Есть спецшопы, как магазин Хатти Карнеги, разного рода бутики, а главное, «локомотивы» Седьмой авеню. Бен Цуккерман, Монте-Сано, Лари Олдрич, Морис Рентнер[275] и прочие, которые держат средние цены и распространяют тысячи упрощенных копий наших моделей, адаптированных к требованиям американской женщины в отношении удобства и вкуса с неким налетом вызова. У них значительный объем деятельности, но его трудно определить из-за огромной армии перепродавцов и нежелания приоткрывать свои бухгалтерские книги (все боятся сборщиков налогов!). Но если верить специализированной прессе, американская швейная промышленность имеет годовой оборот в четыре миллиарда (!) долларов. Умножьте на триста пятьдесят, и вы получите эквивалент во франках. Невероятная цифра по сравнению с общей суммой экспорта парижской Высокой моды, составляющей около одного миллиарда франков. Мы видим, что наши модели просто безделица, когда пересекают Атлантику, и можно понять спешку покупателей, когда они пересекают ее в обратном направлении, чтобы обогатиться идеями.

И снова истина вынуждает нас сказать, что первым номером среди экспортеров – Кристиан Диор. Он один обеспечивает половину экспортного миллиарда. Если учесть, что в 1954 году Франция получила от него один миллион четыреста тысяч долларов экспортной выручки, то в этой цифре заложены доходы от видимого и невидимого экспорта, то есть деньги за товар, проданный под контролем таможни и Валютной службы, и деньги, полученные из рук в руки на авеню Монтень от долларовых клиентов.

Диор давно ведет политику торговой экспансии. Нынешний объем производства предприятия позволяет ему подписывать обязательства на несколько лет вперед с крупными покупателями, он предоставляет им эксклюзивное право использования в своих странах или зонах влияния. Кроме того, Диор обосновался за границей, выдавая лицензии некоторым домам, которые ставят фирменный знак на моделях, выполненных, как в Париже. Эти настоящие филиалы платят ему роялти, авторские права с продаж.

В 1956 году, через девять лет после основания, Диор создал сеть из пятнадцати фирм, разбросанных по миру, к ним надо добавить девять фирм «Кристиан Диор», три – в Париже (одежда, духи, обувь), четыре – в Нью-Йорке (одежда, духи, меха, деловой центр Диора), одну – в Каракасе (одежда, чулки, духи) и одну – в Лондоне. Предприятие так разрослось, что его управление децентрализовано: самый большой объем дел приходится на Нью-Йорк, а не Париж. Всего, вместе с торговлей одежды, годовой оборот, по его собственному признанию, достигает семи миллиардов франков. Одно из первых вспомогательных предприятий было расположено в Нью-Йорке в 1948 году, через год после основания в Париже материнской фирмы, которая сразу после открытия резко пошла вверх.

Дважды в год Диор специально создает для города небоскребов коллекцию готовой одежды из сотни моделей, совершенно отличных от моделей, предназначенных для Парижа, где он остается великим модельером, будучи в НьюЙорке производителем шикарной продукции. Там он обращается к менее богатой клиентуре и назначает дату показов до парижских дефиле: июнь – для коллекций осень – зима, ноябрь – для весны – лета.

Заказы, изготовленные в отобранных мастерских, поставляются в срок от шести недель до двух месяцев после презентации американских размеров от десятого до восемнадцатого. Они распространяются в США через спецшопы. Цены, конечно, намного ниже, чем в Париже: сто двадцать пять – четыреста долларов (от сорока до ста сорока тысяч франков) для дневных и коктейльных платьев, сто тридцать пять – триста долларов (от пятидесяти до ста тысяч франков) – за костюмы и манто. Начиная со ста двадцати пяти долларов (восемьдесят тысяч франков) – за вечернее платье.

Специальные службы позволяют Кристиану Диору заниматься ведением статистики, которой он весьма гордится. Из ста франков, поступающих в кассу Дома, восемьдесят франков происходят от продажи моделей, а двадцать – от продажи идей и прав на воспроизводство в виде выкроек. Шестьдесят франков дает частная клиентура, а сорок– профессионалы. Двадцать пять франков поступают из Франции, а семьдесят пять («видимых» или «невидимых») – из-за границы. Поскольку престиж Дома оценивается по тому интересу, который проявляют заграница и профессионалы, то вывести заключение легко.

Кстати, есть еще одна цифра, особая гордость Диора: его видимая и невидимая экспортная выручка составляет 0,5 % всего видимого экспорта Франции. Это означает, что двести фирм Диора обеспечивают объем всей внешней торговли страны.

А вывод таков – Франция экспортирует, несомненно, мало, а Кристиан Диор вывозит много.

Он не только стремится закрепиться за границей, но и расширяет влияние на французскую провинцию. Это не всегда легко, поскольку провинциальная мода страдает кризисом старости. Ее кадры – люди пожилые, они с трудом перестраиваются, им не хватает парижского духа, который дает жизнь тряпкам. Провинция переживает трудный период. Из ста пятидесяти домов, существовавших до войны, каждый третий исчез. В таких городах, как Бордо или Марсель, достаточно известных, чтобы привлекать клиентуру, их насчитывается едва с десяток. Почти повсюду одерживает верх готовая одежда. Страсбур, к примеру, расположенный рядом с Германией, стал царством готового платья. Чтобы включить насос провинциальных закупок, парижский Синдикат Высокой моды подписал ряд соглашений, дающих преимущества модельерам Реймса, Клермон-Феррана или другим, кто приезжает в Париж за вдохновением. Им достаточно закупать на шестьсот тысяч франков в год у одного, другого или всех модельеров, чтобы получить право на просмотр всех коллекций, что позволяет набирать идеи на целый сезон.

Кроме того, им предоставляются скидки. Даже если они не собираются просматривать все коллекции, им достаточно купить на четыреста тысяч франков в год, чтобы обеспечить скидки до 20 %. И выкройки им иногда обходятся в двадцать – тридцать тысяч франков. За свои четыреста тысяч они увозят в провинцию двадцать моделей – настоящая небольшая коллекция. Только Баленсиага отказывается продавать свои выкройки, у него надо покупать модели, потому только восьми – десяти провинциальным модельерам хватает сил быть его постоянными клиентами. Но есть те, кто готов торговать своими выкройками.

К общим связям «Париж – провинция» Кристиан Диор добавляет особые контакты. У него есть настоящие посредники, которые по регионам расширяют его влияние: в Лионе, Реймсе, Дижоне, Клермон-Ферране…

Наконец, он предоставляет эксклюзивное право четырем домам Северной Африки: в Касабланке, где регулярно показываются его коллекции, Алжире, Оране и Тунисе. И каждый Дом быстро обзаводится своим бутиком. Так организуется сеть, позволяющая торговать и нейтрализовать производителей подделок.

Представьте скромную швею с волшебными пальцами в Реймсе или Дижоне, которая по секрету предлагает модель Диора, выкройку добыла так… или иначе. Если один из ее конкурентов в том же городе громогласно и открыто объявляет, что продает настоящие модели Диора, то копиистка рискует падением ее оборота. Тем хуже для нее и тем лучше для профессии. Но я слишком много говорила о копиистах или подделках, чтобы не посвятить целую главу их любопытной деятельности.