Он первым делом внимательно осмотрел новую обстановку и лишь затем остановил взгляд на жене. Рослин почувствовала, как нервное напряжение отзывается настоящей бурей в ее желудке.

— У меня будет ребенок, — выпалила она, чтобы побыстрее покончить с мучившей ее неопределенностью.

Выражение лица Энтони не изменилось ни малейшим образом. Худшей реакции с точки зрения женского самолюбия быть не могло. Мог бы хоть сделать вид, что рад. Если нет, то хоть бы сказал, что недоволен. Выражение недовольства, даже гнев были бы для нее сейчас лучше, чем подобное равнодушие.

— Как тебе повезло, — произнес он иронично. — Твои временные посещения моей спальни, таким образом, заканчиваются.

— Да. Если только…

— Если? — перебил Энтони. — Я далек от того, чтобы нарушать наши правила. Не бойся, дорогая.

Рослин прикусила губы, которые чуть было не раскрылись, чтобы прямо сказать все, что она думает об этих правилах. Но то, что она хотела сказать, до того как он прервал ее, совершенно вылетело из головы. Впрочем, он, как видно, и не хотел ее слушать. А как ей хотелось, чтобы сбылась ее тайная надежда и Энтони сам бы предложил забыть о той сделке, потребовал бы, чтобы она при первой возможности вернулась в его спальню. Нет, судя по его виду, этого не произойдет. Почему? Неужели ему уже все равно?

Рослин отвернулась к окну. То, о чем она решила спросить, волновало ее весьма сильно. Однако задать вопрос удалось совершенно бесстрастным тоном:

— Мне нужна будет комната для малыша…

— Джеймс уезжает через несколько дней. Можешь переоборудовать его апартаменты.

Энтони явно не пожелал воспользоваться предоставленной ему возможностью. Рослин думала, что он предложит другую комнату, ту, что была прямо напротив ее.

— Это ведь и твое дитя, Энтони, — произнесла она, по-прежнему глядя в окно. — Может, ты думал о том, каким бы хотел его видеть? О цвете волос, например… или еще о чем-то?

— Пусть все будет так, как ты хочешь, дорогая. Да, кстати, не жди меня сегодня к ужину. У нас в клубе сегодня мальчишник. Будем отмечать последнюю ночь Джорджа перед прыжком в безумие.

С этими словами Энтони вышел из комнаты. То, что муж мог так резко изменить тему столь важного для нее разговора, а потом и вовсе уйти по своим делам, обидело Рослин. Выходит, что ему малоинтересны и будущий их ребенок, да и она сама.

Наверное, Рослин изменила свое мнение, если бы увидела, как, оказавшись в коридоре, Энтони прижался лбом к холодной стене и замер, стараясь унять душевную боль. Но она не могла видеть этого. Она тоже сидела, не двигаясь, не обращая внимания на катившиеся по щекам слезы. Наверное, никогда в жизни не было у нее на душе так мерзко, как сейчас. И все по собственной же вине.

— Ну что, ты был прав? — спрашивал в этот момент Джеймс, несколько удивленный странной позой брата.

— Да, — ответил, поворачиваясь к нему, Энтони.

— Значит, твоя хваленая тактика не срабатывает, правильно я понял?

— Брось, Джеймс. Посмотрим, что будет дня через два. Это совсем небольшой срок.

— Почему ты просто не рассказала ему обо всем, Рос?

— Я не смогла, — ответила Рослин, делая новый глоток из второго уже за сегодня фужера шампанского.

Они стояли вдвоем в стороне от других гостей, которых пригласила Франсес в дом матери разделить свою радость. Приглашенных было немного: только давние подруги невесты. Ни одним же мужчинам устраивать мальчишники в ночь перед свадьбой. Но и в этой небольшой компании Рослин чувствовала себя одинокой. Праздничного настроения не было, хотя она давно уже перестала сердиться на подругу за ее восторженное принятие предложения Джорджа и искренне желала ей счастья. Но по виду ее сказать этого было никак нельзя.

К сожалению, Франсес приняла скверное настроение подруги на свой счет. Поэтому, собственно, она и отвела Рослин в сторонку, чтобы убедить ее, что та совершенно зря настроена против ее замужества. Единственным способом разубедить Франсес было рассказать ей об истинных причинах своих переживаний, что и пришлось сделать.

