Тэрри действительно была в преподавательской. Она уснула в кресле, и стопка тетрадей соскользнула у нее с колен, рассыпавшись по полу. На столе возле нее стояла чашка с остатками кофе. Мне жаль было будить ее, но ничего другого не оставалось. Она проснулась сразу же, как только я тихо окликнула ее.

— А-а, Маргарет. Привет. Я думала, вы еще не вернулись.

Я вспомнила, что говорила ей о намерении переночевать в Вашингтоне.

— Решила сэкономить на гостинице, — сказала я. — Тэрри, у меня не работает телефон. Ничего, если позвоню отсюда?

— Ну, конечно. — Она встала, потирая лицо. — Я, кажется, заснула. Не хотите кофе? Я не могу жить без него.

Я сказала, что хочу. Она пойдет готовить кофе, а я тем временем спокойно поговорю с Майклом. Мне не хотелось разговаривать с ним в присутствии кого бы то ни было, хотя Тэрри была единственным человеком, которому я могла бы доверить то, о чем собиралась ему сообщить.

Она взяла свою чашку и вышла, а я подсела к телефону и набрала нужный мне номер. Телефон звонил бесконечно долго, потом я услышала наконец сонный голос Майкла.

Не извинившись за поздний звонок, я перешла сразу к делу.

— Вы сказали, чтобы в случае надобности я звонила в любое время. Мне необходимо поговорить с вами.

— Слушаю.

Я рассказала ему о мешке для трупов. Это не заняло много времени, но пока я говорила, случилось нечто такое, что мгновенно разрушило ту совершенно особую интимность, которая благодаря телефону возникает между двумя людьми, беседующими на расстоянии. Это произошло в самом начале, когда я сказала, что стала звонить ему и обнаружила, что телефон не работает. Я отчетливо слышала, как он прикрыл трубку ладонью и стал, видимо, кому-то что-то объяснять. Мне сразу же стало ясно, что он не один. С женщиной.

И снова я почувствовала себя бесконечно одинокой и беззащитной; затеплившаяся было в моей душе надежда исчезла без следа.

— Маргарет! Алло!

Я сказала, что слышу его, и когда он попросил повторить все только что сказанное мною, я добросовестно исполнила его просьбу.

Потом заговорил он:

— Ясно. Теперь слушайте меня. Прошу вас вести себя так, словно ничего не случилось. Никому ни о чем не рассказывайте. Вы меня поняли? Никому. Вы можете переночевать где-нибудь в другом месте?

Я подумала о комнате Нэнси и сказала, что, вероятно, могу.

— В гостевой номер ни в коем случае не возвращайтесь, — продолжал он. — Там нельзя ничего трогать. Сошлитесь на испорченный телефон. И на меня. Мол, я сказал, что вы там не можете находиться из-за испорченного телефона.

— Но там остались все необходимые мне вещи, — возразила я, — зубная щетка, например.

— Действуйте, как я говорю, Маргарет, — добавил он уже холодным тоном. — Обойдетесь сегодня без зубной щетки. А утром я первым делом разыщу вас. — Он опять прикрыл трубку ладонью и с кем-то поговорил, а потом уже мне, громко:

— Я появлюсь примерно в половине девятого.

Я положила трубку, совершенно забыв рассказать ему об Эллен и о доме номер 11А на Двадцать девятой улице.

Я все еще продолжала сидеть, уставившись на телефонный аппарат, когда вернулась Тэрри с кофе и сандвичами.

— Не знаю, Маргарет, хотите ли вы перекусить, но я ужасно голодна. Вот все, что мне удалось найти на кухне. Вы дозвонились?

Я сказала, что должна была позвонить лейтенанту Доминику. Он просил меня сообщить о моем возвращении.

Тэрри рассмеялась.

— Держу пари, у него к вам сугубо личный интерес.

— Глупости.

— Уверяю вас! Достаточно увидеть, как он на вас смотрит.

Я подумала про себя: «Если бы…», а вслух довольно-таки категоричным тоном заявила:

— Полиция как таковая и отдельные ее представители совершенно меня не интересуют.

Вероятно, мои слова показались Тэрри излишне резкими. Она замолчала, успев, однако, весьма многозначительно улыбнуться, что означало — она мне не верит.

— Он хочет, чтобы я переночевала где-нибудь в другом месте, не в Коптильне, — сказала я и пояснила: — Потому что там испорчен телефон.

