После нескольких манипуляций я услышал в трубке гудки нормального вызова.

– Джули Макгил. Слушаю вас.

– Привет, Джули. Это Рэй Килбрайд.

– Здравствуй, Рэй! Как поживаешь?

– В общем, неплохо. Слушай, мне кажется, я позвонил в неудачный момент, или ошибаюсь?

– Просто жду другого звонка, – сказала Джули. – Я думала, это директор школы Промис-Фоллз. Он обещал рассказать о небольшом взрыве, случившемся в их химической лаборатории.

– Господи Иисусе!

– Ничего страшного. Жертв нет, хотя могли быть. Чем могу тебе помочь?

– Прежде всего хотел поблагодарить, что пришла на папины похороны. Это было очень любезно с твоей стороны.

– Не стоит благодарности.

– А еще я хотел узнать, не найдется ли у тебя минутки, чтобы выпить со мной по чашке кофе. Хотел задать тебе пару вопросов об отце, поскольку ты написала о нем в газете.

– О, это была всего лишь заметка. Каких-либо подробностей я не знаю.

По ее тону было понятно, что она опасается пропустить другой звонок, а потому я уже собирался извиниться, что отнял у нее время, и отключить телефон, когда Джули добавила:

– Но разумеется, я охотно встречусь с тобой. Почему бы тебе не приехать сюда часам к четырем? Возьмем по пиву. Встретимся у входа в редакцию.

– Да, конечно, это будет…

– Пока, – произнесла она и повесила трубку.

Когда я вернулся в приемную, доктор и Томас выходили из кабинета. На прощание она сказала ему:

– Не будьте таким букой. Вам нужно приезжать ко мне почаще. Нам необходимо продолжать наши беседы.

– А с ним вы тоже поговорите, как обещали? – Томас указал на меня.

– Непременно.

– Скажите, чтобы перестал указывать мне, что я должен делать.

– Обязательно.

Доктора Лору Григорин природа наделила копной непослушных рыжих волос, которые бы разметались по плечам, если бы она не стягивала их сзади в тугой пучок. Рост ее едва достигал пяти футов и четырех дюймов, причем каблуки добавляли не менее трех дюймов. Хотя ей перевалило за шестьдесят, она все еще оставалась достаточно привлекательной женщиной, которая никогда не одевалась как врач. Вот и сегодня ней была красная блузка и прямая черная юбка, лишь едва прикрывавшая колени.

– Мистер Килбрайд, – обратилась она ко мне, – прошу в мой кабинет.

– Рэй, – произнес я. – Зовите меня просто Рэй.

Она попросила Томаса подождать в приемной, пока будет проводить сеанс со мной.

– Мне строго наказано прописать вам какое-нибудь лекарство, – с улыбкой произнесла доктор, жестом приглашая сесть в кресло. Причем сама не заняла место за рабочим столом, а пристроилась напротив меня, перекинув ногу на ногу. У нее были красивые ноги.

– Чтобы обуздать мое нездоровое стремление манипулировать людьми? – предположил я.

– Именно так.

Мне понравилась ее улыбка, обнажавшая чуть заметную щербинку между передними зубами.

– Какое впечатление он на вас производит? – спросила она.

– Трудно сказать. Я догадываюсь, что смерть нашего отца не могла не потрясти Томаса, но он это скрывает.

– Я тоже заметила, что он расстроен, хотя старается держать все в себе.

– Но только не с Марией!

– Кто такая Мария?

Я объяснил, и доктор Григорин покачала головой:

– Вашего отца очень тревожило, как много времени отнимает у Томаса его увлечение картами. Томас же заявил мне, что стал в последнее время заниматься этим значительно меньше и теперь смотрит с вами кино по телевизору.

– Он солгал вам. Вы ведь поняли, к чему мне пришлось прибегнуть сегодня, чтобы выманить Томаса из дома и заставить приехать сюда. Его очень трудно уговорить оторваться от того, что он называет работой.

– А Томас посвятил вас в ее суть?