— Если бы это было так просто… — попыталась продолжить Рослин.

— А это и на самом деле просто, — перебила Франсес. — Всего-то и нужно, что сказать три слова: «Я тебя люблю», — поверь мне. Три коротких слова, милая, и все твои проблемы уйдут в прошлое.

Рослин покачала головой:

— Между твоей и моей ситуацией, Фран, есть большая разница. Тебе было легко произнести эти слова, потому что Джордж всегда тебя любил, из-за того и вернулся. Энтони же не любит меня.

— А ты сама пыталась сделать что-нибудь, чтобы он полюбил тебя.

— Нет, — поморщилась Рослин. — Если честно, то можно сказать, что я вела себя как последняя стерва.

— Ну на это у тебя были причины, не так ли? Сэр Энтони совершил премерзкий поступок. Но ведь, как ты сама утверждаешь, у тебя есть полная уверенность в том, что сбился он с пути всего один-единственный раз. С учетом этого ты и должна решить, как действовать дальше. Ты можешь намекнуть ему, что готова простить его ошибку, коль она была единственной, и начать все сначала. Но можешь продолжать такую жизнь, какую вы ведете сейчас.

Да, выбор огромный. Но, чем больше Рослин задумывалась над словами подруги, тем сильнее закипало в ней чувство обиды. С какой это стати она первая должна предпринимать шаги к сближению? Энтони даже не извинился и, похоже, не собирается.

— Видишь ли, мужчины, подобные твоему мужу, не могут ждать слишком долго, — продолжала между тем Франсес. — Ты должна понимать, что своим поведением толкаешь его прямиком в руки другой женщины.

— Для этого ему и толчка никакого не нужно, — сердито выпалила Рослин.

В глубине души, однако, Рослин понимала, что в словах подруги есть резон. Если она откажется разделить с Энтони постель, то, совершенно очевидно, желающие спать с ним найдутся. Но она же знала это и тогда, когда настаивала на своем последнем условии. Конечно. Только не хотела признаться самой себе, что это может волновать ее. Но ее это волнует, еще как! Ведь она любит Энтони!

Было около одиннадцати, когда Рослин вернулась домой. Не успела она снять плащ и перчатки, как только что закрывшаяся дверь вновь распахнулась и на пороге появились Энтони и Джордж. Добсон, едва увидев хозяина и его лучшего друга, тяжело вздохнул. Рослин показалось, что повторяется уже виденная ею раз сцена, правда, на этот раз в более забавном для нее варианте. Сейчас в качестве поддержки и проводника бредущего Джорджа выступал Энтони.

— Ты довольно рано вернулся, — заметила она совершенно нейтральным тоном.

— Старик шикарно надрался и отошел в страну грез. Вот я и решил, что самое лучшее будет уложить его поскорее в постель.

— И почему-то решил привезти его сюда, а не к нему домой?

— Ничего не поделаешь — привычка, дорогая, — пожал плечами Энтони. — Когда в прежние времена мы с Джорджем проводили вечера так, как сегодня, они заканчивались здесь гораздо чаще, чем в любом другом месте. У него же есть даже своя комната здесь. Ты разве не знаешь? Ах да, действительно… Но тебе следует знать, поскольку ты ее теперь занимаешь.

Несколько долгих секунд они смотрели в глаза друг другу, пока молчание вдруг не нарушил обретший вдруг дар речи Джордж.

— Что такое? Кто занял мою комнату? — обиженно промямлил он.

— Не беспокойся, старина. Просто моя жена перенесла кое-что из своих вещей туда. Она с радостью перейдет куда-нибудь на одну ночь. Правда, дорогая?

Сердце Рослин лихорадочно забилось. Не из-за того ли муж и притащил сюда Джорджа, чтобы она перешла в другую комнату? Ведь единственной комнатой, куда она могла перейти, была его собственная спальня!

— Абсолютно не надо беспокоиться обо мне, леди Мэлори…

Рослин совершенно четко расслышала эти слова, несмотря на то, что язык Джорджа заплетался, а смотрел он, произнося их, почему-то не на нее, а на Добсона.