толково. Спасибо. Больше мне ничего не надо.

— Когда закончите, можете позвонить в звонок, мистер Гримсби. Он там, на стене. И я принесу вам ужин прямо в комнату, вкусный и горячий.

— Спасибо, Люси.

Наконец шаги Люси стали удаляться по коридору. Эмили закрыла дверь и привалилась к ней.

Но только на мгновение. Горячая вода манила, исходя паром. Эмили заперла замок на двери и разбинтовала груди. Они выскочили на свободу с таким облегчением, что Эмили пробрало буквально до костей.

На стене негромко тикали часы, чуть перекрывая спокойный стук дождя. Эмили ступила в ванну и опустилась в воду.

От тепла продрогшую кожу начало покалывать. Эмили какое-то время лежала неподвижно, закрыв глаза, согнув коленки и позволив рукам свободно плавать на поверхности. Ванна была небольшая, но достаточно глубокая, так что вода укрывала ее по шею, словно закутывала коконом. Щеки под бакенбардами чесались, ей ужасно хотелось сорвать их, но прежде чем выйти из ванной комнаты, придется прилаживать их снова, а без клея это сделать невозможно.

Господи, как хорошо в ванне! Словно каждый ноющий участок тела кто-то ласкает теплом. Эмили открыла глаза и посмотрела на себя, на укрытое водой женское тело. Груди выскочили на поверхность, соски в прохладном воздухе затвердели. Груди у нее были не особенно большие, но круглые, крепкие, красивой формы, и она радовалась, освободив их от бинтов, которые под рубашкой делали их плоскими. Одной рукой Эмили потрогала правую грудь, обхватила ее ладонью, приподняла, словно округлый островок в воде.

Что бы подумал о них Эшленд, увидь он их сейчас?

Эмили ахнула и отдернула руку. Откуда вдруг такая мысль?

Разумеется, потому что она увидела его на дороге. Направляющимся к своей любовнице, на ежемесячное совокупление. Наверное, сейчас он как раз трогает голые груди той женщины, ласкает их, гладит.

Вот почему она об этом подумала.

Эмили снова закрыла глаза. Она многое знала об акте плотского слияния, гораздо больше, чем могла предположить ее семья. Ну, может быть, мисс Динглеби и догадывалась. Мисс Динглеби видела книги на прикроватной тумбочке Эмили и знала, что за содержание прячется под научными латинскими названиями. Мисс Динглеби даже тайно добавляла книги к стопке. Эмили была любознательной и любила науку, и, разумеется, перерыла всю старую отцовскую библиотеку и отыскала там книги, представляющие огромный интерес для любознательной прилежной девушки, которая ни разу в жизни не целовалась.

Чье девственное тело принадлежало не ей, а государству Хольстайн-Швайнвальд-Хунхоф. Его необходимо было оберегать, а затем использовать в интересах государства.

Которая, прикрываясь спокойной и послушной долгу оболочкой, в душе жаждала приключений.

Ну, теперь у нее есть приключение, верно? Она обрела рискованную жизнь, маскировку, даже книги и возможность учиться. Больше никакой чопорности, никаких церемоний. Никакого отца с неодобрительными взглядами и поджатыми губами, если она не дотягивала до жестких стандартов принцессы Хольстайн-Швайнвальд-Хунхофа. Отец мертв, лежит в усыпальнице собора Хольстайна, а она свободна.

Эмили открыла глаза и посмотрела на свое тело, невинное и нетронутое, женственное, с округлостями в нужных местах, колеблющееся под водой, освещенной пламенем свечей. Интересно, как выглядит любовница Эшленда? Кого предпочитает герцог — высоких богинь или изящных фарфоровых куколок? Стройных или грудастых? Умных или глупых? Разговаривает ли он с леди своим рокочущим голосом, трогает ли ее своими крупными пальцами, целует ли своими покалеченными губами? Или для него это всего лишь сделка, несколько фрикций в определенное место?

Вода остывала. Эмили подумала, не открыть ли горячий кран, но побоялась, что отклеятся бакенбарды. По-этому она просто села и потянулась за мылом.

Какая разница, каких женщин предпочитает Эшленд или как он занимается с ними любовью. Это не имеет никакого отношения к Эмили. Она подумала об этом только потому, что они встретились на дороге, когда он направлялся к своей любовнице, а Эмили по своей природе очень любознательна.

Вот и все.

Герцог Эшленд, вернувшись домой и прикончив свой вечерний бокал шерри одним долгим глотком, шел по коридору к главной лестнице, когда заметил слабый свет, пробивающийся из-за приоткрытой двери в библиотеку.

Это наверняка не Фредди. Фредди мог не спать целую ночь, увлекшись каким-нибудь научным проектом, но предпочитал делать это в комфорте и уединении собственной комнаты.

Значит, Гримсби.

Эшленд собирался пойти дальше по коридору. Неловкое это дело — полуночные беседы с прислугой, и вообще он не в настроении сейчас разговаривать, потому что все еще не снял одежду, промокшую под непрерывным дождем, пока добирался домой из «Эшленд-спа-отеля». Почему он вообще продолжает эту ежемесячную авантюру? Как всегда, он вышел из номера неспокойным, недовольным собой, полным отвращения и тоски и поклялся себе, что это в последний раз. Хотя и знал, что это вранье.

И последнее, что ему сейчас требуется, это общение с другим человеком.

Но правая нога не шагнула вперед, как следовало, и не опустилась на мраморный пол, направляя его тело дальше по коридору. Вместо этого левая рука самостоятельно толкнула дверь в библиотеку.