– Не уверен, что в этом есть необходимость, – ответил я. – Сейчас, например, ему просто нравится изучать города мира через сайт в Интернете. Это его новый «конек». – Я усмехнулся. – Хотя он тут как-то обмолвился, что мне нужно получить специальный допуск, чтобы узнать, над чем он на самом деле трудится.

Доктор Григорин кивнула:

– Томас разрешил мне информировать вас о своей миссии.

Я чуть подался вперед в своем кресле.

– Миссии? Что это значит?

– Он считает, что работает на ЦРУ. Консультирует их.

– Простите, не понял, на кого он работает? На Центральное разведывательное управление?

– Именно так.

– Но каким же образом? Что он вбил себе в голову? Чем конкретно, по его мнению, он может им помочь?

– Все это достаточно сложно и запутанно. У него, конечно, концы с концами не сходятся, как бывает во многих снах, когда одно видение обрывается и начинается другое. Прежде всего Томас ожидает, что случится некая огромных масштабов катастрофа, нечто вроде взрыва или диверсии в электронных сетях. Вероятно, он имеет в виду глобальный сбой в работе компьютеров. Намекает, что за этим может стоять иностранная держава, которая разрабатывает новый и очень мощный компьютерный вирус. Тот лишит США возможности эффективно вести сбор разведданных.

– Господи!

– А когда это произойдет, в числе первых будут уничтожены компьютерные карты. В одно мгновение они исчезнут. Все сотрудники разведывательного сообщества, которые нуждаются в таких картах, окажутся беспомощными, потому что в свое время им приказали сократить расходы на бумагу…

Заметив мое удивление, доктор Григорин улыбнулась:

– Да, да, речь о сокращении бюджетных расходов. Оно затронуло теперь даже шизофренические иллюзии. – Она смутилась, почувствовав, что употребила слишком сильное выражение. – Короче говоря, в распоряжении правительства не осталось якобы уже ни одной карты, отпечатанной обычным типографским способом.

Для человека, знавшего Томаса так хорошо, как я, все это начинало приобретать некий смысл. Извращенный, но смысл.

– И что же произойдет дальше? – продолжила Лора Григорин. – К кому, как вы думаете, они обратятся за помощью?

– Нетрудно догадаться.

Она кивнула.

– А Томас сможет по памяти начертить для них планы чуть ли не всех городов мира. Они у него вот здесь. – Она постучала указательным пальцем по виску.

– Но старые карты все равно никуда не денутся! – воскликнул я. – Они останутся в библиотеках, в домах людей, в миллионах экземпляров школьных атласов, наконец.

– Вы, разумеется, пытаетесь мыслить логически, – усмехнулась доктор Григорин. – Но в апокалипсических видениях вашего брата все это уже было уничтожено. Библиотеки повсеместно отправили старые карты на свалку, сменив их цифровыми версиями. А население сдало в макулатуру вместе со старыми газетами и пользуется исключительно компьютерами. Вот, собственно, почему это и станет поистине невероятным бедствием. Мир останется вообще без карт, и единственным человеком, который сумеет восстановить их, окажется Томас. Причем не только карты, но и внешний вид улиц, перекрестков, даже фасадов отдельных домов.

Я лишь развел руками.

– Значит, он считает, что, если это произойдет, он должен быть готов?

– Никаких «если», – сказала доктор Григорин. – Он уверен, что это непременно случится. Вот почему он все время проводит в своей комнате, перемещаясь по миру и стараясь зафиксировать в памяти как можно больше информации до того, как грянет катаклизм. Несколько лет назад у меня был один пациент, он работал в газете, издающейся в Буффало. Каждый вечер, уходя домой, он прихватывал с собой несколько номеров своего издания, поскольку пребывал в уверенности, что однажды редакция сгорит дотла, а он останется единственным, у кого будет храниться архив – по крайней мере за тот период, что он там проработал.

– Невероятно!

– В его доме каждая комната, каждый коридор, каждый свободный угол были заполнены кипами газет. Чтобы перемещаться по квартире, ему приходилось буквально протискиваться мимо них.

– Похоже на персонажа одного комического сериала, – заметил я.

– Комического? Едва ли, – возразила Лора. – Дело в том, что здание редакции действительно сгорело.