Тэрри сказала, что с этим не будет проблем, и снова рассмеялась:

— Может, Артур забыл оплатить счет? — Но сразу же сделалась серьезной: — Господи, да вы же ничего не знаете! Ну, конечно, не знаете!

— О чем именно?

— Об Артуре.

— А что с ним? — Я с ужасом подумала, что произошло еще одно убийство.

— Он бежал из «курятника».

И пока мы пили кофе, она рассказала мне, как было дело. Оказывается, вскоре после того, как я отправилась в Франт-Роял, приехал Майкл с намерением допросить Перселла, но оказалось, что главный бухгалтер покинул кампус.

— Никто понятия не имеет, куда он мог податься, — сказала Тэрри. — Он никому ничего не сказал. Только что был здесь, а через минуту уже и след его простыл. Как позже стало известно, он захватил с собой бумаги, хранившиеся в ящиках письменного стола, и одежду. Вот и вся история. Лейтенант Доминик, кажется, уже приступил к расследованию. Во всяком случае, часа через два после исчезновения Артура прибыло двое полицейских, которые весь день занимались проверкой документов в его кабинете. Но я не думаю, чтобы Артур мог оказаться убийцей, как вы считаете? Нет, такому слабаку это не под силу.

Я слушала Тэрри вполуха, продолжая думать о разговоре с Майклом и о женщине, которая сейчас была с ним.

— Убийцей, говорите? — спохватилась я.

— Да, как вы считаете, может Артур оказаться убийцей или нет?

— Нет, конечно. Я считаю, не может.

Прошлое Перселла, его внезапное исчезновение и учиненная Майклом проверка финансовой документации школы давали основание полагать, что Перселл тоже присваивал себе часть школьных денег. Если так, то не заимствовал ли он их из того же источника, что и Эллен, и не действовали ли они в данном случае заодно? Но если архитектор-консультант Патриция Дженсен — всего лишь подставная фигура, используемая для легализации хищений, то какой же был Перселлу смысл отправлять Эллен чек в Джорджтаун, вместо того чтобы вручить из рук в руки здесь, прямо на месте?

Странно, но почему-то имя Патриции Дженсен казалось мне знакомым.

Спустя полчаса я собралась идти спать. Тэрри вызвалась проводить меня в дортуар Нэнси в одном из корпусов. Она принесла простыни и одеяло, не забыв захватить также и новую зубную щетку. Вручая ее мне, она сказала:

— У меня случайно оказалась лишняя. Я не хочу, чтобы вы отправились в такую даль за своей.

Мы постелили мне постель, и когда она ушла, я с удовольствием забралась под одеяло, как когда-то в школьные годы.

Однако сразу заснуть мне не удалось. Лежа в темноте, я не переставала думать о «ней» — о женщине, которая сейчас была в постели с Майклом. Я представляла ее себе высокой и стройной и, конечно же, молодой и очень красивой. В какой-то момент я одернула себя: он имеет полное право любить кого пожелает. Я постаралась переключиться на воспоминания о годах, прожитых с Джорджем, о том, как мы любили друг друга и как были счастливы. Но все это было совсем в другой жизни, и я снова испытала холод одиночества, как это часто случалось со мной по ночам.

В конце концов я погрузилась в благословенный сон, а когда проснулась, было утро и сквозь открытое окно в комнату нескончаемым потоком вливался солнечный свет.

Проснулась я около восьми. Встала, приняла душ и надела то, в чем была накануне. Что же касается косметики, то мне пришлось довольствоваться тем минимумом, который я всегда носила в сумочке, чтобы увереннее чувствовать себя на людях.

Мое пребывание в «Брайдз Холле» было отмечено множеством неприятных сюрпризов, а в будущем, несомненно, их станет еще больше. Кстати, очередной сюрприз поджидал меня прямо сейчас, за дверью, в образе невысокой, плотного телосложения особы в светло-зеленом полиэстеровом брючном костюме, явно меньшего размера, чем ей требовалось. Лицо грубое, с крупным носом, волосы обильно покрыты лаком. Особа явно злоупотребляла косметикой, в частности губной помадой, так что густо были намалеваны не только губы, но и зубы. И ко всему прочему от нее исходил неистребимо тяжкий запах застоявшегося сигаретного дыма. На вид ей было лет тридцать пять, но с уверенностью сказать трудно. Я обратила внимание на ее коричневые полуботинки. Это был единственный атрибут туалета, как нельзя лучше соответствовавший ее внешности, поскольку во всем ее облике не было и намека на женственность.