— Понимаешь теперь, почему я не сомневаюсь в его искренности, — прошептала она на ухо обескураженной Рослин, обнимая ее рукой. — Разве он не великолепен?

Великолепен? Леди Мэлори чуть не плюнула от возмущения. Речь идет о развратном, безнравственном человеке. И кто дает ему такую восторженную оценку? Подруга, которая сама же предостерегала ее, утверждая, что мужчинам такого сорта верить нельзя! А теперь вот вся светится от возможности выйти замуж за того, кто разбил ее сердце. Невероятно!

— Надеюсь, ты извинишь нас, если мы сейчас уйдем, — продолжала между тем Франсес, слегка краснея. — Нам с Джорджем так о многом необходимо поговорить.

— Уверен, что наша гостеприимная хозяйка понимает причину, по которой нам хочется побыстрее остаться наедине, Фран, — добавил Джордж, обнимая ее за талию и прижимая к себе. — Помимо всего прочего, она и сама совсем недавно вышла замуж.

Рослин поперхнулась. Но этого никто не заметил. Оба ее собеседника были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на что-то еще. Они на мгновение застыли, обменявшись восторженными, полными любви взглядами.

Только через минуту хозяйка дома вновь обрела дар речи, но она уже была в полном одиночестве. Внутри нее боролось такое множество противоречивых чувств, что она не могла сказать, какое именно доминирует.

— Вижу, тебе уже сообщили счастливое известие.

Рослин медленно подняла глаза к двери и остолбенела, забыв обо всем. Столь сильное впечатление произвел на нее блестящий вид мужа. Он был великолепен в блестящем атласном костюме изумрудного цвета, расшитом от горла белоснежными галунами. Волосы его были зачесаны по последней моде назад, но, будучи слишком непокорными, несколько прядей уже успели упасть на виски и теперь лежали на них завораживающими иссиня-черными волнами. Ослепительный мужчина! Да, вряд ли можно было подобрать сейчас для его описания более подходящее слово. У Рослин сердце заколотилось быстрее.

Но тут она обратила внимание на его позу: Энтони стоял, опершись плечом о дверной косяк, скрестив руки на груди и самодовольно, как ей показалось, улыбаясь. Это знакомо. Все так же, как всегда! Влюбленный в себя надутый индюк, гордящийся своими мужскими достоинствами и выставляющий их напоказ. Негодяй…

— Ну что, радость моя, наделала много шума из ничего?

А, он еще собрался и посмеяться, хочет поиздеваться над ней. Рослин скрипнула зубами, пальцы сами собой сжались в кулаки. Теперь она знала, какое чувство в ней преобладает, — слепая ярость. Но Энтони еще не закончил. Он будто намеренно вел диалог к столкновению.

— Да, должно быть, такое ошеломляет. Еще бы, женщина, которая так долго учила тебя не доверять мужчинам, вдруг сама изменила своим принципам и поверила одному из них. Зато и твои собственные проблемы предстают в несколько ином свете, не правда ли?

— Ты!.. — начала было на повышенном тоне Рослин, но тут же одернула себя. Нет, она не будет орать как рыночная торговка, показывая свою слабость перед ним и забавляя слуг. — На самом деле, — процедила она сквозь стиснутые зубы, — в ее и моем случаях практически нет ничего общего. К тому же, — добавила она после секундной паузы свистящим шепотом, — думаю, к Франсес вернется здравый смысл уже утром.

— Очень сомневаюсь. Зная старину Джорджа, правильнее предположить, что утром твоя подруга будет вспоминать только о наслаждении, испытанном ночью.

Как ни старалась Рослин скрыть смущение, щеки ее порозовели.

— Ты отвратителен, Энтони. Они ушли от нас для того, чтобы просто поговорить.

— Можешь называть это так, сладенькая.

Снисходительность его тона бесила Рослин. Еще сильнее она злилась оттого, что он был прав. Она не хуже его понимала, почему Франсес и Джорджу захотелось побыстрее уйти. Но пусть ее поглотит ад, если она признает его правоту.

— По-моему, у меня начинается мигрень, — сухо произнесла она. — Надеюсь, ты извинишь меня, если я…

Направившись было к двери, Рослин остановилась, поскольку не изменивший позы Энтони, как оказалось, загораживал своей мощной фигурой выход.

— Ты возражаешь? — растерянно пролепетала она.

Вместо ответа он медленно выпрямился, давая ей возможность пройти, и, не скрывая веселой улыбки, стал наблюдать, как она осторожно протискивается, повернувшись к нему спиной и прилагая массу усилий, чтобы тела их и на мгновение не соприкоснулись.

— Трусиха, — нежно произнес Энтони.

Рослин остановилась, передернув плечами.

— Что ж, думаю, я преподал тебе хороший урок с шезлонгом, не так ли?

Рослин опрометью бросилась вверх по лестнице.

— До следующего раза, любовь моя, — догнал ее веселый голос Энтони.

Через два дня после перехода Франсес во вражеский лагерь, как охарактеризовала для себя решение вновь сойтись с Джорджем Амхерстом ее лучшая подруга, состоялась обещанная Эдвардом «вечеринка». О том, что это слово не очень подходит к происходящему, Рослин поняла уже по количеству карет и экипажей у особняка старшего брата Мэлори. И все же, когда перед ней распахнулись две широкие двери бального зала, она невольно замерла на месте, заставив остановиться и обоих своих спутников, — там было уже не менее двухсот человек.

— А я-то полагала, что здесь будут только родственники и близкие друзья, — обратилась она к Энтони, не сумев скрыть замешательства. Ведь как бы там ни было, а организован был этот, как теперь выясняется, настоящий бал в их честь, и ее могли бы хоть как-то предупредить, что затевается.

— Это и в самом деле не очень большой прием по сравнению с теми, какие обычно закатывает Шарлотта.

— И все эти люди — твои хорошие друзья.

— Не хотелось бы разочаровывать тебя, любовь моя, но я не настолько дружелюбен, — улыбнулся Энтони. — Говоря о том, что приглашены будут близкие друзья семьи, наш малыш Эдди, думаю, имел в виду друзей каждого из ее членов. Но тебе не о чем волноваться, дорогая, одета ты соответствующим образом.

Этого он мог бы и не говорить. Уж в чем-чем, а в своем наряде Рослин не сомневалась. Ее темно-зеленое из тонкого шелка платье было великолепно. С высокой, по последней моде талией, оборкой на юбке и глубоким декольте, оно вполне подходило для любого бала. Под стать ему были черные вечерние перчатки и атласные туфельки. А бриллианты, украшавшие ее уши, шею, запястья и пальцы, не остались бы незамеченными и на приеме у принца-регента.

Мужу обо всем этом Рослин говорить не стала. Да Энтони и не ждал ответа. Медленно по своему обыкновению он обводил глазами зал. Это позволило ей бросить на него взгляд, не привлекая его внимания. Она сделала это быстро, как бы украдкой, и тут же отвернулась к гостям, сложив губы в приветливой улыбке. Рослин приехала в сопровождении двух мужчин, входящих в число первых красавцев Лондона, что сразу выделяло ее среди других женщин. Она бы и сама, наверное, ощутила чувство гордости, подумай об этом. Но единственным, что занимало сейчас ее мысли, было, как бы побыстрее избавиться от необходимости находиться рядом с Энтони. Хватит уже и того, что она вынуждена была так долго сидеть рядом с ним по дороге сюда.

Не то чтобы дорога была слишком утомительной или скамьи кареты недостаточно широкими, но Энтони прямо специально прижимался к ней и обнимал за плечи. Особенно раздражало то, что одернуть муженька она не могла — напротив сидел Джеймс, уставившись на них своим насмешливым взглядом. Собственно, присутствием брата и воспользовался Энтони. Он-то прекрасно понимал, что его жена при нем не станет устраивать сцен.

О, это напоминало адскую пытку. Казаться равнодушной, когда ноги их соприкасались и внутри разгорался настоящий огонь. А масло в него подливали пальцы его лежащей у нее на плече руки. Они ни секунды не оставались неподвижными. То и дело, будто случайно, он нежно поглаживал обнаженную между коротким рукавом платья и высокой перчаткой руку. И ведь он прекрасно знал, что она ощущает при этих невинных прикосновениях. Как бы ни сдерживала себя Рослин, стараясь выглядеть холодной и бесстрастной, запретить себе дышать чаще, сердцу биться сильнее, а рождающимся под его пальцами мурашкам не пробегать по всему телу, она, конечно, не могла. У Энтони было достаточно опыта, чтобы обратить на такие мелочи внимание.